В апреле следующего года Оками познакомился с Джонни Леонфорте, а перед этим с его подружкой. Ее звали Фэйс Сохил. По всей видимости, она была армейской медсестрой в войсках США. В жестокой схватке Оками убил Леонфорте, но вскоре обнаружилось, что черным рынком заправляет Фэйс. Она предложила Микио вступить в долю, и он согласился, однако узнать от Сохил о Леоне Ваксмане оябун так и не смог. В конце концов полковник решил, что Джонни Леонфорте просто придумал этого человека для того, чтобы удобнее было заметать следы.

Вскоре после этого Оками стало известно, что Катсуодо Кодзо, оябун клана Ямаути, тайно поддерживал Леонфорте. Он делал это через нескольких якобы разжалованных младших оябунов, используя их кобунов, чтобы ни один из известных членов клана Ямаути не был связан с именем Леонфорте. К концу лета полковник и Оками сговорились покончить с Катсуодо Кодзо, и вскоре после этого его тело было обнаружено в реке Сумиде.

И тут же черный рынок отошел на задний план, так как Оками стала известна истинная роль Фэйс: она передавала секретную информацию о кадровых военных из штаба генерал-майора Чарльза Уиллоуби. Этот человек возглавлял Джи-2, армейскую разведку оккупационных войск. Он был также известным фашистом, у которого были влиятельные друзья в Вашингтоне. Его бывший адъютант Джек Доннау — человек, который, как выяснил Оками, снабжал информацией Фэйс — получил повышение в чине после той катастрофы, которая стала причиной смещения Уиллоуби с поста. Это произошло после уничтожения группы военных преступников, которых генерал-майор готовил в качестве шпионов. Уничтожение это было хитро спровоцировано Оками.

Однажды оябун побывал на тайной квартире Фэйс и ее сообщников, после чего женщина предупредила его, что он никогда больше не должен сюда приходить. Дом этот был зажат с двух сторон глухими стенами складских помещений и находился в промышленном районе, который тянулся вдоль реки Сумиды.

Оками хорошо помнил этот необычный дом со сводчатыми потолками, хрустальными люстрами, антикварной мебелью и бесконечными книжными стеллажами, заставленными великолепными томами трудов о войне, боевом искусстве, истории и, что самое интересное, философии. Подбор книг выдавал иконоборческий вкус хозяина. И почему Фэйс считала это место опасным для него? Кто же стоял над этой женщиной?

Все эти вопросы Оками изложил полковнику в торуко.

К этому времени Линнер со своей сверхъестественной способностью докапываться до истины уже проделал значительную работу. Он сообщил оябуну, что выбрал торуко Эйко по той причине, что именно здесь Доннау удовлетворял свои ненасытные сексуальные потребности. Майор был педофилом — ему нравились маленькие девочки, но еще больше он любил совсем юных, не достигших половой зрелости мальчиков.

Доннау обладал довольно привлекательной внешностью, любил деньги, но они не были его маниакальной страстью. Он был хитер, настойчив и сделал все, чтобы выбить стул из-под своего начальника Чарльза Уиллоуби.

Когда Линкер продемонстрировал майору пачку фотографии, на которых он был запечатлен в самых откровенных сексуальных позах с молоденькими японцами, Доннау отнесся ко всему довольно спокойно.

— Вот эта мне нравится больше всех, — сказал он, вытаскивая из пачки одну фотографию. — Не собираетесь ли вы устроить мне нагоняй? — Затем майор тщательно сложил все фотографии в конверт и бросил его на пол, к своим ногам. — Тут не найдется огня, чтобы сжечь этот хлам? — спросил он, поворачиваясь к полковнику, который сохранял гробовое молчание. — Что вы от меня хотите?

Линнер, не торопясь, набил свою трубку и, раскурив ее как следует, ответил:

— Личная жизнь человека — это его дело, в которое не следует совать нос, майор Доннау. Но в этой жизни за все приходится платить и не всегда в буквальном смысле этого слова.

Полковник выпустил облачко ароматного дыма.

— Я пришел сюда не для того, чтобы судить вас или выгонять со службы. Нет, вам придется по-иному расплачиваться за свои удовольствия.

Майор криво улыбнулся:

— Боюсь спрашивать, но все же скажите мне, как именно?

Линнер на минуту задумался, потом, вынув трубку изо рта, спросил:

— Вам известно об утечке информации о деятельности армейской разведки?

— А вам известна военная медсестра по имени Фэйс Сохил? — в свою очередь, спросил Доннау.

Полковник подсел поближе к майору:

— Будет ли этот допрос простым или сложным, зависит только от вас.

Доннау швырнул пачку фотографий в другой конец комнаты и произнес:

— Вы слышали что-нибудь о сенаторе Джозефе Маккейбе? Думаю, что нет. До сорок седьмого года он служил капитаном в армии, хорошо показал себя во время воины. Потом вернулся домой, в штат Миннесота, и, будучи кандидатом от республиканской партии, сожрал тогдашнего сенатора от штата, члена ЛДП.

Доннау проследил взглядом за дымом, струившимся из трубки полковника.

— Маккейб не терял времени даром и быстро сделал себе имя на Капитолийском холме, создал образ защитника интересов американского народа, выступая против, как он говорил, «коварной и всепроникающей угрозы коммунизма». — Майор откинулся назад и скрестил руки на груди. — Мне кажется, он собирает досье на каждого, до кого может дотянуться. Остается только гадать, зачем он это делает и как собирается использовать полученную информацию.

— А вы что думаете по этому поводу?

Доннау мельком взглянул на полковника и пожал плечами.

— Я как-то не очень задумывался над этим, но Маккейб, очевидно, хочет начать охоту за ведьмами, поэтому ему и надо знать о тех, у кого имеется хоть малейший намек на левые настроения. Лично мне это не кажется таким уж плохим делом.

Какое-то время Линнер молчал, обдумывая услышанное.

— И поэтому Фэйс без труда подкупила вас?

— Да, честно говоря, люблю хорошие вещи, но их не купишь на жалованье военнослужащего, а Фэйс предложила мне много денег. — Доннау закинул одну ногу на другую. — Полковник, мне смерть как хочется курить.

Линнер вышел из комнаты и через минуту вернулся с сигаретами «Честерфилд» и зажигалкой. Доннау с благодарностью взял пачку и закурил. Внешне он выглядел вполне спокойным, словно уже проанализировал ситуацию, в которой очутился, и примирился с ней.

— Вам известно, кому Фэйс передавала секретные сведения? — отрывисто спросил полковник.

— Нет, но только, конечно, не напрямую Маккейбу. Он даже не знает о ее существовании. — Майор затянулся дымом. — Сенатор предпочитает не иметь деловых отношений с женщинами и никогда не слушает чужих советов, это уж точно.

Полковник молчал. Он учился технике допроса у лучших мастеров этого дела еще в Сингапуре, во время войны. Молчание было одним из незаменимых, хотя и недооцененных средств в арсенале следователя.

Доннау смахнул с нижней губы прилипшую крошку табака и снова глубоко затянулся.

— Кому она передает сведения? — Из ноздрей у него шли струйки дыма. — Сначала я думал, что одному из мафиозных главарей, Чезаре Леонфорте. Он уже старик, отец двух сыновей — Альфонса и Джона. Так вот, этот человек и еще один такой же главарь, по имени... забыл! — Майор пару раз прищелкнул пальцами. — Надо же, забыл такое живописное имя! Как же его зовут-то?.. Ага, вспомнил — Черный Пол Маттачино! Так вот, оба эти главаря хотят нащупать ниточку, ведущую к набирающим силу фашистским кругам в Вашингтоне. — Он снова затянулся сигаретным дымом. — Очень может быть, что Фэйс действительно подчиняется Чезаре Леонфорте, но даже если это так, за всем этим стоит еще кто-то, кого не знает сам старик.

— Вы считаете, что Фэйс Сохил ведет двойную игру?

— Но не в том смысле, как вы это понимаете, — ответил Доннау. — Я хочу сказать, что она не является тайным агентом коммунистов или чем-то в этом роде. Однако у меня сложилось впечатление, что Фэйс недолюбливает всех этих Леонфорте.

— Но она жила с одним из членов этой семьи, — заметил полковник. — Вам известно, что настоящее имя капитана Леонарда — Джонни Леонфорте? Да, он сын Чезаре.