Сам луг поражал воображение цветущим разнотравьем. Тут тебе и клевер присутствовал, и люцерна дикорастущая, и донник. В общем, весь тот набор, который специально высаживали у меня на родине, в качестве медоносов и кормовых растений. Здесь, все это богатство росло вольно, без всякого приложения рук человеческих. И не только. Еще много всяких луговых трав и цветов, большинству из которых даже названия не смог бы подобрать.

— Ну не ботаник я, — расписался в собственной некомпетентности, — я в других областях специализируюсь. Стоп! А вот это, как раз вопрос по моей специальности.

Из-за дома выглядывал багажник легкового автомобиля. И судя по его конфигурации, в особенности притороченному сзади, по типу пропеллера, запасному колесу, явно, импортного производства. Вот, правда, марку определить затруднительно. Поскольку видна лишь небольшая его часть. Но то, что отечественный автопром здесь и рядом не стоял видно невооруженным глазом.

— Да и где вы видели легковой автомобиль стопроцентной российской сборки? Один же импорт, переделанный на русский лад. То форд, то фиат, то еще чья-нибудь лицензия. У нас только танки, те самые которые грязи не боятся, истинно родные. Остальное же…

Больше ничего особо примечательного разглядеть, к сожалению, не удалось. Все самое интересное, по-видимому, скрывалось от моего взора за избой. Так и хотелось сказать:

— Избушка, избушка, встань по старому, как мать поставила. К лесу задом, ко мне передом. Да и содержимое своего двора не забудь повернуть на сто восемьдесят градусов.

Вот только это заклинание будет выглядеть несколько неточно. Потому что и зад избушкин смотрел точно на лесную чащу, да и сам я здесь же обретался.

— То есть сзаду!

А должен быть спереду. Или, на крайний случай сбоку, чтобы разглядеть действо, во дворе дома происходящее. А для этого нужно, всего ничего, обойти избу по кругу. И желательно с той стороны, которая не выходит на проселок.

Сказано — сделано! Пробежавшись до стены, обращенной к лесу, я прижался к ней спиной. Чтобы немного перевести дух, отдышаться, да и шапочку раскатать. Теперь, когда предстоит встреча не с гостеприимными хозяевами, а с потенциальным противником, это будет не лишним. В случае чего, неизвестный в этом времени образ «человека в маске», может внести определенный элемент неожиданности и дать мне фору по времени. А в ближнем бою, даже доля секунды имеет значение. Особенно если она в твою пользу, а не на руку противнику.

Приставными шагами, стараясь не шуметь, переместился до угла. Прежде чем выглянуть, достал зеркальце, специально припасенное в нагрудном кармане, на всякий пожарный случай и, используя подобранную щепку, аккуратно выставил ее за край. Пусто! Обогнул угол. Туман держался сзади, передвигаясь на полусогнутых лапах, и практически шаркая брюхом по земле. Чем-то он мне напоминал кота, который подкрадывается к беспечной птахе.

Тем же Макаром до следующего угла, и вновь зеркальце на вытянутую руку. Есть!

— Вот они голубчики! Или голубки? Да не один ли хрен?

По правде сказать, я и изначально особо не напрягался. По вопросу количества солдат противника. Всяко разно много народа в Опель-кадет не засунешь Даже при великом желании. А если учитывать, что немецкие офицеры не сильно отказывали себе в комфорте, то и подавно. Водитель, охранник да сам, высокопоставленный, пассажир! Ну, можно конечно, было, перезаложиться на наличие почетного эскорта. На мацациклах! Но опять же, больше двух-трех, во двор, всяко разно не впихнуть. Так что, максимум, человек восемь-десять.

— Но ВДВОЕМ? Пускай даже в тылу собственных войск, но всяко разно, на оккупированной, а значит враждебной, территории. Обнаглели от безнаказанности? Или крыша съехала, от головокружения от успехов? Так это мы мигом поправим. Это ж просто подарок судьбы!

Подарок состоял из двух личностей враждебной национальности. Водитель стоял возле машины, со своей стороны и, явно маялся, от безделья. Второй, офицер, судя по погонам гауптман, то есть капитан, сидел на завалинке, рядом с замшелым мужичком. Которого, впрочем, мне было плохо видно, по причине того, что немец, практически полностью загораживал его своей фигурой. А вот его самого, в смысле его фигуру, мне было видно очень хорошо. Холеный, какой то, вальяжный и надменный. Даже в зеркало были хорошо различимы: нордическая внешность, аристократические манеры и покровительственно-надменное отношение к собеседнику. А еще явственнее это слышалось в его голосе.

О беседе здесь и речи быть не могло. Поскольку она подразумевает наличие, как минимум, двух участников. Здесь же звучал монолог одного актера. Который, не столько нуждался во внимании собеседника, сколько упивался собственными словами. И наставительный тон, которым он говорил, и интонации голоса явно указывали на это. Этот монолог чем-то отдаленно напоминал мне разговор куратора со своим агентом. Или что-то подобное этому. Во всяком случае, очень похоже. Таким тоном можно только указания раздавать.

— Стоп! Так он же по-русски говорит. Или мне мерещится? Да нет, вон, что- то про дело Великой Германии трындит. Ну, эта песенка нам хорошо известна! А вот пообщаться, поближе, не помешает.

Выскочив из-за угла, как чертик из табакерки, даже не целясь, выстрелил водителю в грудь. Затем, не прекращая движения, сделал два широких шага и оказался радом с офицериком. Который впал в ступор, при виде меня, и даже не помышлял о сопротивлении. Пододвинувшись к нему вплотную, я просто смел его с завалинки ударом приклада. Он покатился под машину. И тут только до меня дошло, что оружие, оснащенное дорогостоящей оптикой, отнюдь не предназначено для рукопашного боя. В противном случае, за точную работу прибора поручиться уже будет нельзя. Можно так стряхнуть все настройки, что потом не откалибруешь. Это все равно, что микроскопом гвозди забивать!

Досадуя на себя за эту оплошность, тем не менее, досаду я выместил на офицере. Врезав в живот ногой, обутой в армейскую бутсу, со всей пролетарской ненавистью. Присовокупив действие словами:

— Получи, паскуда! Пламенный привет Великой Германии от благодарной России!

Краем глаза, поскольку стоял к нему боком, заметил, что сидевший, как будто бы ничего не случилось старик, после этих моих слов как то дернулся. И глаза его молодо заблестели. Или же мне это показалось, поскольку я не хотел отрываться от своего увлекательного занятия. Но отвлечься все ж таки пришлось.

В чувство меня привел лязг автоматного затвора, взводимого у меня за спиной.

— Пиздец — приплыли!

Искоса глянул за плечо, и понял как я лоханулся. Охранник! Судя по спортивной фигуре и навыку владения оружием — боец не из последних. А распахнутая дверь деревенского сортира, ясно показывала, откуда он здесь взялся.

— Засранец! Чтоб тебя черти взяли! — я злился не столько на него, сколько на себя. За свою беспечность.

Черный зрачок автоматного ствола смотрел прямо на меня, и я отчетливо понимал, что не успеваю. Никак не успеваю отреагировать.

Но, тем не менее, тело действовало само, независимо от разума. Правая нога подбила левую таким образом, что они обе подлетели выше головы. А лишенное опоры тело, наоборот, с большой скоростью понеслось к земле. В какой-то момент я напоминал латинскую букву V. И именно в этот момент прогремел выстрел. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от тела, попав именно во впадину этого самого V, срикошетировала о радиаторную решетку и взвизгнув, улетела вверх.

Так как я в полете несколько развернулся, то охранник оказался ко мне боком и мой ствол теперь, в свою очередь, был направлен прямо на него. Еще находясь в полете, я нажал на спуск. Пуля ударила ему под пилотку, прямо в висок. И он начал валиться вперед. Но не успел коснуться земли, как что-то черное, похожее на облако взрыва, вспухло у него на спине. Окончательно припечатав к земной поверхности. Тут и моя тушка, наконец-то завершила свой непродолжительный полет.

— Уй-ё, как больно!