Сперлинг нетерпеливо задвигался в кресле. Вулф взглянул на него, как учитель смотрит на непоседливого шестиклассника, обвел глазами слушателей и продолжил:
— Если у вас складывается впечатление, что я описываю человека незаурядного, вы не ошибаетесь. Как, например, ему удается держаться в стороне от своих деяний? Есть два способа изловить преступника. Первый — связать его с самим преступлением; второй — доказать, что он сознательно присвоил себе часть добычи. Ни то не другое в случае с нашим Иксом не годится. Возьмите для наглядности типичное преступление, любое, от банальной карманной кражи или выхваченной в толпе сумочки до мощного налета на государственное казначейство. Проведение операции преступник или шайка преступников почти всегда полностью берут на себя, за все отвечают сами, но, когда возникает нужда избавиться от награбленного, — а возникает она всегда, когда тебе грозит арест или суд, — приходится прибегать к посторонней помощи. Может понадобиться скупщик краденого, адвокат, свидетель для алиби, свой человек в полиции или в политических кругах, вариантов не счесть; нужда в ком-то или в чем-то возникает почти наверняка. Наш преступник идет к тому, кого он знает или о ком он слышал, назовем его А. Не без некоторых трудностей А консультируется с В. Заметьте, что мы уже слегка удалились от преступления, а В уводит нас еще дальше, ибо обращается за помощью к С. Развязав упрямый узелок в пряже, С выходит на Д. Наконец-то наша цепочка подходит к концу. Д знает Икса и как к нему подобраться.
В Нью-Йорке вокруг него каждый месяц совершаются тысячи преступлений, от мелких уличных краж до надувательства и бандитизма крупнейшего калибра. В большинстве случаев потребности преступников удовлетворяются или не удовлетворяются либо самими преступниками, либо А, В и С. Но нередко приходится обращаться и к Д, и в этом случае в игру вступает Икс. Я не знаю, сколько есть таких Д, уверен, что немного, потому что Икс подбирает их после тщательной и суровой проверки, в том числе и на практике, потому что знает: взяв Д к себе, он рассчитывает на собачью преданность с его стороны, преданность безграничную. Рискну предположить, что люди эти — наперечет, но даже если одному из этих Д по какой-то причине вздумается переметнуться в стан врага, изменить своему боссу, то окажется, что тот предусмотрел и такую возможность и принял необходимые меры.
Вулф предупреждающе поднял руку:
— Теперь вам ясно, где находится Икс. О его существовании вообще мало кто из преступников знает, равно как А, В и С. А те, кто о нем слышал, не знают его имени. Если кто и догадывается, догадка остается догадкой. Ежегодный объем преступной деятельности в районе Нью-Йорка составляет от трехсот до пятисот миллионов долларов. Икс процветает на этом поприще уже двадцать лет, и доля, которая извилистым путем добирается до него, должна быть очень и очень немалой, даже после вычета сумм на оплату назначенных и выборных лиц и их сотрудников. Миллион в год? Полмиллиона? Не знаю. Зато знаю, что платит он не за все, что получает. Несколько лет назад один из шефов нью-йоркской полиции оказал Иксу немало услуг, но я сильно сомневаюсь, получал он за них хотя бы цент. Одна из самых любимых сфер деятельности Икса — шантаж, а этот крупный полицейский чин был уязвим.
— Инспектор Дрейк, — выпалил Джимми.
Вулф покачал головой.
— Имен я называть не буду, к тому же я сказал — «крупный полицейский чин», — глазами он обвел аудиторию справа налево, потом слева направо. — Весьма вам признателен за долготерпение; эти подробности очень существенны. Итак, имя Икса мне известно, но я никогда не встречался с ним лично. Впервые я услышал о нем одиннадцать лет назад, ко мне тогда обратился полицейский, он вел дело об убийстве и попросил высказать свое мнение. Из чистого любопытства я провел маленькое расследование — сейчас я такой роскоши себе не позволю — и выяснил, что ступил на почву, которая для частного сыщика может оказаться весьма зыбкой. Поскольку клиента у меня не было и никакого обязательства я на себя не брал, я сообщил полицейскому все, что выяснил, и дело это бросил. Я уже тогда понял, что существует некий Икс, узнал кое-что о его деятельности и методах, но не об имени.
Следующие восемь лет я иногда натыкался на следы деятельности Икса, но у меня были свои дела, и наши дороги не пересекались. В начале 1946 года, когда я выполнял работу для клиента, раздался телефонный звонок. Голос, которого я раньше не слышал, — жесткий, холодный, четкий, говоривший напыщенно правильно в смысле грамматики, — посоветовал мне умерить пыл и не браться за работу моего клиента столь рьяно. Я ответил, что мой пыл зависит от требований дела, за которое я взялся. Голос настаивал, мы немного попрепирались, и переговоры зашли в тупик. На следующий день я закончил работу, клиент мой остался доволен, с тем мы и расстались.
Вулф сжал пальцы в кулаки и снова разжал.
— Но мне самому, чтобы остаться довольным, требовалось еще кое-что. Характер выполненной работы, одно замечание, сделанное обладателем этого голоса во время нашего разговора, поставили передо мной вопрос: а не с самим ли Иксом я говорил? Я не хотел в данном случае привлекать тех, которых обычно нанимаю себе в помощь, и уж никак не мистера Гудвина, и потому пригласил кое-кого из рядового агентства в другом городе. Через месяц я узнал все, что хотел, включая имя Икса, рассчитался с исполнителями и уничтожил их отчеты. Я надеялся, что мои дела больше не пересекутся с делами Икса, но они пересеклись. Прошло чуть больше года, я расследовал дело об убийстве, клиентом моим был… это дело вы, возможно, помните. Человека по фамилии Орчард отравили прямо во время его выступления на радио.
Все, кроме Сперлинга, кивнули, а миссис Сперлинг даже объявила, что лично слушала эту программу в тот самый день. Вулф продолжил:
— Расследование было еще далеко от завершения, когда мне тот же голос по телефону велел прекратить поиски. На сей раз он не был столь разговорчивым, может быть, потому что я сообщил ему, что знаю его имя, — с моей стороны это было чистое ребячество. Его приказ я оставил без внимания. Вскоре выяснилось, что мистер Орчард и убитая вместе с ним женщина были профессиональными шантажистами, и из их действий явно следовало, что за ними стоит большая организация и управляет ею исключительно ловкий, цепкий и способный человек. Мне удалось найти убийцу, которого они шантажировали. На следующий день после суда мне снова позвонил Икс. Он имел наглость поздравить меня с тем, что я провел свое расследование в предписанных им рамках! Я сказал ему, что и не думал внимать его предписаниям. Я просто поймал убийцу, то есть выполнил свою работу, а изобличать самого Икса не стал, ибо в этом не было необходимости, и такого обязательства я на себя не брал.
Сперлинг весь извелся в своем кресле. Презрев светскость, он довольно невежливо спросил:
— Черт возьми, нельзя ли покороче?
— Если я намереваюсь отработать свой гонорар — нельзя, — огрызнулся Вулф. И продолжил:
— Это случилось в мае прошлого года — тринадцать месяцев тому назад. С тех пор Икс на моем горизонте не появлялся, я не занимался ничем, во что ему стоило бы вмешиваться. Но эта полоса везения кончилась — она должна была кончиться, раньше или позже, потому что и он, и я имеем отношение к преступному миру, — кончилась позавчера, в субботу, в шесть часов десять минут вечера. Он снова позвонил. Он говорил тоном как никогда безапелляционным, поставил мне ультиматум, назвал срок его действия. Я вообще-то человек язвительный, горазд на колкости и, услышав такой тон, не стал сдерживать естественные свойства своей натуры и ультиматум его не принял. Не скажу, что этот звонок меня не встревожил. Когда мистер Гудвин вернулся в воскресенье за полночь, проведя выходные дни здесь у вас, и представил устный отчет, я рассказал ему о звонке, и мы долго обсуждали создавшееся положение.
Вулф снова оглядел собравшихся:
— Кому-нибудь из вас известно, что на крыше моего дома находится оранжерея, где я выращиваю тысячи орхидей, все как на подбор, а некоторые из них новых и редких сортов и удивительно красивые?
