— Что ж ты таким здоровенным бычарой-то вырос, — просопела, окончательно запыхавшись от неравной борьбы.

— Спасибо. Я старался.

Точно улыбается. Весело гаду!

— Мне кажется, или ты меня лапаешь? — возмутилась я, почувствовав, как горячая рука скользнула по спине.

— Поверь, Янка, если бы я тебя лапал, ты бы это ни с чем не спутала.

— Большая практика? — съязвила я, радуясь темноте, как никогда в жизни. Если бы не она — Макс бы лицезрел мою пунцовую физиономию и лихорадочно блестящие глаза.

Я не хотела, но дурела от его близости и все силы уходили на то, чтобы не дрожать. Иначе выдам себя с головой.

— Умеренная.

— Ха! Так я тебе и поверила. Ты еще в школе отрывался как мог.

— Ян, чего ты хочешь от меня услышать? Заверений в том, что сидел на скамье для девственников и грустно смотрел на твой портрет? — устало спросил он.

— Мне все равно.

Улыбаться он точно перестал.

— Сама-то со своим Олежкой, — это имя он просто выплюнул, — поди и не так обжималась.

— Тебе тоже должно быть все равно.

— Издеваешься? Конечно, нет!

Я затихла.

— Все, теперь, когда мы обменялись любезностями, покусались, и ты уютно пригрелась у меня на груди…

Я вдруг поняла, что уже давно не вырываюсь, наоборот пальцами вцепилась в футболку, словно боюсь его отпустить.

— Ничего я не пригрелась, — тут же дернулась, пытаясь отстраниться, но Макс рывком уложил меня обратно.

— Лежать, — придавил для верности, — теперь давай поговорим.

— О чем, Максим? — простонала я.

— О нас, Янка. О нас.

— «Мы» разве существуем? — обреченно спросила я.

— Разве нет? — Ершов задумчиво водил большим пальцем по моему плечу, вызывая толпы мурашек, — я по тебе скучал.

У меня кружилась голова и казалось, что я сейчас упаду, даже несмотря на то, что уже лежала.

Это его тихое «я скучал» хлестнуло нервам раскаленной плетью. Я оказалась не готова. К таким словам, к такому тону, к крепкому кольцу рук, в которых хотелось остаться навсегда.

— Ты хоть иногда вспоминала? — поинтересовался он, так и не дождавшись ответа.

— Вспоминала, — едва слышно, на выдохе произнесла я, добавив про себя «каждый день».

— И как? Трехэтажным матищем и проклятиями? — в напряженном голосе едва различимая насмешка. Ему было совсем не смешно. Волновался.

Я тоже волновалась так, что сердце с размаху бросалось на ребра, пытаясь проломить их изнутри.

— По-разному, — не стала врать. Иногда хотелось волком выть оттого, что он далеко, а иногда была готова прибить его за то, что в голову забрался и никак не оставит в покое.

— Забыть пыталась?

— Пыталась, — снова чистая правда.

— И я тоже. Только не вышло ни хрена.

Мне сложно находиться с ним рядом. Слишком близко, но отодвинуться нет возможности и вовсе не потому, что он держит и не пускает. Нет. Просто само тело словно прилипло к нему, приросло и напрочь отказывалось шевелиться.

Я как сладкоежка, попавший в магазин сладостей и застрявшая возле прилавка с самым вкусным тортом.

— Зачем ты все это говоришь?

— А что я один мучаюсь? — невесело хмыкнул он, — присоединяйся.

Он не в курсе, что я давным-давно присоединилась к этому затяжному безумию, которое как со школы началось, так до сих пор и продолжается.

— Так не мучайся. Найди себе девушку и живи долго и счастливо.

Умная девочка. Хороший совет дала. Только от него самой удавиться охота.

— Издеваешься? Какое долго и счастливо? Меня хватает на пару месяцев от силы.

— Почему? — мне хотелось упрекнуть его в непостоянстве, но не смогла.

— Потому что они — не ты.

Зачем, он завел этот разговор? Я сейчас точно в обморок провалюсь.

— Уверена, у них полно собственных плюсов и достоинств.

— Несомненно. Только меня это мало интересует.

— Почему? — похоже, сегодня это мое любимое слово.

— Как ты думаешь?

Мы ходим вокруг да около. Словно по тонкому льду, который трещит от каждого шага и готов провалиться, обнажая пропасть под ногами.

— Понятия не имею.

— Да ладно тебе притворяться. Все ты прекрасно понимаешь.

— Нет, — упрямо повторила я.

— Хочешь, чтобы я сказал это вслух?

— Не надо ничего говорить, — я уперлась руками ему в бок и снова попыталась отпихнуть от себя, — я спать хочу.

Если он произнесет эти слова вслух, уже поздно будет прятать голову в песок и делать вид, что не при чем. Надо будет решать, здесь и сейчас. Я не готова.

Я не за этим сюда приехала

…Или за этим?

— Хорошо, спать так спать, — внезапно он пошел на попятный.

Нагло перевернул меня на другой бок, притянул к себе, прижав спиной к своей груди и уткнулся носом в мне в макушку.

— Что ты делаешь? — просипела я.

— Ты же хотела спать? Вот пожалуйста. Спи.

— Я хотела спать одна! — возмутилась я, а Ершов только плотнее к себе прижал.

— Угу.

— Без тебя.

— Угу.

— Иди к себе.

— Бегу.

У меня голова кругом шла. Нахал совершенно не спешил уходить, более того поудобнее устроился, а потом еще и подушку ближе к себе подтянул.

— То есть ты серьезно собрался спать здесь?

— Конечно. Есть какие-то возражения?

— Полно возражений, — снова взбунтовалась я, — начнем с того, что ты у меня не спросил, хочу ли я с тобой спать… в смысле проводить время в одной постели… то есть закрывать глаза и проваливаться в сон.

— Я понял. Не мучайся, — хохотнул он.

— Нет, вот что ты все смеешься? — я завозилась, извернулась и повернулась к нему лицом. Зря. Теперь он еще ближе, нос к носу.

У меня ладони взмокли от волнения.

— Что же еще с тобой делать? Разговаривать ты не хочешь, смотреть правде в глаза — тоже. Так что придется спать. В том смысле, что закрывать глаза и проваливаться в сон. Так ты, по-моему, выразилась?

Он точно улыбался. Даже во мраке комнаты я это чувствовала, хотя могла видеть лишь редкие отблески уличного света в его глазах.

— Или спать ты тоже не хочешь?

Я торможу, просто жутко. Из-за того, что он рядом и обнимает, у меня произошло тотальное разжижение мозгов. Все, о чем у меня получалось думать так, это о его руках, о том, что наши ноги соприкасаются коленями, и вообще мы лежим в одной постели. У меня даже дыхание сбилось.

— Хочу, — проблеяла едва слышно.

— Да? Жаль, а то у меня еще есть вариант, что нам делать.

— Какой?

Дура! Зачем я спросила? И так все понятно.

Я в панике замерла, когда его губы коснулись моих. Надо дышать, а не могу.

Он не спрашивал разрешения, а просто целовал. Сначала аккуратно, будто боялся спугнуть, потом настойчивее. Звон в ушах уже сливался в один монотонный гул, поверх которого раздавался грохот сердца.

Я сама не заметила, как стиснула в ладонях его футболку и подалась навстречу.

В памяти все это время бережно хранился наш первый поцелуй. Неумелый, наверное, еще детский. Сейчас все было иначе. Другой поцелуй. Требовательный взрослый. От таких дуреет голова и кипит кровь в жилах.

— Янка, — уткнулся своим лбом в мой, вздохнул тяжело, сдавлено, — как я по тебе скучал.

У меня ком в горле и слезы навернулись на глаза.

— Нам нельзя, — прошептала, едва контролируя свой голос, — у меня есть парень.

— Брось его.

— Я не могу.

— Почему?

Такой простой вопрос, казалось бы, и я должно играючи на него ответить, что люблю Олега и жизни без него не представляю, но это было бы не правдой.

— Он тебе не нужен.

— Тебе-то откуда знать, кто мне нужен, — я фырчала чтобы хоть как-то сохранить дистанцию, которая стремительно таяла.

— Я знаю, — просто сказал Макс, заставляя сердце тревожно сжиматься, — а также знаю, что мне нужна ты.

— Это пока. Просто давно не виделись, тебе стало интересно, вот и все.

— Дурочка ты. Я тебя люблю. Еще со школы, — он не требовал от меня ответа, не ждал встречного признания, не лез мне в трусы. Просто давал время подумать и сделать свой выбор. Хотя, судя по всему, такая выдержка давалась ему не просто: