Едва посветлеет небо, быков запрягут в ярмо. Нескончаемые вереницы вьючных животных — двугорбых верблюдов, ослов, мулов, будут загружены зерном, вяленым мясом и прочими припасами. Само собой разумеется, подготовят свои караваны и купцы, намеревающиеся сопутствовать воинству, устраивая торжище на каждом привале: долгая, масштабная кампания сулит огромные прибыли, особенно, если она увенчается успехом. Ну и конечно, вместе с войском в поход отправится уйма вспомогательного персонала: оружейники, коновалы, лекари, мусорщики, водоносы, музыканты, факиры, шлюхи — все те, кто в час отдыха позволяет воинам отвлечься от тягот походной жизни. Целый город придет в движение.

Несколько часов спустя, ближе к полудню, под серебристым светом зимнего солнца Бабур под торжественный рев труб выехал из цитадели Кабула с золотым кольцом Тимура на пальце и родовым мечом Аламгиром на поясе. Когда он проезжал мимо высоких городских стен, у него скрутило желудок. Что это было — предвкушение, опасение, возбуждение? Так или иначе, это чувство было прекрасно ему знакомо, ибо предшествовало многим опасным начинаниям.

Но нет, на сей раз дело обстояло иначе, ибо он не только осознавал, но и всем нутром ощущал грандиозность затеваемого предприятия. Воистину, удача протягивала ему руку… Главное — удержать ее, и тогда все, что он делал прежде: борьба за Фергану, противоборство с узбеками, попытки сохранить власть над Самаркандом и правление в Кабуле — станет всего лишь ступенями к достижению истинного, великого предназначения, предначертанного ему и его династии.

— Астролог не ошибся. Удача благоволит нам, — промолвил Бабур, обращаясь к Хумаюну и Бабури, возлежавшим рядом с ним на подушках, под кожаным навесом большого плота, который гребцы гнали вниз по течению быстрой реки Кабул.

Здесь на борту находилась надежно закрепленная пушка и немало других тяжелых грузов. Однако основная часть войска двигалась сушей, вдоль берегов.

— Это хорошо, Хумаюн, что ты сумел собрать так много воинов среди северных кочевников, — похвалил сына правитель. Спустя десять дней после того, как основные силы Бабура выступили из Кабула, Хумаюн привел под знамена отца более двух тысяч горцев из дикого Бадахшана.

— Это было не так трудно, отец, учитывая, какую плату мы им предложили.

— Эти бадахшанцы отменные бойцы, но горячие головы: готовы сражаться с кем угодно, но запросто могут передраться и между собой, — указал Бабури, поплотнее кутаясь в синий плащ. От воды тянуло холодком.

— Ничего, при заданном нами темпе передвижения у них просто не останется лишних сил на раздоры и драки, — усмехнулся Бабур.

Одного лишь вида жадеитовых вод, неуклонно уносивших его вниз по течению, по направлению к Индостану, было достаточно, чтобы заставить Бабура выбросить из головы множество мелких проблем, включая неизбежные в многоплеменном войске клановые раздоры, и преисполнить его сердце воодушевлением. Через некоторое время для усугубления впечатления он приказал подать банг, смешанный с опиумом. Прежде, случалось, это зелье служило для него средством ухода от действительности, но теперь оно лишь усиливало его благодушное настроение, придавая всем чувствам большую четкость и яркость, добавляя оптимизма при взгляде в будущее. Каждый раз, стоило ему принять снадобье, и самый суровый, угрюмый, проплывавший мимо каменистый ландшафт преображался, становясь приветливее и радостнее. Казалось, он впитывал в себя золотистый свет, придавая каждому дереву, кусту, цветку, даже пасшимся у берега мохнатым овцам, какую-то особенную, поразительную красоту. А стоило ему закрыть глаза, и перед внутренним взором возникали иные образы: его бойцы стремглав, так, что копыта их скакунов едва касаются земли, несутся по полю боя, повергая в прах противника, сам же он, в усыпанной рубинами золотой короне, горделиво восседает на золотом троне под безграничным небосводом…

— Чему ты улыбаешься? — полюбопытствовал Бабури.

— Думаю о том, что ждет нас впереди. Представляю себе, где мы будем через год.

— Надеюсь, в Дели…

— А ты что думаешь, Хумаюн? Где мы будем?

— Того не знаю, отец… Но коли будет на то воля Аллаха, мы истребим всех твоих врагов и завоюем державу.

Бабур с Бабури переглянулись, чуть позабавившись наивности этих слов, но потом лица их посерьезнели. Слова прекрасные, спору нет, особенно для такого молодого вождя. Но сложится ли и правда все так, как они о том мечтают?

— Повелитель, вернулись разведчики. Они докладывают, что нашли подходящее место для переправы через Инд.

Сердце Бабура подскочило. Именно этого сообщения он с нетерпением ждал с того самого момента, как оставил позади реку Кабул и его войско, благополучно преодолев усыпанный галькой Хайберский перевал, двинулось на юго-восток, к Инду. Вообще-то они с Бабури собирались на охоту — местные жители сообщали, что в дубовой роще пятью милями ниже лагеря видели двух носорогов, но в свете полученных известий охота могла и подождать.

— Едем! — крикнул он Бабури и помчался туда, где возле его алого лагерного шатра дожидались прибывшие разведчики.

— Повелитель, в дневном переходе отсюда есть прекрасное место. Если сколотить плоты, мы сможем переправить все быстро и без препон, — доложил командир разведчиков.

— А как там с течением?

— Река делает там резкий изгиб, и это основательно замедляет скорость потока. Мы даже опыт проделали — три вьючных мула переплыли там реку без особых затруднений. Кроме того, на берегу достаточно деревьев, чтобы было из чего срубить плоты — и никаких признаков населения, насколько просматривается побережье. Мы сможем переправиться спокойно, без помех.

На следующий день Бабур и Бабури третий раз в жизни оказались на берегу Инда.

— Надеюсь, ты не собираешься снова переправляться вплавь, а? — поддразнил друга Бабури. — Дело, конечно, твое, но я на сей раз не поплыву.

— Нет уж, больше никаких заплывов, пока я не создал свою державу. Нам везет: уровень воды в реке ниже, чем в прошлый раз.

Бабур наклонился, подобрал палку и бросил ее в реку.

— Разведчик прав. Изгиб русла действительно замедляет течение — смотри, как медленно плывет палка…

— Голос у тебя чуть ли не разочарованный. Ты что, предпочел бы героически преодолеть невероятные трудности?

— Нет, конечно, но признаюсь, что ожидал больших затруднений. Ладно: становимся здесь лагерем, а как только наши плотники сработают плоты, двинем на ту сторону.

Сооружение плотов — рубка деревьев, распил их на доски, скрепление их вместе тросами и обтягивание снаружи кожей от свободных палаток — заняло три дня, на четвертый переправились. Несмотря на тонкую завесу холодного дождя, размывшего глинистые берега, что затрудняло высадку и особенно выгрузку тяжелого снаряжения, начавшаяся с первым лучом рассвета переправа через Инд к полудню была фактически завершена. Сначала переправилось передовое охранение, затем перевезли коней, быков, верблюдов и, разумеется, пушки и ружья. Следом отправилась основная масса бойцов, за ними войсковой обоз и видные купцы — всякого рода лагерному отребью предоставили переправляться кто как сумеет. Было потеряно всего-навсего три верблюда, которые, будучи тяжело нагружены и, видимо, плохо привязаны, опрокинули маленький плот, на котором плыли.

По прибытии на ту сторону Бабур немедленно приказал поставить небольшой шатер, уединился в нем, задернув пологи, пал, в одиночестве, на колени, и припал челом к земле.

— Я уже требовал тебя, Индостан, и требую снова, — прошептал он. — Я требую тебя для дома Тимура, для себя лично и моих наследников.

Сняв с шеи висевший на цепочке агатовый медальон, он открыл его, ковырнул острием кинжала местную землю, чтобы поместить в медальон несколько крупиц, закрыл его и спрятал под тунику. Поближе к сердцу.

Февральский закат окрасил воды реки Сатледж, что протекала близ лагеря Бабура, янтарным цветом. То была последняя крупная река на пути к северо-западным равнинам Индостана, и Дели — великому городу султана Ибрагима, и Бабур справедливо полагал, что они добрались сюда очень быстро. После переправы через Инд их не оставляли в покое зимние дожди. Земля размокла, тягловые и вьючные животные тонули в грязи, а уж каково было волочь по этой жиже пушки и говорить нечего. Но в конце концов все препоны удалось преодолеть, дожди постепенно сошли на нет, и войско успешно продвигалось вперед, форсируя множество составлявших целую путаную сеть притоков Инда.