Обойдя избушку я прошмыгнул в приоткрытую дверь. Вернее хотел прошмыгнуть. Вот ведь зараза! Меня всегда бесили двери, дверной проем которых ниже моего роста. А как проходить в дверь верхняя планка которой чуть выше пояса? Чтобы хоть как то протиснуться в эту конуру мне пришлось складываться чуть ли не вдвое! Хорошо хоть на четвереньки вставать не пришлось. Вот пес таких затруднений явно не испытывал, потому и просочился вперед меня. Прямо как к себе домой! Ну еще бы, домик сей больше как раз на собачью будку похож, своими размерами. Вот и напомнило ему свое, родное!
У деревенских архитекторов такие излишества как веранда видимо были не в чести, поэтому сразу с улицы мы попали в узкий коридор, из которого вели две дверцы, по размерам ничуть не больше чем входная. Правая даже чуточку пониже. По моему такое помещение правильно называется сени. Те самые которые, ах вы! И мои! Правда когда новые! Здесь же пахло затхлостью и мышами. Видимо вторая дверца вела в хозяйственные постройки. Кладовка? Клеть? Не знаю как правильно обозначить, да это и не принципиально.
Проморгавшись и подождав пока глаза привыкнут к сумраку сеней я вслед за своей провожатой, которая уже успела прошмыгнуть вперед и открыть дверь, вошел уже непосредственно в жилую зону. Которая представляла собой стандартную планировку избы-пятистенка! Почему пятистенок? Потому что стен — ПЯТЬ! Четыре внешних по периметру и пятая служащая межкомнатной. Эта стена делит жилище не на равные части, а примерно в пропорции 1:3, а то и 1:4. Потому что главным атрибутом любой крестьянской избы аграрной эпохи неизменно является русская печь! Которая служит одновременно очагом, источником тепла, спальным местом, а иногда даже баней. Вторым по размерам объектом являлся стол. Самодельный, грубо сколоченный из дубовых досок, с добела отскобленной столешницей. Вокруг стола две скамьи вперемешку с самодельными же табуретками. Вот и вся нехитрая мебель. Правда за занавесками в соседней комнате виднелся край железной кровати с неизменными шишечками венчающими никелированные ножки. Видимо дань моды и подарок городской дочери. В красном углу, на полке, несколько икон. В простенке знакомые до боли семейные фотографии на общей рамке. Перед столом, лицом ко мне, стояла пожилая женщина в простой одежде и переднике. Я бы поостерегся называть ее старушкой, но это только лишь с высоты собственных прожитых лет. Для любимой внучки она все равно будет бабушкой. Но все равно ясный взгляд светлых как у внучки глаз, ровная осанка. Рук правда не видно, они спрятаны под передником. Голос сильный, грудной.
— Здравствуйте! — Она вежливо поздоровалась первой. — Меня Ефросинья Марковна зовут! Или просто тетка Фрося!
— Ну какая же вы тетка, Ефросинья Марковна? — Сразу же начал я разводить политесы. — Вы еще довольно молоды, чтобы теткой представляться. Меня вот Никитой кличут!
— А по батюшке?
— По батюшке — Сергеевич! Но мы ведь с вами почти ровесники! Поэтому можно просто Никита.
— Далеко ли путь держите?
— Да нет. Мне бы до реки дойти. Заплутал малось. Не подскажите — далеко еще?
— Нет. Недалече. Верст пять-семь, если по прямой. Только у нас никто по прямой не ходит.
— А что так?
— Да Бирюк там живет!
— Волк? Какой волк? — Удивился я. — Что ваши сельчане с одним волком-одиночкой справиться не могут?
— Да какой там волк. Мужик там на хуторе живет. Злой и нелюдимый! Вот и прозвали люди — Бирюк! Он и правда злой как волк. Никто с ним связываться не хочет. И хутор его стоит так, что не обойти. А по краям плавни да болота. Поэтому если кому на ту сторону надо, то в Гожу едут. Там паром есть.
— Ну в Гожу, так в Гожу, — я сделал вид что сдался, — а может погожу!
А у самого мысль в голове вертится, что не так страшен черт, вернее Бирюк, как его малюют. Что ж это я, с одним мужиком не справлюсь? В крайнем случае пристрелю и пойду дальше. И совесть меня нисколечко мучить не будет. Тем более, что если он бобыль, то и с семьей его разбираться не придется. Все меньше проблем.
А семь километров, это час-полтора хода. Глядишь к вечеру уже дома буду. Главное — через реку переправиться. Интересно, какая она здесь? Широкая? Узкая? Мелкая? Глубокая? Течение быстрое или нет? Может у тетки спросить? Да как то лишний след оставлять не хочется. Да и много ли может знать деревенская женщина об особенностях форсирования водной преграды? Ладно! На месте определимся. Ведь пока своими глазами не увидишь, руками не пощупаешь и не узнаешь. В общем будем импровизировать и играть с чистого листа. В общем война план покажет!
Тут Ефросинья Марковна прервала мои скорбные мысли предложив отобедать по приятельски. Вернее разделить с ними их немудренную трапезу. После недолгого размышления я согласился, все ж таки завтракали мы давно, да и происходило это действо практически на ходу, так что чувство голода уже давало о себе знать. Оговорил только необходимость кормежки пса. Но тут ждал небольшой облом-с. Так как в качестве угощения на столе присутствовали только неизменная в этих краях бульба, сиречь картошка белорусская, простая, обыкновенная. В качестве гарнира к ней предлагалась капуста квашенная с луком, на постном масле, огурцы бочковые, деревенского посола и какое-то грибное ассорти. Причем тоже в солено-маринованном виде. В общем еда простенькая, без затей, зато сытная и очень вкусная. Жаль только что для собаки абсолютно непригодная.
— Как там у Карлсона — «Ну нет, это я не ем — что это такое: один пирог и восемь свечей.» Вернее картошка с капустой, огурцами и грибами. Собакам вобще, между прочим острое, кислое и сильно соленое категорически нельзя. А пустую картошку он в жизни есть не будет. Тем более, что от нее у собак может быть диарея.
Поэтому пришлось распотрошить НЗ и насыпать в глиняную миску, с радостью предоставленную младшей хозяйкой, обыкновенный сухой корм
На естественный вопрос, что это такое, немного задумавшись соврал — пеммикан! Больше вопросов не было, что и не удивительно. Это в наше время спроси что такое пеммикан, дай бог ответит хотя бы каждый десятый, да и то вряд ли. А сейчас еще на слуху очень модные в это время полярные экспедиции. Поэтому народ, не избалованный доступностью информации, восполнял пробелы в знаниях об Арктике как только мог. В том числе и с помощью романов Джека Лондона, в частности его Юконской серии. Поэтому знали, пеммикан — это сушенное мясо с ягодами и специями, скатанные в виде шариков, составная часть рациона питания полярных исследователей. Ну и для собаки пойдет… наверное. Люди же едят! Хотя у того же Лондона, в то время когда сами полярники жевали пеммикан, их верные ездовые собаки хрумкали юколу — вяленную особым способом рыбу. Но это в основном ихние, избалованные американские жители Аляски, коренные же северные народы нашего Крайнего Севера предпочитают строганину. Кстати я в свое время ее тоже пробовал — экзотично, но довольно вкусно.
Что то меня на кулинарные изыски потянуло, видимо чувство голода солирует. Надо его быстренько заглушить, чтобы думать более адекватно текущему моменту. Сказано — сделано! Не чинясь присел за стол и отдал должное кулинарному искусству хозяек. При этом не забыл внести в застолье и свою лепту. Нечего людей объедать. У них и так тяжелые времена настают, в том числе и в плане еды.
— Дашенька! Детка!
— Аюшки! — Вот егоза, один раз от меня только и услышала, а уже переняла. Правду говорят, что дети очень восприимчивы к новому. Интересно, как бы она реагировала на сленг современных мне тинэйджеров: печалька, обаяшка, очаровашка, няшка и прочие мимишки. Не говоря уже об овуляшках и беременяшках. Ну что ж, попробуем в том же духе.
— Ты не могла бы мне помочь?
— А что нужно?
— Вкусняшки достать!
По выражению ее умильной мордашки было видно, что слово она не поняла, но основной смысл уловила. Видимо по созвучию. Поэтому с готовностью и радостью в голосе спросила:
— А откуда?
Хотелось ей ответить в рифму, но в последний момент сдержался. В том то и весь коленкор, что специфической особенностью моего костюма было наличие спинного кармана. С одной стороны очень удобно носить, но с другой, зае…, замучаешься доставать. А именно в него то я и сложил продуктовый НЗ, включавший в себя банку тушенки, банку сгущенки, пачку галет и пакетик с орехово-фруктовой смесью. Можно было бы банки брикетами заменить, для удобства ношения, но такой упаковки еще не придумали. Поэтому пришлось изворачиваться, да и найти сейчас банки без этикеток тоже проблематично. Пришлось просто содрать. Вот только дату выпуска на крышках не трогал. Так оставил. Не напильником же стирать? Авось не обратят внимания. Да и банки я все ж таки, от греха подальше, заберу. Да в лесу то и прикопаю.
