После этой пьяной дерзости Александр взял с собой Олимпиаду и, устроив ее в Эпире, жил сам У иллирийцев. В это время коринфянин Демарат, друг царского дома, привыкший говорить с царем откровенно, приехал к Филиппу. После первых приветствий Филипп спросил, в согласии ли живут между собой эллины. «Тебе, Филипп, как раз и пристало заботиться об Элладе, когда в твоем собственном доме такая распря по твоей вине», — заметил Демарат. Филипп одумался, послал в Иллирию и при посредничестве Демарата убедил Александра вернуться. Но вскоре между отцом и сыном произошла новая ссора из-за планов Филиппа женить своего сына Арридея на дочери карийского сатрапа Пиксодара. Александр был встревожен этим, так как опасался, что Филипп передаст престол Арридею, и сам захотел жениться на этой девушке. Когда Филипп узнал об этом, он осыпал Александра бранью и горькими упреками, а друзей его — Неарха и Птолемея — выслал из Македонии.
Когда Филипп был убит Павсанием, то вина за это преступление пала главным образом на Олимпиаду, которая подговаривала и подстрекала юношу. Александр тем не менее разыскал участников заговора и наказал их. Он очень негодовал на Олимпиаду, жестоко расправившуюся в его отсутствии с Клеопатрой (Плутарх: «Александр»; 2-10).
Так как в войске Филиппа были представители разных народностей, то его смерть восприняли по-разному. Одни, угнетаемые несправедливым рабством, стали надеяться на получение свободы; другим надоела долгая служба, и они радовались тому, что избавились от похода в Азию; друзей царя при столь неожиданном известии охватил великий страх. Они представляли себе то Азию, вызванную на бой, то Европу, еще неукрощенную, то иллирийцев, фракийцев, дарданцев и другие варварские племена, верность которых была сомнительна; если бы все эти народы одновременно отложились от Македонии, устоять было бы невозможно (Юстин: 11; 1).
В таких обстоятельствах Александр принял власть. Ему было 20 лет от роду: великое недоброжелательство, страшная ненависть и опасность окружали его со всех сторон (Плутарх: «Александр»; 11). Прежде всего он постарался вселить бодрость в самих македонцев. Он выступил в народном собрании и своими твердыми речами сразу внушил веру в себя. Всех македонцев он освободил от государственных повинностей, кроме воинской службы, и этим поступком заслужил такое расположение со стороны всех окружающих, что стали говорить: на престоле сменился человек, но доблесть царская осталась неизменной.
На похоронах отца перед могильным холмом Александр приказал казнить всех соучастников его убийства, пощадив только Александра Линкеста. Приказал он также умертвить своего соперника по праву на власть, своего брата Карана, рожденного от мачехи (Юстин: 11; 1-2). Аттал, племянник Клеопатры, второй жены Филиппа, мог притязать на царский престол, и Александр решил покончить с ним, тем более что за несколько дней до кончины Филиппа Клеопатра родила сына. Аттал еще раньше был отправлен во главе войска вместе с Парменионом в Азию. Своей щедростью и ласковым обхождением с солдатами он приобрел в лагере большую популярность. У Александра были основания бояться, как бы этот человек не стал с помощью греков оспаривать у него власть. Поэтому, выбрав одного из друзей, Гекатея, он послал его с достаточным отрядом в Азию, поручив ему доставить Аттала живым или, в случае необходимости, убить его. Подозрения царя были очень основательны. После смерти Филиппа Аттал сначала задумал переворот и вошел с афинянами в заговор против Александра, но затем одумался, переслал Александру письмо, полученное от Демосфена, и пытался дружественными речами рассеять возводимые на него обвинения. Гекатей хитростью убил Аттала и тем самым прекратил в македонском войске всякие помыслы о восстании: Аттал был мертв, а Парменион дружественно расположен к Александру.
После этого Александр обратился к эллинским делам, поскольку они требовали неотложного решения. Афиняне, которых восстанавливал против македонцев Демосфен, обрадовались смерти Филиппа и побудили многие города выступить за свою свободу. Этолийцы постановили вернуть из Акарнании изгнанников, отправленных туда по предложению Филиппа. Амбракиоты изгнали македонский гарнизон и установили демократическое правление. Точно так же фиванцы постановили выгнать гарнизон, стоявший в Кадмее, и не предоставлять Александру гегемонии над эллинами. Что касается пелопоннесцев, то тут дела были еще хуже. Аркадяне и лакедемоняне вообще не признавали гегемонии Македонии, а аргосцы и элейцы готовы были восстать в любой момент. Едва ли можно было надеяться и на окружавшие Македонию варварские племена.
Действуя в этих трудных обстоятельствах, угрожавших его власти, Александр, вопреки ожиданиям, быстро усмирил все враждебные ему силы. Одних он привлек на свою сторону, действуя словом и убеждением; других смирил страхом; некоторых покорил и подчинил себе силой.
Фессалийцев первых убедил он вручить ему по всенародному постановлению гегемонию над Элладой, переходившую к нему от отца. Добился этого он исключительно лестью и лаской, повсюду произнося дружественные речи и вскружив им голову широкими обещаниями. После фессалийцев он отправился на совет амфиктионов в Фокиду и также убедил их с общего постановления вручить ему гегемонию над Элладой. К амбракиотам он отправил дружественное послание и убедил их, что еще немного — и они получат автономию, которую он сам с охотой собирается им дать.
Против непокорных он двинул македонское войско во всем его грозном снаряжении. После трудного перехода Александр явился в Беотию, разбил лагерь неподалеку от Кадмеи и внушил ужас жителям Фив. Афиняне, узнав о появлении царя в Беотии, перестали относиться к нему пренебрежительно. Стремительность юноши и его энергичная деятельность сильно напугала людей, враждебно к нему настроенных. Афиняне отправили к Александру послов с просьбой простить их, если они замедлили с предоставлением ему гегемонии. Александр дал ласковый ответ послам. Избавив афинский народ от великого страха, он отправил в Коринф приказ послам и членам совета встретить его; когда совет собрался, Александр произнес речь и своими разумными и кроткими словами убедил эллинов назначить его полномочным военачальником Эллады и идти с ним на персов, наказать их за вину перед греками. Получив этот почетный титул, царь с войском вернулся в Македонию и стал готовиться к походу в Азию (Диодор: 17; 3-5).
С наступлением весны 335 г. до Р X. Александр отправился во Фракию против трибалов и иллирийцев, так как узнал, что те восстали; кроме того, он считал, что, отправляясь в такой дальний путь от дома, не следует оставлять у себя за спиной соседей, которые до конца не усмирены. Александр собирался из Амфиполя вторгнуться в землю так называемых «независимых» фракийцев. Говорят, что, перейдя реку Несс, он на десятый день подошел к Балканам. Там, в ущелье, через которое шла дорога на гору, его встретила толпа вооруженных горцев и «независимые» фракийцы. Они захватили вершину Гема и приготовились преградить войску дальнейший путь. Сюда же они затащили множество телег, которые собирались сбросить на македонскую фалангу. Александр, узнав об этом, велел воинам падать на землю при виде телег и, закрывшись щитами, лежать, тесно прижавшись друг к другу. Он был уверен, что телеги перескочут через них, не причинив вреда. Так и случилось. Македонцы приободрились, видя, что телеги, которых они больше всего боялись, не нанесли им вреда, и с криком кинулись на фракийцев. Фаланга без труда отбросила плохо вооруженных варваров, так что они, побросав оружие, кинулись с горы кто куда.
Александр, перевалив Балканы, пошел вперед на трибалов и прибыл к реке Лигину. Сирм, царь трибалов, укрылся на одном из дунайских островов. Большая же часть трибалов сосредоточилась в тылу у македонцев. Когда Александр узнал, куда ушли трибалы, он повернул обратно и застиг их врасплох. Трибалы построились в лесу, росшем у реки. Александр, выставив вперед лучников и пращников, приказал им осыпать варваров стрелами и камнями. Как он и ожидал, оказавшись под дождем стрел, трибалы сделали вылазку. Выманив противника из леса, Александр атаковал его с фланга конницей, а с фронта ударила фаланга. Не выдержав удара, трибалы обратились в бегство.
