— Зачем мне Макс? — не понял отец, — мы с ним общаемся почаще чем с тобой, дорогая. Я про твоего неведомого жениха говорил.

— Так и я про него, — мне смешно, особенно когда Ершов голову в плечи вжал и явно собрался стечь пол стол.

Отец категорически не понимал, о чем я говорю и продолжал грозно хмуриться:

— Не отлынивай от вопроса.

На помощь, как всегда, пришла Настя:

— Дорогой, по-моему, Яна тебе только что сказала, кто ее жених.

Папа оказался тугим. Очень тугим.

Он смотрел на меня, на зажатого Макса и ясно не видел никакой связи. Мне очень хотелось смеяться, но я держалась. Отец тупил, Макс сидел напротив и взглядом показывал, что собирается меня придушить, Настя невозмутимо натирала чашки.

Картина маслом.

Наконец до папеньки начало доходить. В глазах появилось недоумение, брови удивленно поползли наверх.

— Так… стоп… подождите, — у него начались проблемы со словами, — в смысле жених? Наш Макс?

Наш, наш. Родной.

— Олег же был.

— Сплыл.

— Если это шутка, то дурацкая.

— Никаких шуток, пап.

— То есть вы, — указал пальцем на меня, на Ершова, снова на меня, — вы что… это… как его… вместе что ли?

Бедный папа. Он так нелепо выглядел с открытым ртом и растерянностью в глазах.

Мне все-таки удалось дотянуться пол столом до Макса и хорошенько его пнуть.

— Да, — сказал он скованно.

Отец еще больше выпучил глаза, попытался сказать что-то, но не смог и схватился за стакан с чаем. Пара больших глотков, и он подавился, закашлялся, аж слезы из глаз брызнули.

Настя постучала его по спине:

— Ты кушай, кушай, Слав, не отвлекайся.

— Настя, ты слышала?! Они же… они.

— Да-да, милый. Слышала, — улыбнулась мачеха, — еще пирожка положить?

— Погоди, ты знала?!

— Да.

— И как давно?

— С первого же дня, как мы приехали в этот дом, — просто ответила она и подмигнула мне, — ты вспомни как они знакомились. Как смотрели. Там же все ясно было, сразу.

— Нам значит не ясно было, а тебе ясно? — проворчал Макс.

— Представь себе. Ты так старательно волосенки свои приглаживал, как даже по праздникам не делаешь.

Ершов закатил глаза.

— Я так и не понял, куда делся Олег, — просипел папа.

— Никуда. Мы с ним расстались.

— И ты быстренько замутила с Максом?

— Нет, пап, Настя права. Наше «быстренько» началось давным-давно, и все это время мы просто бежали от очевидных вещей.

— Лично я никуда не бежал. Все это время терпеливо ждал, — пожал плечами Макс. Все надоело ему прятаться. Во взгляде появилась привычная уверенность и снисходительная насмешка.

— Какой ты у меня молодец, — подколола я.

На душе было приятно и солнечно, несмотря на поздний вечер. Все родные в сборе, мы наконец сказали о том, что между нами происходит. Не осталось больше тайн и недосказанности. Даже дышать стало легче.

— То есть вы собрались жениться?

— Да. Я сделал ей предложение. Она согласилась, — больше Ершов не отмалчивался.

— Ей надо учиться.

— Летом Яна заканчивает учебу и окончательно возвращается в наш город. Тогда и поженимся.

Отец волком смотрел на Макса, тот так же смотрел в ответ.

— Пойдем-ка поговорим, парень, у меня накопилось к тебе много вопросов.

— Пойдемте.

Мужчины дружно встали из-за стола и вышли из столовой с такими выражениями лиц, будто собирались на войну. Я даже немного напряглась, побоявшись, что они сейчас поругаются или еще хуже — подерутся.

Я даже вскочила на ноги, но Настя меня остановила.

— Успокойся, Ян. Все будет хорошо. Это мужские разговоры, они прекрасно справятся и без нас.

Не оставалось ничего другого, как сесть обратно и на нервной почве взять еще один кусок пирога.

— Знаешь, я за вас очень рада, — сказало она, усаживаясь напротив.

Женщина, которую я не хотела в наш дом, которую заочно невзлюбила еще по рассказам отца, за эти годы стала по-настоящему родной.

— А я рада, что отец когда-то встретил вас.

Она тепло улыбнулась и потрепала меня по руке, а я в ответ сжала ее пальца, демонстрируя искренность своих чувств.

Накануне отъезда состоялся небольшой праздник в честь моего дня рождения. Настя испекла огромный двухъярусный торт, отец приволок гигантский букет белых роз и коробочку из ювелирного магазина, Алиска нарисовала мой портрет. А-ля утро китайского бомжа, после месячного запоя. Один глаз больше другого, рот, как пончик, три волосины на голове и нос, как огурец, но если честно было очень приятно. Я даже чуть не прослезилась от умиления, особенно когда она сказала, что я самая красивая на свете. Конечно, не считая Насти и Лунтика.

Отличный день. Единственное что меня напрягало — это отсутствие Макса. Он уехал с утра на работу на час раньше, договорившись, что взамен его раньше отпустят, но время шло, а он так и не появлялся. И на звонки не отвечал, хотя я его уже неоднократно набирала, да и Настя уже всю трубку оборвала. Куда-то пропал, не предупредил, и с каждой минутой я все больше заводилась.

Сегодня мой праздник, завтра уже уезжаю, а он где-то шляется. Что за человек такой?

— Надеюсь, ничего не случилось, — Настя тревожилась за своего великовозрастного сыночка, а я почему-то была уверена, что все с ним в порядке.

Просто загулял, или с работы не смог уйти, потому что привезли интересную машину, или нашел какое-нибудь суперважное дело. В общем, я придумала с десяток объяснений тому, почему мой без пяти минут муж где-то шляется, вместо того чтобы проводить оставшееся время со мной.

Дождется. На ночь комнату запру и все. И пусть катится туда, откуда пришел.

Я заводилась все больше и больше, и когда на улице послышался скрип ворот, уже была похожа на маленького всклокоченного чертенка, готового воткнуть свои вилы в одну наглую задницу.

В прихожей послышались шаги, и я тут же надела маску неприступной королевы, до глубины души оскорбленной поведением своего ненаглядного. Ни за что не прощу…

— Ян, с днем рождения, — он появился на пороге, держа перед собой большую коробку, — в общем, счастья, здоровья, денег и всего-всего. Я не мастер поздравлений.

— Где ты пропадал? Мы заждались! — вступила в разговор Настя.

— За подарком ездил. Иди открывай, — он бережно поставил ее на пол и сделал приглашающий жест рукой.

Мне очень хотелось поддержать образ обиженной и оскорбленной, но еще больше хотелось заглянуть в эту коробку и узнать, что же такое он там привез.

— Я все еще сержусь, — ткнула пальцем ему в грудь.

— Давай уже, не ворчи, — легонько подтолкнул к подарку.

Я опустилась рядом с ней на колени, плавно потянула за веревочку, развязывая пышный голубой бант и сняла крышку.

Внутри, свернувшись клубочком спал черный щенок кане-корсо.

— Знакомься. Это Персик.

У меня аж руки затряслись от волнения. Я погладила кутенка по спинке, и он тут же проснулся, зевнул, демонстрируя розовую пасть и с интересом принюхался к мое руке.

— Малыш, — я бережно взяла его на руки и прижала к себе, — маленький мой.

Я вспомнила того, другого Персика, которого не успела спасти, и из глаз покатились слезы.

— Ян, ты чего? Я думал тебе понравится, — растерялся Макс.

— Мне понравилось, — я говорила сквозь всхлипы, — просто… просто… это так трогательно.

И дальше реветь.

Ершов опустился рядом со мной на ковер обнял за плечи, и как маленькую гладил по голове.

— Дурочка ты.

Я согласно кивнула. Конечно дурочка, сидеть на полу и рыдать со щенком на руках — умная бы так не стала делать.

— Я же уеду завтра. Мне нельзя брать его с собой. Там общага, занятия, работа. Как он тут будет?

— Я специально тебе его подарил. Чтобы уж наверняка вернулась, — Макс хитро подмигнул, — меня-то может и бросишь, а его никогда.

— Дурак, — я толкнула его локтем в бок.

— Вот и поговорили.

Персик тем временем выбрался из моих душных объятий и пошел исследовать комнату, по-детски неуклюже мотаясь из стороны в сторону и путаясь в своих собственных лапах.