— Ворон здесь очень мало, но если они вдруг осмелятся лететь над водой… Сваль, покажи нашим гостям, что тогда будет!

Мрачный огонек сверкнул в черных глазах исполинского зверя. Сосульки на скале жалобно зазвенели от могучего рева, исторгшегося из его груди. В следующий миг медведь выпрыгнул из воды и взметнул в небо огромные лапы с чудовищными когтями. Совы дружно разинули клювы. Только теперь они по-настоящему поняли, насколько огромен и страшен этот зверь.

На краткий миг белоснежный силуэт медведя застыл на фоне оранжевого диска рассветного солнца, а затем зверь снова обрушился в воду, так что пена и брызги фонтаном взлетели в воздух. Что и говорить, от этих ужасных лап никаким воронам было не спастись…

Радостное волнение охватило друзей. Они редко летали в дневные часы, а полет над этой странной пустынной землей, где не было деревьев, зато было огромное ледяное море, испещренное черными каналами, сулил незабываемые впечатления. И только Сорен не разделял общей радости.

— Простите, пожалуйста, — с усилием выговорил он, — я только хотел уточнить одну вещь, если позволите… — Он пристально посмотрел на Мха. — Вы только что согласились обучать нас. Но нас тут, вместе с вами, всего семеро. Не слишком грозная сила, вы согласны?

— Вернувшись на Великое Древо, ты сможешь обучить других, — сухо ответил воин.

Сорен почувствовал растущую пустоту в желудке.

— Но… как насчет дивизии Глаукса Быстрокрылого и Ледяных Клювов? — отбросив всякую деликатность, прямо спросил он.

— Вот ты о чем… Это серьезный вопрос. Слишком серьезный. Придется подождать заседания парламента.

«Но у нас нет времени! — хотелось крикнуть Сорену. Совсем нет времени!»

Он молча смотрел, как белоснежные совы расправляют крылья и одна за другой поднимаются в рассветное небо. Неужели он единственный из всего отряда, кого томит и мучает неизвестность?

Сорен моргнул, несколько раз взмахнул крыльями и оторвался от скалы, чтобы отправиться в путь следом за двумя полярными совами.

Четверо сов в сопровождении Мха и Снорри летели к острову Черной Гагары. Прямо под ними легко и свободно рассекал воду могучий Сваль, играючи расшвыривая льдины, встающие на его пути.

Солнце начищенной монетой повисло над горизонтом, позолотив воду своим отраженным светом. Сверху могло показаться, будто расплавленное золото хлынуло в море, затопив просветы между льдинами.

Чуть позже, когда утро было уже в самом разгаре, вода окрасилась в ярко-синий цвет холодного неба. Все вокруг казалось невыносимо чистым и звонким. Это был новорожденный сине-белый мир, и Сорен, никогда раньше не задумывавшийся над цветом своего оперения, невольно почувствовал себя тусклым и скучным на фоне полярных сов и могучего Сваля, которые так прекрасно вписывались в эту чистоту.

Да-да, он чувствовал себя тусклым и несчастным. Он был в отчаянии от того, что так и не получил от Мха ясного ответа. Что теперь будет? Что станет со всеми ними? С Великим Древом, с совами, со всем миром?

Сорен опустил взгляд на могучего Сваля, так красиво рассекавшего поверхность ледяного моря. Как долго этот огромный прекрасный зверь будет оставаться сильным и свободным?

— Добрый день. Я отлучусь на минутку, голубуш-шшка. Ты так хорош-шшо заботишься о нем, мне не о ч-чем бес-спокоиться, — прошипел старый кильский змей сиделке Ифгара и выскользнул из дупла.

Болотная сова, опекавшая больного старика, сощурила глаза и проводила его презрительным взглядом.

— Старый пьянчуга, — пробормотала она. — Пополз пропустить глоточек морошникового сока, не иначе!

Она часто думала о том, что этот кильский змей неспроста решил вместе с Ифгаром отправиться к Глауксовым братьям. Все Северные Царства знали, что в соковарнях обители делается самый вкусный и крепкий морошниковый сок. Сами братья практически не употребляли спиртного, сок нужен им был лишь для особых церемоний.

Однако на этот раз Твилла неправильно истолковала намерения змея. Грагг не стал спускаться по стволу дерева и не пополз в соковарню, расположенную в соседней березе. Путь его лежал наверх, к вершине дерева, где росла одна очень примечательная ветка.

Во-первых, она торчала как раз над дуплом, в котором поселили двух подозрительных сов, прилетевших из страны Хуула. А во-вторых, эта ветка была изнутри почти полой, так что служила отличным проводником любых звуков. Расположившись на ней, можно было услышать каждое сказанное в дупле слово. Такой шанс выпадает один раз в сто лет, и Грагг не собирался его упускать. Выпивка могла подождать…

Грагг давно уже обратил внимание на этих сов. Они прилетели с Великого Древа Га'Хуула для работы в богатой библиотеке обители. Но Грагг подозревал, что чужаки что-то скрывают. Он чуял это каждой чешуйкой своей спины!

Когда-то давно он мечтал о славе и почестях. Но после окончания войны Кильский Союз и Ледяные Когти прогнали их с Ифгаром прочь. Это было несправедливо…

Грагг устал жить в обители. Он устал быть изгоем, ему надоело искать утешение в морошниковом соке, его не устраивала роль сиделки при тупоголовом старике, которого он когда-то считал самым храбрым и могущественным воином во всех Северных Царствах! Хватит, надоело!

Грагг пожертвовал всем ради Ифгара.

Он любил его, как только может змея любить сову и командира. Но с тех пор как Ифгар поселился в этой проклятой обители, он стал все глубже и глубже погружаться в свои мысли. Теперь он напоминал догорающую свечу, все реже вспыхивающую пламенем. Разум его затуманивался, а свет, когда-то сверкавший в дерзких желтых глазах, с каждым днем угасал.

Что касается Грагга, то он уже давно находил утешение в соке.

Старая болотная сова по мере сил заботилась об обоих изгнанниках, однако от этой бессмысленной птицы проку было немного.

Из-за сломанного крыла она почти не летала и поднималась в воздух только на время медитативных полетов. Про таких в стае говорят: «Отлетала свое».

Боевые когти! Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел холодно поблескивающую пару настоящих боевых когтей?

Веселые мурашки пробежали по спине Грагга при мысли о том, что совсем скоро он устроится на ветке перед дуплом пришлых сов и разузнает все их секреты.

«Да-сссс, — думал Грагг, приближаясь к вершине. — Я трезв, я умен и полон сил. Несмотря на многолетнее пьянство, я еще очень и очень силен, а эти две дурочки послужат мне пропуском в большой мир… Они помогут мне добиться славы. Мы оба заслужили славу…» — Здесь Грагг прервался.

«Хватит ли у Ифгара сил покинуть обитель и полететь вместе с ним? Какое мне до этого дело?!» — одернул он себя.

Изогнувшись, он дважды обвился вокруг ветки, а затем приник головой к едва заметному отверстию в коре, чтобы слышать каждое слово.

— Вторжение? Но зачем? Разве вы не можете просто поговорить с ними?

«Вторжение?!»

Дрожь пробежала по телу Грагга, так что его сине-зеленая чешуя вдруг вспыхнула радужным сиянием.

— Ты ничего не понял, Клив!

«Клив? Принц из дупла Снарта?! Этот жалкий птенец с желудком и мозгом трусливого лемминга?»

Усилием воли Грагг заставил себя успокоиться и еще крепче прижался ухом к отверстию.

— Видишь ли… — заговорила пятнистая сова. Грагг узнал ее по характерным решительным ноткам в голосе. Пятнистая сова ему не нравилась. Слишком заносчивая, уж больно клюв задирает….

Грагг не очень хорошо понимал по-хуульски, но, к счастью, пятнистая выскочка решила говорить с Кдивом на кракиш. Говорила она хорошо, не придерешься. Грагг прямо заслушался, когда она принялась расписывать Кливу, что за совы эти Чистые.

Теперь Грагг уже не сомневался в том, что сделал правильный выбор. Вторжение, о котором толковали в дупле, было последним для них с Ифгаром шансом.

Грагг не любил заниматься самообманом и честно признал, что думает больше о себе, чем о старом друге. В конце концов, он был всего-навсего жалким провинциалом из глухой провинции Слонк. Остальные кильские змеи смотрели на выходцев из Слонка свысока и презрительно называли слонкодранцами.