Океан этот уже больше сотни лет занимает умы ученых. Он состоит не из воды, а из протоплазмы, странным и чудовищным образом перемещающейся, вспучивающейся и создающей гигантские — бессмысленные на вид — сооружения, в недрах которых время изменяет свое течение. Их окрестили «городревами», «долгунами», «мимоидами», «симметриадами», но никто не знал, отчего и зачем они создаются. У этого живого Океана, кажется, есть единственная функция: он поддерживает оптимальную орбиту планеты вокруг двойного Солнца. И вот сейчас, после исследовательского удара жестким излучением, он стал подсылать к людям фантомов, извлекая их облик из глубин человеческого подсознания. Кельвину еще повезло: ему «подарена» женщина, которую он некогда любил, а другим подсылаются их тайные эротические желания, даже не реализованные. «Такие ситуации… — говорит Снаут, — о которых можно только подумать, и то в минуту опьянения, падения, безумия… И слово становится плотью». Так полагает Снаут. Еще он говорит, что «гость» чаще всего появляется, пока человек спит и сознание его выключено. В это время области мозга, ответственные за память, более доступны неведомым лучам Океана.

Ученые могли бы покинуть станцию, но Кельвин хочет остаться. Он думает: «Пожалуй, об Океане мы не узнаем ничего, но может быть, о себе…» Следующей же ночью Хэри появляется снова, и, как в былые времена, они становятся любовниками. А утром Кельвин видит, что в каюте лежат два «совершенно одинаковые белые платья с красными пуговицами» — оба разрезанные по шву. За этим шоком следует другой: Хэри случайно остается взаперти и с нечеловеческой силой, раня себя, выламывает дверь. Потрясенный Кельвин видит, как изувеченные ее руки почти мгновенно заживают. Сама Хэри тоже в ужасе, ведь она ощущает себя обычным, нормальным человеком…

Пытаясь понять, как «устроена» Хэри, Кельвин берет у нее кровь для анализа, но под электронным микроскопом видно, что красные тельца состоят не из атомов, а как бы из ничего — по-видимому, из нейтрино. Однако «нейтринные молекулы» не могут существовать вне какого-то особого поля… Физик Сарториус принимает эту гипотезу и берется построить аннигилятор нейтринных молекул, чтобы уничтожать «гостей». Но Кельвин, оказывается, этого не хочет. Он уже оправился от шока и любит вновь обретенную жену — кем бы она ни была. Со своей стороны, Хэри начинает понимать ситуацию, весь ее трагизм. Ночью, пока Кельвин спит, она включает магнитофон, оставленный Гибаряном для Кельвина, прослушивает рассказ Гибаряна о «гостях» и, узнав правду, пытается покончить с собой.

Выпивает жидкий кислород. Кельвин видит ее агонию, мучительную кровавую рвоту, но… Излучение Океана восстанавливает нейтринную плоть за считанные минуты. Ожившая Хэри в отчаянии — теперь она знает, что мучит Кельвина, «А что орудие пытки может желать добра и любить, этого я представить себе не могла», — кричит она. Кельвин в ответ говорит, что любит ее, именно ее, а не ту, земную женщину, которая убила себя из любви к нему. Это правда, и он в полной растерянности: ведь ему предстоит возвращение на Землю, а любимая женщина может существовать только здесь, в таинственном поле излучения Океана, Он ни на что не может решиться, однако соглашается на предложение Сарториуса записать токи своего мозга и передать их в виде пучка рентгеновского излучения Океану. Может быть, прочитав это послание, жидкое чудовище перестанет подсылать к людям своих фантомов… Луч бьет в плазму, и как будто ничего не происходит, только у Кельвина начинаются мучительные сновидения, в которых его словно бы изучают, то разбирая на атомы, то составляя вновь. «Ужас, пережитый в них, нельзя сравнить ни с чем на свете», — говорит он. Так проходит несколько недель, Хэри и Кельвин привязываются друг к другу все сильнее, а Сарториус тем временем проводит какие-то страшные эксперименты, пытаясь избавиться от «гостей». Снаут говорит о нем: «Наш Фауст наоборот <…> ищет средство от бессмертия». Наконец в одну из ночей Хэри дает Кельвину снотворное и исчезает. Сарториус втайне от Кельвина все-таки создал аннигилятор фантомов, и Хэри из великой любви к Кельвину решилась на гибель — как когда-то, давным-давно… Ушла в небытие, ушла навсегда, ибо нашествие «гостей» кончилось.

Кельвин в горе. Он мечтает отомстить мыслящей протоплазме, выжечь ее дотла, но Снауту удается успокоить товарища. Он говорит, что Океан не хотел ничего дурного, напротив — стремился делать людям подарки, дарить им самое дорогое, то, что глубже всего запрятано в памяти. Океан не мог знать, каково истинное значение этой памяти… Кельвин принимает эту мысль и успокаивается — как будто. И в последней сцене он сидит на берегу Океана, ощущая его «исполинское присутствие, мощное, неумолимое молчание», и прощает ему все: «Я ничего не знал, но по-прежнему верил, что еще не окончилось время жестоких чудес».

В. С. Кулагина-Ярцева

(Dzennild Gwiazdowe)

Рассказы (1954–1982)

Ийон Тихий — «знаменитый звездопроходец, капитан дальнего галaктичecкoгo плавания, охотник за метеорами и кометами, неутомимый исследователь, открывший восемьдесят тысяч три мира, почет-вый доктор университетов Обеих Медведиц, член Общества по опеке над малыми планетами и многих других обществ, кавалер млечных и туманностных орденов» — автор восьмидесяти семи томов дневников (с картами всех путешествий и приложениями).

Космические путешествия Ийона Тихого изобилуют невероятными приключениями. Так, в путешествии седьмом он попадает в петлю времени и множится на глазах, встречаясь с самим собой понедельничным, четверговым, воскресным, пятничным, прошлогодним и другими — из прошлого и будущего. Спасают ситуацию два мальчугана (которыми Тихий был так давно!) — они исправляют регулятop мощности и чинят руль, и в ракете вновь воцаряется покой. В путешествии четырнадцатом Тихому приходится оправдывать перед Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Планет деяния жителей Зимьи (под таким названием значится там планета Земля). Ему не удается представить в выгодном свете достижения земной науки, в частности атомные взрывы. Часть делегатов вообще сомневается в разумности жителей Земли, а некоторые даже отрицают возможность существования на планете жизни. Встает вопрос и о вступительном взносе землян, который должен составить биллион тонн платины. Под конец заседания весьма сочувствующий жителям Земли инопланетянин с Тарракании, пытаясь продемонстрировать, как добротно сработан эволюцией представитель землян Ийон Тихий, начинает долбать его по макушке своим огромным присоском… И Тихий в ужасе просыпается. Путешествие четырнадцатое приводит Тихого на Энтеропию. Готовясь к полету. Тихий изучает статью об этой планете в томе «Космической энциклопедии». Он узнает, что господствующая раса на ней — «ардриты, существа разумные многопрозрачногранные симметричные непарноотростковые». Среди животных особо отмечены курдли и осьмиолы. По прочтении статьи Тихий остается п неведении относительно того, что такое «смет» и что такое «сепульки». По предложению заведующего ремонтной мастерской Ийон Тихий рискует поставить себе на ракету мозг «с батареей анекдотов на пять лет». Действительно, сначала Тихий с удовольствием слушает, затем с мозгом что-то случается: рассказывая анекдоты, он глотает самую соль, начинает говорить по слогам, и вся беда в том, что его невозможно заткнуть — сломался выключатель.

Тихий прибывает на Энтеропию. Служащий космопорта, прозрачный, как хрусталь, ардрит, взглянув на него, зеленеет («ардриты выражают чувства сменой окраски; зеленая соответствует нашей улыбке») и, задав необходимые вопросы («Вы позвоночный? Двояко-дышащий?), направляет новоприбывшего в «резервную мастерскую», где техник производит какие-то измерения и на прощание говорит загадочную фразу: «Если во время смега с вами что-нибудь станется, можете быть совершенно покойны… мы немедленно доставим резерв». Тихий не вполне понимает, о чем идет речь, но не задает вопросов — многолетние странствия научили его сдержанности.