– Пап… Пап, Мелисса кажется мертвой, – сказала я.

– Перестань, – сказал он. – Она будет… с ней все будет в порядке. Я уверен. Она без сознания, потому что ударилась головой. Она упала с лестницы? Просто не могу поверить – нельзя было закрепить эту лестницу надежнее, чем закрепил я.

– Пап, ты не виноват, – успокоила его я. У меня не хватило смелости сказать, что это моя вина. Я старалась, чтобы мой рот это произнес. Пошевелила губами, но не раздалось никакого звука.

Когда мы приехали в больницу, то долго кружили по стоянке, чтобы найти место для машины. Потом мы долго обходили здание из красного кирпича, пытаясь узнать, куда отвезли Мелиссу. Наконец нашли приемный покой. Мелисса должна была быть в последней палате, но когда мы отодвинули занавеску, там не было и следа Мелиссы. Мы с папой схватились за руки, уставившись на пустую кровать.

– Ой, пап, они ее увезли! Наверное, она умерла, – я начала всхлипывать.

– Нет-нет, они проверяют ее или делают рентген – что-нибудь в этом роде, – сказал папа, но его ладонь была липкой от пота.

Он пошел спросить, где находится Мелисса, а я в это время сидела на краешке кровати, крепко зажмурившись, и давала в уме всевозможные клятвы. Я обещала никогда больше не драться с Мелиссой – во всяком случае до тех пор, пока ей не станет лучше. Я все еще не могла успокоиться при мысли о моих бедных зверях и не могла полностью простить Мелиссу за то, что она такое натворила, – но я не хотела, чтобы она умерла.

– Кудряшкин, все в порядке, – сказал папа, вернувшись в палату. – Я был прав, ее забрали для какого-то сканирования. Пойдем, попытаемся ее найти. О’кей?

Мы шли и шли по коридорам, то по красным, то по зеленым линиям, мы поднимались по лестницам и заворачивали за углы. Это продолжалось долго-долго, и наконец мы нашли маму, которая стояла прислонившись к стене. У нее было бело-зеленое лицо, а по щекам бежали слезы.

– Мам, она что, умерла? – крикнула я.

– Нет-нет, дорогая. Иди сюда. – Мама протянула руки и крепко меня обняла.

Я вцепилась в нее. Мама качала меня, как маленького ребенка. От этого я заплакала еще сильнее, потому что была уверена, что она оттолкнула бы меня, если бы знала, что я наделала.

– Мелиссе очень быстро просканировали голову, чтобы убедиться, что у нее все в порядке, но она уже очнулась, и это, по-видимому, очень хороший признак.

– Она на самом деле в сознании? – спросил папа, присоединяясь к нашим объятиям.

– Ну, она все еще немного не в себе, они хотят сейчас подержать ее, насколько возможно, в покое, – но глаза у нее открыты и она все понимает.

Потом Мелиссу привезли на каталке. Она была очень бледной и неподвижной, но глаза у нее действительно были открыты.

– Ох, Мелисса! – сказал папа, и во второй раз в своей жизни я увидела, что он плачет. – У нее правда все в порядке? – спросил он медицинскую сестру.

– Насколько мы можем сказать, все прекрасно, – сказала сестра. – Но на всякий случай мы положим ее на ночь в детскую палату, так что сможем за ней присматривать.

– А я могу с ней остаться? – спросила мама.

– Да, конечно можете, – ответила медсестра. – И кивнула мне: – А вы, Королева Пижама, можете повидаться с сестрой в часы для посетителей.

Мама охнула:

– О боже, Мартина, ты все еще в пижаме!

Она велела нам с папой уходить, но сказала это ласково.

Мелисса ничего не говорила, но улыбнулась мне. Я хотела крепко ее обнять, но она все еще выглядела напуганной – ведь она оказалась в больнице и была покалечена, как бедняжка Бэйба.

Папа повел меня назад на стоянку, он нервничал и старался как-то загородить меня, когда люди таращились на девочку в пижаме.

Когда мы вернулись домой, он хлопнул себя ладонью по лбу:

– Слушай, я только что вспомнил – ко мне должна прийти клиентка, чтобы обсудить свой круиз. Думаю, лучше все-таки принять ее. Марти, иди умойся и оденься, а потом тихонько играй в своей комнате.

Я еле-еле взобралась наверх. Мне невыносимо было видеть лестницу, которая будто пьяная валялась в стороне, поэтому я подняла ее и кое-как прицепила крючок на место.

Мне было так плохо в ужасно пустой комнате, что я схватила Уилму и нырнула под кровать в темноту, прямо к стене. Что-то скользнуло по мне, что-то укололо кончики пальцев ног, что-то в меня уткнулось. Я судорожно вздохнула, решив, что сошла с ума. Под кроватью были спрятаны все мои звери! Даже Попрыгунчик был здесь, хотя был так неудобно согнут, что его голова оказалась у него под лапами. Мелисса не выбросила зверей в мусорный бак! Она только спрятала их, чтобы преподать мне урок, звери были дома и в безопасности… в то время как бедная Бэйба была разорвана на куски, а Мелисса лежала в больнице.

Я вытащила всех своих зверей, уложила их на своей кровати и накрыла Уилмой. Потом занялась поисками частей Бэйбы. А после этого пошла в мамину швейную комнату, где прямо задрожала при виде этих фантастических платьев и костюмов в пластиковых мешках, развешанных на перекладинах, и нашла иголку и нитки. Потом села в своей комнате и начала долгую, медленную, трудную работу по починке Бэйбы.

Я не так хорошо шью, как Мелисса. Единственное, что я сшила, – это края черной бархатной подушки-медведя. Я сидела на нем, а он рычал, подбадривая меня. Сначала я делала ужасно большие стежки. И голова Бэйбы сильно качалась из стороны в сторону, даже когда уже была пришита на свое место. Пришлось выдернуть все нитки и начать все сначала. На этот раз я постаралась делать маленькие стежочки, и наконец голова Бэйбы прочно уселась на своей шее.

Папина клиентка просидела тыщу лет и, уходя, сказала, что должна все обдумать. Папа со вздохом поднялся посмотреть, что я делаю, – и был поражен, увидев, что я чиню Бэйбу.

– Ох, Марти, ты мое маленькое сокровище! – умилился он. – Ты зашиваешь старушку Бэйбу, чтобы отнести ее Мелиссе в больницу! Вот если бы сейчас тебя увидела мама! Ты такая хорошая девочка!

– Нет, папа. Я плохая. Я очень-очень плохая, – сказала я жалостно. Я пыталась все ему рассказать, но никак не могла выпустить слова из своих губ. Я снова заплакала, потому что волновалась о Мелиссе: – Пап, ты думаешь, что Мелиссе действительно станет лучше?

– Да, я уверен, так и будет. Смотри, пока ты шила, я написал маме, просто чтобы проверить, как там дела.

«КАК М.?» – написал папа. А мама ответила: «ВЫГЛЯДИТ НАМНОГО ЛУЧШЕ!»

Я начала пришивать ногу Бэйбе, а папа снова пошел открывать дверь. Это была мама Джейдин. Она очень огорчилась, узнав, что Мелисса в больнице, а потом спросила, можно ли ей поговорить с ним о «профессиональных делах».

Я думала, она хотела заказать у него поездку на свой отпуск – она не выходила из офиса целую вечность. А я все чинила Бэйбу, и кукла стала как новенькая (ну… почти), потом я начала ее укачивать и сказала, что сегодня же понесу ее проведать Мелиссу.

После того как папа проводил маму Джейдин, он прискакал ко мне наверх.

– Ты только подумай! – начал он.

– Мама Джейдин сделала заказ на поездку?

– Нет. Гораздо лучше.

– Она хочет, чтобы мама сшила ей одно из этих платьев в оборочках? Ох, бедная Джейдин.

– Нет-нет, речь идет не о том, чтобы мама что-то делала для нее. Она пришла именно ко мне! Она взяла чертеж твоего стеллажа с полками и хочет, чтобы я сделал нечто похожее в комнате Джейдин. Я объяснил, что я не настоящий плотник, но, кажется, она подумала, что меня надо упрашивать. Она спросила, сколько это будет стоить, и я назвал совершенно нахальную сумму, но, похоже, она очень обрадовалась. Ох, Марти! Какая удача! Мама будет так рада.

– А ты можешь еще раз написать маме – просто узнать, все ли в порядке у Мелиссы?

И папа написал: «МЕЛИССА?» И мама ответила: «НЕ СПИТ И РАЗГОВАРИВАЕТ!»