До конца года он в четвертый раз переправился через Рейн и совершил дерзкое нападение на ат-туарийских франков, которые совершали набеги на окраины Галлии. Франки не ждали от римлян такой стремительности, и поэтому победа досталась Юлиану без труда; множество народа было перебито или взято в плен. Уцелевшие просили мира, и император предоставил им мир на таких условиях, какие счел подходящими (Марцеллин: 20; 4, 8, 10). Желая расположить к себе всех без исключения, он притворялся, что привержен к христианскому культу, от которого втайне давно отошел. Он отдавался — о чем знали немногие посвященные в его секреты — авгуриям и соблюдал все то, что всегда чтили поклоняющиеся богам. А чтобы сохранить это пока в тайне, он в праздник Рождества посетил в Виенне церковь и вышел из нее лишь по окончании службы.

С наступлением весны 361 г. Юлиан повел свою армию из Галлии к берегам Дуная. По пути он узнал о смерти Констанция, быстро проехал через Фракию и вступил в Константинополь (Марцеллин: 21; 2, 8, 12). Утвердившись в столице, он изгнал и казнил некоторых приближенных Констанция и сильно сократил придворный штат, уволив многих слуг, поваров и брадобреев, получавших при прежнем императоре огромные деньги за свое ремесло. Мера эта была необходима и своевременна, но современники жаловались, что император одним эдиктом превратил Константинопольский дворец в пустыню. Даже в столице Юлиан сохранил тот аскетический образ жизни, к какому привык в походах. Трапеза его была настолько проста, что состояла из одних овощей. Всю жизнь он не знал ни одной женщины, кроме своей жены. Все его время было посвящено неутомимой деятельности. Днем он был занят решением государственных вопросов, давал аудиенции, диктовал письма; вечером удалялся в библиотеку и обращался к трудам другого рода. За время своего короткого правления он успел написать несколько объемистых сочинений, кроме того, после него остались некоторые из его речей и тщательно обработанное сочинение против христианской религии. За всеми этими занятиями он забывал о благопристойности своего вида. Юлиан сам признавался в одном из писем, что ногти на его руках часто не стрижены, а пальцы в чернилах. В бороде его, которую он по примеру всех философов нежно лелеял, гнездилось множество насекомых. В обращении он был очень прост и старался подражать добродетелям первых принцепсов. Хотя он и носил диадему, однако отказался от титула господина. Вновь избранных консулов он приветствовал стоя, а потом проводил пешком. Он часто посещал заседания константинопольского сената и выступал здесь с речами. Все эти забытые проявления республиканских традиций вызывали неизменное удивление современников (Гиббон: 22).

Точно так же заботился Юлиан о возрождении древней религии. Он издал указы, разрешавшие открывать храмы, приносить жертвы и восстанавливать культы старых богов. Чтобы придать большую силу своим распоряжениям, он созвал во дворец пребывавших в раздоре между собой христианских епископов вместе с народом, раздираемым ересями, и дружественно увещевал их, чтобы они предали забвению свои распри и каждый, беспрепятственно и не навлекая на себя опасности, отправлял свою религию. Он выставлял этот пункт в расчете, что, когда свобода увеличит раздоры и несогласия, можно будет не опасаться единодушного настроения черни. Он знал по опыту, что дикие звери не проявляют такой ярости к людям, как большинство христиан в своих раз-номыслиях. Вместе с тем он запретил учительскую деятельность риторам и грамматикам христианского вероисповедания.

Из Константинополя Юлиан переехал в Антиохию и здесь стал готовиться к походу против персов. Много времени отдавал он и служению богам. Языческие религиозные церемонии были восстановлены с невиданным раньше размахом: в иной день закалывалось по сто быков и без счета приносился в жертву разнообразный скот и белые птицы. Выставляя напоказ свое усердие, император сам подносил вместо жрецов священную утварь и совершал моления, окруженный толпой женщин. Гонений против христиан он не начинал, но, когда вдруг сгорел храм Аполлона Дафнейского, Юлиан заподозрил христиан в поджоге и закрыл самую большую церковь в Антиохии (Марцеллин: 22; 3-5,9-10, 12-14).

В 363 г. во главе большой армии Юлиан выступил из Сирии в Месопотамию и переправился через Евфрат (Марцеллин: 23; 2). Двигаясь вдоль реки, римляне вступили в Ассирию и заняли здесь одну за другой несколько крепостей. Некоторые из них были покинуты жителями, другие сдались после правильной осады. Особенно упорно защищался гарнизон Майозамаль-хи. Преодолев все препятствия, Юлиан подошел к персидской столице Ктесифону и разбил у его стен большое войско. Однако осмотрев укрепления города, он отказался от мысли о его осаде и после разорения и опустошения страны повел армию к Кордуэну (Марцеллин: 24; 1-2, 4, б, 8). В Ма-ранге римляне разбили еще одну армию, пытавшуюся заслонить им дорогу. Однако после этого их стал донимать голод в опустошенной стране. Юлиан велел раздать солдатам все запасы, заготовленные для царского стола. Стараясь разделить с ними все трудности, он часто без всякой необходимости подвергал себя опасности. Узнав однажды, что персы напали на один из римских отрядов и теснят его, он, не одев панциря, с одним только щитом поспешил на помощь. В разгоревшемся сражении кто-то из персов метнул в императора копье, которое пробило ребра и застряло в нижней части печени. Умирающего Юлиана перенесли в палатку, и здесь он скончался короткое время спустя. Марцеллин пишет, что до самого конца он сохранял исключительную твердость и вел беседу с философами Максимом и Приском о высоких свойствах человеческого духа (Марцеллин: 25; 1-3).

Византийский император в 518— 527 гг. Род. ок. 450 г. Умер 1 авг. 527 г.

Юстин был по происхождению иллирийский крестьянин. При императоре Льве он, чтобы избавиться от нужды, вместе с двумя братьями пешком добрался до Константинополя и поступил на военную службу. Прокопий пишет, что у братьев по прибытии в город не было ничего, кроме козьих тулупов да прихваченных из дома сухарей, но здесь им сразу повезло: поскольку они отличались прекрасным телосложением, их отобрали в придворную стражу. Впоследствии, при Анастасии, Юстин участвовал в Исаврийской войне. Затем он постепенно достиг большой силы и был поставлен во главе придворной стражи (Прокопий: «Тайная история»; 6). Императорскую власть Юстин получил сверх всякого ожидания, потому что много было людей знатных и богатых, которые состояли в родстве с умершим Анастасием и имели больше прав присвоить себе столь великую власть. Человеком весьма сильным был тогда надзиратель императорских опочивален Аман-тий. Как скопец, он сам по закону не мог владычествовать, однако хотел положить венец самодержавной власти на Феокрита, преданного ему человека. С этой целью он призвал Юстина, дал ему большое количество денег и приказал раздать их людям, которые особенно были годны к подобному делу и могли облечь Феокрита в порфиру. Но Юстин, потому ли, что этими деньгами подкупил народ, или потому, что снискал ими расположение к себе так называемых постельничих, — об этом рассказывают по-разному, — сам себе приобрел царскую власть и вслед за тем лишил жизни как Амантия, так и Феокрита с некоторыми другими людьми.

Юстин вызвал к себе в Константинополь жившего во Фракии Виталиана, некогда покушавшегося лишить Анастасия верховной власти, потому что опасался его силы и его воинственности, о которых повсюду неслась молва. Чтобы внушить ему доверие, Юстин объявил его начальником над частью войска и затем произвел в консулы. В сане консула Виталиан явился во дворец и у дворцовой двери был коварно умерщвлен (Еваг-рий: 4; 1, 3). В отличие от предшествующих императоров, Зинона и Анастасия, Юстин исповедовал строгое православие. Он приказал сместить около полусотни сирийских епископов-монофизитов и воздвиг гонения на приверженцев всех еретических направлений (Дашков: «Юстин Первый»). Антиохийскому предстоятелю Северу Юстин даже хотел схватить и отрезать язык за хулы на Халкидонский собор (Евагрий: 4; 4).