Нужно тянуть время.

Мул уловил жалость, и глаза его неприязненно сузились. Он потер нос растопыренными пальцами и процедил:

– Вам хочется поговорить? Пожалуйста. Что же такое Второй Фонд?

Ченнис не стал использовать эмоциональную символику, а заговорил обычным языком:

– Притчер говорил мне, что Мис был сильнее всего заинтригован самой тайной, окружавшей Второй Фонд. Хари Селдон создал два мира-антипода.

Первый Фонд был звездой, за двести лет ослепивший всю Галактику, а Второй – безвестной темной туманностью.

Вы не поймете поступка Селдона, если не почувствуете интеллектуальную атмосферу тех дней. Это было время абсолютов и универсалий, если не в делах, то в мыслях. На путях развития человеческой мысли были поставлены непреодолимые преграды, что характерно для времен упадка. Величие Селдона заключается в том, что он попытался снести эти преграды. Он осветил сумерки Империи блеском своего созидательного таланта, он был провозвестником новой Империи.

– Красиво. Ну и что?

– На основе законов психоистории Селдон создал два фонда науки, но кому, как не ему, было знать, что законы психоистории тоже относительны.

Поэтому он не создал законченного образования. Законченность есть начало вырождения. Селдон создал развивающийся объект, а Второй Фонд был орудием развития. Только мы можем претворить в жизнь План Селдона, слышите, Первый Гражданин Временного Союза Миров, только мы!

– Вы пытаетесь себя подбодрить? – презрительно спросил Мул. – Может, вы хотите произвести впечатление на меня? Не старайтесь. Я глух к словам «План Селдона», «Вторая Империя», «Второй Фонд». Они не трогают ни одной струны в моей душе. Кстати, говорить о Втором Фонде следует в прошедшем времени, так как он уничтожен.

Ченнис ощутил, что эмоциональный потенциал Мула возрос. Мул поднялся со стула и приблизился к Ченнису. Тот отчаянно сопротивлялся, но что-то безжалостно давило на его сознание, подавляло и угнетало.

Сзади была стена, а напротив – Мул, костлявое пугало с огромным носом и тонкими губами, растянутыми в страшной улыбке.

Мул сказал:

– Ваша песенка спета, Ченнис. И ваша, и всего Второго Фонда, вернее, того, что было Вторым Фондом. Было!

Чего вы ждали? Почему не отобрали у Притчера бластер? Для этого не требовалось физических усилий. Вы ждали меня, не так ли? Вы не хотели возбуждать моих подозрений.

Но у меня не было подозрений. Я все знал. Я хорошо все знал, Ченнис из Второго Фонда.

Чего вы ждете теперь? Вы произносите какие-то слова, надеясь, что звук вашего голоса пригвоздит меня к месту? Вы говорите, а внутри вас что-то сидит и ждет, ждет, ждет. А никто не идет. Никто из тех, кого вы ждете. У вас нет союзников, Ченнис, вы здесь один, и останетесь один.

Знаете, почему?

Потому, что ваш Второй Фонд просчитался в пух и прах в отношении меня. Я давно разгадал ваш план. Ваши психологи думали, что я прилечу сюда вслед за вами и попаду в расставленные ими сети. Вы были хорошей приманкой для бедного, глупого и слабого мутанта, который очертя голову рвется к власти. Вот, я здесь. Но пленник ли я?

Неужели им не пришло в голову, что я не появлюсь здесь без флота?

Неужели они думали, что я поведу с ними переговоры или дам новую отсрочку?

Двенадцать часов назад мои корабли атаковали Ницу. К настоящему моменту они выполнили задание. Ница лежит в руинах, крупнейшие населенные центры стерты с лица земли. Сопротивления не было. Второго Фонда не существует, Ченнис! А я, слабый, чудаковатый урод – хозяин Галактики!

У Ченниса хватило сил лишь на то, чтобы мотнуть головой и слабым голосом пробормотать:

– Нет! Нет!

– Да! Да! – поддразнил его Мул. – Вы единственный оставшийся в живых, и то ненадолго.

Последовала короткая напряженная пауза, и Ченнис застонал от внезапной боли, проникшей в самую глубину его сознания.

Мул отпустил его и пробормотал:

– Не то. Твое отчаяние – маска. Твой страх – не тот, что сопровождает гибель идеала. Это ползучий подлый страх собственной смерти.

Мул слабой рукой схватил Ченниса за горло, и Ченнис почему-то не смог оторвать от себя эту тонкую руку.

– Ченнис, ты залог моей правоты. Ты должен уберечь меня от просчета или недооценки каких-либо обстоятельств.

Настойчивый, требовательный взгляд Мула сверлил мозг Ченниса.

– Скажи, я верно рассчитал? Я перехитрил ваших психологов? Ница разрушена, полностью разрушена, почему же твое отчаяние ненастоящее? Где правда? Мне нужна правда! Говори правду, Ченнис! Я недостаточно глубоко проник в тебя? Опасность еще существует? Говори, Ченнис, что я сделал не так.

Ченнис почувствовал, что слова вопреки его воле стали выползать из горла. Он кусал язык, сжимал зубы, напрягал горло, но напрасно. Они проталкивались, царапая горло и язык и разжимая зубы.

– Правда... правда...

– Правда? Что еще нужно сделать?

– Селдон основал Второй Фонд здесь. Здесь. Это правда. Психологи прилетели и взяли власть в свои руки.

– Прилетели куда? В Ницу? – Мул запустил невидимые щупальца еще глубже, захватил что-то и резко рванул. – Ницу я уже разорил. Ты знаешь, чего я хочу. Говори!

– Не в Ницу. Я говорил, что психологи могут не иметь официальной власти. Ница – это прикрытие, – слова складывались сами собой, противно каждому атому его воли. – Россем – вот где...

Мул разжал руку и Ченнис, воплощенная мука, упал на пол.

– И ты хотел меня обмануть? – спросил Мул почти нежно.

– Я тебя обманул! – это была последняя искра сопротивления.

– Не надолго! Я поддерживаю связь с моим флотом. Разгромим и Россем – не жалко! Но сначала...

На Ченниса надвинулась темнота. Он поднял руку, пытаясь отвести ее от разрывающихся глаз, но не смог. Темнота давила, душила, жгла. Испуганное сознание все отодвигалось назад, назад... Последнее, что увидел Ченнис – это ликующий Мул: смеющаяся спичка с дрожащим от смеха носом.

Потом все пропало. Темнота ласково обняла его. Она окончилась яркой вспышкой. Некоторое время слезы мешали Ченнису смотреть, но постепенно зрение вернулось к нему. Болела голова, все тело сковывала слабость, невозможно было поднести руку к глазам. Мысли его, как подхваченные ветром листья, понемногу улеглись. Ченнис почувствовал, что снаружи в комнату просачивается покой.

Дверь открылась. На пороге стоял Первый Спикер. Ченнис попытался предупредить его, крикнуть, махнуть рукой, но ничего не вышло. Он все еще был во власти Мула.

Мул был в комнате. Он злился, глаза его сухо блестели. Он уже не смеялся, а яростно скалился.

Ченнис почувствовал целительное прикосновение Первого Спикера, но тут же зашевелились щупальца Мула и вытолкали Первого.

Мул сказал с нелепыми для него гневом и досадой:

– Еще один пришел засвидетельствовать почтение!

Прощупав пространство вокруг дома, Мул удивился:

– Вы один?

– Абсолютно один, – согласился Первый Спикер. – Я должен был прийти один, потому что не кто иной, как я, ошибся пять лет назад. Исправить положение без посторонней помощи – дело чести для меня. И снова я недооценил силу вашего эмоционального поля. Мне трудно было пробиться сюда сквозь заграждения, выставленные вами. Поздравляю: вы мастер своего дела.

– Спасибо, – враждебно ответил Мул, – да только зря стараетесь: мне не нужны ваши комплименты. Вы пришли, чтобы разделить участь вашего поверженного героя?

Первый Спикер улыбнулся.

– Этот человек достойно выполнил свою задачу, особенно, если учесть, что он много слабее вас. Я вижу, вы обошлись с ним жестоко, и тем не менее я надеюсь, что мы восстановим его. Он храбрый человек, сэр. Он пошел на это дело добровольно, хотя расчеты показывали, что велика вероятность нанесения ущерба его сознанию, а это страшнее, чем физическое уродство.

Сознание Ченниса билось в путах Мула, но не в силах было порвать их; слова предупреждения оставались не сказанными. Ченнис мог только излучать страх, страх...

– Вы знаете о том, что Ница уничтожена? – холодно спросил Мул.