Поэтому спустя короткое время все было кончено. Полнокровный взвод противника в считанные минуты перестал существовать как боевая единица. А потом и совсем перестал. Быть!
Да уж! Погуляли! Покуролесили! Запах как на скотобойне! Да и вид ничем не лучше. Рядом в изнеможении рухнул Вася. На пятую точку. Из него, как будто выдернули стальной стержень и он тупо сидел и пялился перед собой. Я его прекрасно понимл. Убивать живых людей не так то и просто. Тяжело и противно. Но в данном, конкретном случае, НАДО! Вася сделал свою тяжелую работу, но сейчас больше напоминал студень. Поэтому надо дать ему время прейти в себя, а у еще меня осталась «почетная» миссия проконтролировать лежащих. Во избежании! Стоящих не было, как и убежавших. Чисто!
Не мудрствуя лукаво я подобрал валявшийся в ногах стандартный Маузер 98к. У одного из фрицев с пояса снял штык и пристягнул его к винтовке. Дальнейшее было рутиной. Подойти к телу и потыкать его штыком. Если еще шевелится, а такие попадались, человек существо живучее, то тыкнуть посильнее. Некоторых приходилось и по нескольку раз. Ну не специалист я по штыковому бою! И не паталогоанатом ни разу! Да и практики в тиких делах маловато. Правда некоторые тела я оставлял без внимания. Даже на мой неискушенный взгляд было видно, что с такими ранами не живут. Изначально, как в криминальных сводках, несовместимые с жизнью. И вида соответствующего.
Мерзко? А что делать? За меня эту работу никто делать не будет. Но были и бонусы. Кто сказал что мародерничать некрасиво? Правильно сказал! А я и не мародерничаю. А вот военные трофеи — это святое! Как там про своих разведчиков и чужих шпионов? И совесть у меня чиста. Но время, время!
Поэтому потратив на контроль выживших и шмон убитых минимально короткое время я, тяжело нагруженный, плюжнулся рядом с другом. Достал трофейную фляжку с коньяком, видно эта часть тоже недавно из Франции, раз старые запасы еще не извели. Прополоскал горло, глотнул, не пропадать же добру, и протянул ее Васе со словами:
— Ну что? Оклемался?
Он только горестно вздохнул и печально кивнул головой. Потом взял у меня сосуд и надолго к нему присосался.
— Но-но! — Попытался я его урезонить. — Не переусердствуй! Нам еще далеко топать. — И добавил. — Вот так вот! А то «адреналинчика хапнем»! Хапнул! Наркоман ты — адреналиновый? Это тебе не цацки-пецки! И не козюльки под партой мазать! Здесь все по взрослому!
Васек только удрученно шмыгнул носом.
— Ладно, — прервал я дискуссию, — ты все равно молодец! Если бы не ты…
Мы немного помолчали. К чему слова? В таких ситуациях слова излишни!
— Давай еще глотни! Покурим и будем собираться.
Спустя пять минут ветки кустарника закрыли от нас картину побоища и мы продолжили свой путь.
Уходили, вопреки всякой логике, на северо-запад, в болота. Там было множество островков на которых я устроил небольшие заимки, наподобие таежных, охотничьих. Правда с военно-партизанской спецификой. То есть землянки, на 2–3 человека, устроенные по типу схрона. Недельку пересидеть пригодятся. Пройти туда можно было только если знаешь дорогу. иначе смерть! Кругом сплошные топи! Не то что поисковую группу, а целую дивизию спрятать можно. Надежно! И с концами!
Даже для местных жителей эти островки были недоступны. Чтобы до них добраться мне пришлось приложить немало усилий. И вложить немало средств. Мелкоячеистые металлические начтилы для гати в эти времена еще не известны.
После печальной встречи нам пришлось немного пересмотреть походный порядок. Теперь один из нас шел по маршруту, а другой нарезал круги, осуществляя охранение. Потом менялись. Вот когда пришлось пожалеть об отсутствии Тумана. Но собака на этом выходе была бы только помехой. Да и с Васей они что то не поладили. А «когда в друзьях согласья нет…»
Так я и шел оазмышляя, пока меня не остановил окрик:
— Стой! Кто идет! Стой! Стрелять буду!
В сердцах сплюнул, успев подумать: «да когда уж сегоднгяшний день закончится?», а вслух выдал фрауз из анекдота:
— Ша… Уже никто, никуда не идет! — И добавил, — Покажись, птица-говорун? Гюльчатай! Открой личико!
На эту мою тираду из кустов выползла колоритная троица. В гражданской одежде, но вооруженные. Правда разнокалиберным оружием. У одного была в руках винтовка. Другой был обладателем револьвера наган, который он демонстративно держал в руке. Табельное оружие участкового милиционера. Почему я так решил? Потому что он и одет был соответствующим образом. В белом кителе и синих бриджах. Третьим был дедок в телогрейке, с заткнутой за пояс немецкой гранатой и двухстволкой за спиной. Вся эта троица настороженно рассматривала меня и удивлялась. Видимо я резко выпадал из привычного им стереотипа. Ражый мужик в комуфляже. Оружия на виду не держу. В руках веточка, которой я комаров отгонял.
Я насмешливо смотрел на них. Они глазели на меня. Молчание затякивалось. Наконц то милиционер, видимо как старший в этой компании или как должностное лицо спросил:
— Кто такой? Чего здесь бродишь?
Я еще раз окинул взглядом окрестности и по еврейски ответил вопросом на вопрос:
— А по какому праву вы интересуетесь?
Тот аж взвился:
— Я участковый уполномоченный, — правильно я угодал его должность, — сержант милиции Стругов! Это право мне дала Советская власть. Это территория моего участка. И я при исполнении.
— А это, — я показал на сопровождающих его лиц, — как я понимаю, члены добровольной народной дружины? Или «Голубой патруль»?
Видно было, что шутку про патруль они не поняли.
— Это бойцы партизанского отряда Залесский мститель! — Ух ты! Сколько пафоса. — А вы неизвестное лицо. Поэтому предъявите документы и сдайте оружие!
— А оружия у меня нет! — Оно конечно у меня было, но не переубеждать же товарищей в обратном. — Здесь оно мне не к чему!
— Идет война, — стал сержант растолковывать мне очевидные истины, — и оружие должно быть у каждого гражданина Советского Союза. Чтобы сражаться с врагом!
О Господи, сколько пафоса!
— А мне оно здесь, ни к чему, — я ехидно улыбнулся. И вспомнив фильм про Данди, который крокодил, добавил: — Мне оружие без надобности! У меня Донг есть!
— Какой такой Донг? — Видно что фильм они не смотрели и ассоциации моей не поняли.
— Донг! Это я! — За спинами горе-партизан нарисовался Вася.
— Ну что? — Это уже я, — Граждане военные, невоенные и полувоенные? Руки подымать будем?
Берия сидел за собственным столом и рассеянно слушал доклад одного из многочисленных своих помощников. У каждого из них было собственное направление которое они некоторым образом курировали. Ну или осуществляли непосредственное руководство если это было необходимым. В частности капитан государственной безопасности Маклярский курировал деятельность новообразованных ДРГ (диверсионно-разведывательных групп) и создаваемых партизанских отрядов. Конечно же одному человеку было не под силу охватить такой объем работы, но в этом и не было необходимости. Потому что в штатах НКВД для этой работы уже формировалось целое управление под руководством Павла Анатольевича Судоплатова. Но в том то и дело, что процесс формирования только что был запущен, а информация по деятельности ДРГ требовалась наркому уже сейчас. Поэтому этот вопрос и был дан на откуп опытному чекисту Исидору Маклярскому. В обязанности которого вменялось сбор и анализ информации поступающей из-за линии фронта о всех формированиях которые в той или иной степени можно было бы использовать в борьбе с врагом. Особенно с разведывательной и диверсионной целью. Кстати в дальнейшем планировалось использовать наработанный опыт в деятельности аналитического отдела нового управления. Начальником которого и должен был стать Михаил Борисович.
Пока Маклярский перечислял все достижения ДРГ за прошедшие сутки, Берия думал о своем, а именно о той задаче которую поставил перед ним Верховный. По поиску и установлению контакта с Игроком, этим неучтенным фактором в раскладе прилагаемых усилий. О том что такой контакт необходим Берия и сам прекрасно понимал. Он чувствовал, что кроме той информации которая уже была предоставлена руководству Советского Союза, у Игрока в рукаве могло отыскаться еще много всего интересного. А интуиция наркома пока еще не подводила. Но одно дело понимать, и совсем другое знать как осуществить контакт. А вот на этот счет особых мыслей у Берии пока и не было. С этим то и была связана его рассеянность при слушании доклада. Но это и не смертельно, поскольку сам доклад в отпечатанном виде лежал перед ним на столе. И потом, в спокойной обстановке он еще раз с ним внимательно ознакомится. Но уже по устоявшейся традиции автор доклада всегда лично озвучивал основные его положения. Такой подход уже неоднократно приносил свои плоды. Поскольку именно в эти моменты не раз всплывали вопросы, на которые в других обстоятельствах просто бы не обратили внимание.
