– Эвелина, прошу вас меня выслушать! – произнес Баркли таким тоном, что его просьба больше походила на приказ.

– Джастин! Тебя избили! – Встревоженная леди Дракон подлетела к маркизу и схватила его за руку.

Он мягко, но решительно оттолкнул мать и подошел к основанию лестницы.

– Вы должны меня выслушать!

– Могу я наконец обрести покой в собственном доме? – воскликнул лорд Фонтейн, входя в холл и обводя присутствующих сердитым взглядом. Когда он посмотрел на Эвелину, его глаза удивленно округлились.

В эту минуту она сообразила, что, по всей видимости, родным этого мерзавца Джастина ничего не известно о его тайной деятельности. Это давало ей необходимое преимущество, пусть и совсем небольшое.

– Леди Фонтейн, мне нужна ваша помощь, – обратилась Эвелина к тетушке Джастина.

Баркли замер, умоляющими глазами глядя на девушку.

– Сделаю для вас все возможное, дитя мое, – с готовностью предложила леди Фонтейн.

– Ради всего святого, позаботьтесь, пожалуйста, о лорде Баркли! – Взгляд Эвелины метал в негодяя громы и молнии. – Похоже, наш бедный маркиз принимал участие в кулачном бою. Его лицо в таком жутком состоянии, что мне больно на него смотреть.

– Принимал участие в кулачном бою?.. – изумленно переспросила леди Дракон и повернулась к сыну. – Как ты мог? Как ты можешь быть таким безрассудным и неосмотрительным, Джастин? Где твое чувство долга по отношению к семье, и к твоему высокому положению в обществе? Ты ведешь себя как уличный хулиган! Малышка Эвелина права: вид у тебя просто ужасный.

– Пойдем с нами, Джастин. Мы приведем тебя в божеский вид. – Леди Фонтейн закружилась вокруг любимого племянника.

– Послушай, Баркли! – Приложив к глазам монокль, лорд Фонтейн внимательно изучал лицо молодого маркиза. – Вам следует ограничить свои упражнения боксерскими состязаниями. И конечно же, не стоит демонстрировать свое боксерское мастерство перед дамами; Это слишком суровое испытание для их ранимых и чувствительных сердец.

– Ступайте в свою комнату, – приказал Джастин Эвелине, гневно сверкая глазами. А матушка и тетушка в это время, схватив его за руки, тянули маркиза в гостиную.

– Слушаюсь, милорд, – со смиренным видом промолвила Эвелина. Она изобразила на своем лице подобострастную улыбку и присела в реверансе. Что было не так-то легко сделать, учитывая, что она стояла на лестнице и держала за руку перепуганную Фаизу. Особенно если принять во внимание, что в этот момент Эвелине больше всего на свете хотелось выцарапать Баркли глаза. А может, лучше было бы, предварительно вымазав презренного маркиза дегтем, обвалять его в перьях. Возможно, это послужило бы негодяю хорошим уроком.

Эвелина не спеша повернулась и степенно направилась по лестнице на второй этаж. Фаиза следовала за ней, не отставая ни на шаг. Когда они поднялись на верхнюю ступеньку, Эвелина подобрала юбки и вместе со своей верной служанкой побежала в другой конец коридора, где находился черный ход. Их шаги гулко раздавались в наступившей тишине.

– Эвелина, постойте! – крикнул ей вслед Джастин. Фаиза и Эвелина спустились по черной лестнице, которой пользовались слуги. Они очутились на кухне, так напугав повара своим неожиданным появлением, что он уронил большую банку с маринованной свеклой. По всему полу разлилась лилово-красная жидкость. Эвелина со служанкой перепрыгнули через свекольное море, ухватившись за край разделочного стола, чтобы не упасть. А затем побежали к выходу. Выскочив из дома, они попали в залитый солнечным светом сад. Затем Эвелина и Фаиза помчались к воротам, а оттуда выбежали на оживленную улицу. Прочь от предательства и коварства. Ноги несли их так быстро, будто за женщинами гнался сам дьявол. Но именно им и стал для Эвелины лорд Джастин Баркли – ожившее зло, дьявол во плоти.

Джастин в очередной раз взъерошил волосы, меряя шагами со вкусом обставленную гостиную. Стены комнаты украшали великолепные картины. Баркли раздраженно смотрел на смуглые лица, глядевшие на него с портретов, желая, чтобы они наконец перестали на него пялиться. С тех пор как он пришел сюда, часы били уже в третий раз. Маркиз начал подумывать о том, не воспользоваться ли подходящим моментом и не проскользнуть ли незаметно на второй этаж. Однако он не знал, какую именно комнату занимала Эвелина. К тому же два здоровенных лакея возле дверей бросали в его сторону свирепые взгляды. Одному Богу известно, какие указания оставил им сеньор Аролас.

Наконец дверь распахнулась, и в гостиную изящной величавой походкой вошел высокий господин с оливковой кожей и с волосами цвета воронова крыла. Он двигался с такой непринужденной грацией, что Джастин им невольно залюбовался.

Баркли мгновенно выпрямился, стараясь не выказывать своего раздражения по поводу того, что Эвелина сбежала от него в объятия красавца испанца.

– Ну так что же?

– Бренди? – будничным тоном спросил Аролас, но из-за легкого испанского акцента это прозвучало как предложение чего-то запретного.

– Итак, Эвелина встретится со мной или нет? – спросил Джастин, с трудом скрывая нетерпение.

Высокий господин налил себе в бокал немного бренди и сделал глоток.

– Знаете ли, я познакомился с сеньоритой Эвелиной очень давно. Когда она еще была пухленькой малышкой с румяными щечками. Ее глаза были синими, словно волны Средиземного моря, а кудряшки – светлыми, как у ангелочка. – Испанец вздохнул и покачал головой. – Сколько я помню, малышка всегда отличалась отменным аппетитом. – Он выразительно взмахнул рукой. – Она любила вкусную изысканную еду. А сейчас… – Аролас нахмурился. – Мой шеф-повар не знает, какими яствами возбудить ее аппетит. Что бы он ни приготовил для нее – бедняжка ни к чему не притрагивается. – Он взглянул на Джастина с нескрываемым гневом. – Отчего она так страдает? Что могло ранить ее столь глубоко, что она утратила вкус ко всем радостям жизни?

Почувствовав угрызения совести, Джастин отвел глаза. У него и без того было тяжело на душе.

– Она не рассказала вам, что случилось? – спросил он сквозь зубы.

Испанец выразительно пожал плечами.

– Я слышал, что Салли арестован.

Еще один болезненный вопрос! Полковник Уитон запретил Джастину допрашивать Салливана, утверждая, что лорд Баркли якобы слишком мягкотел для этого мероприятия. Как будто Уитону доставляло удовольствие мучить арестованного. Теперь Джастин не в состоянии остановить заговор или доказать невиновность Эвелины, как он собирался сделать ранее. От отчаяния и разочарования он не находил себе места.

– Мне необходимо с ней увидеться. – Джастин заставил себя разжать стиснутые в замок руки. – Не могли бы вы убедить Эвелину поговорить со мной?

– Разве вы до сих пор еще не поняли? Никто не может заставить сеньориту Эвелину делать то, что она не желает! – Аролас улыбнулся, и его белые зубы сверкнули, как оскал хищника, увидевшего свой обед. – Хотя, вероятно, если бы вы досконально объяснили мне, что произошло, я смог бы посоветовать вам что-нибудь.

Джастин поджал губы, как утопающий за соломинку хватаясь за слабую возможность узнать хоть что-то.

– Боюсь, это слишком сложно объяснить.

Аролас грациозно откинулся на спинку большого кресла и вытянул перед собой длинные ноги. Как лев, лениво развалившийся после охоты.

– Сегодня для меня не существует более важных и неотложных дел, чем моя дражайшая сеньорита Эвелина.

Джастин изменился в лице, когда услышал, с какой нежностью в голосе этот мужчина говорит об Эвелине. Может быть, этих двоих объединяет не только одна крыша над головой? Может, этот ублюдок на своем мелодичном языке шепчет ей нежные слова во время… Маркиза охватил гнев, и он стиснул кулаки, чтобы совладать с собой. У него внезапно пересохло во рту, и он облизнул губы.

– Как она? Я хочу сказать, вы достаточно хорошо о ней заботитесь?

– Мне очень дорога сеньорита Эвелина. Я высоко ценю дружбу, которая нас связывает. – А затем испанец с горечью в голосе спросил: – Если говорить о вас, кажется, вы этого как раз не делали?