Вместе с навеянными с политической и общественной борьбой мессиански окрашенными призывами стали появляться сочинения, вдохновленные трагическими событиями последнего этапа этой борьбы. Появилась апокалиптическая литература. Несмотря на свое разнообразие, видение будущего в этой апокалиптической литературе относительно однообразно.
Во-первых, присутствуют «Ужасы Мессии» (Макк 13:7, 8), касающиеся событий, которые не принесут вреда «избранным», – голод, землетрясения, эпидемии и войны. Затем наступает «время тяжкое», предсказываемое в книге пророка Даниила (12:1), какого еще не было со времени сотворения мира, ужасное время страданий и горя. Через всю апокалиптическую литературу проходит вера в то, что избранные будут спасены и во время этого бедствия. Мерзость запустения, предсказанная Даниилом (9:27, 11:31 и 12:11), представляется как последний признак конца света. Картина конца света наделена старыми профетическими чертами. Апофеозом провозглашается появление Сына Человеческого в облаках в великой силе, красоте и славе[21].
Как в борьбе против римлян различные классы народа участвовали по-разному, так по-разному выражали они и апокалиптические настроения. Вопреки определенному однообразию это получало выражение во внимании к различным отдельным элементам апокалиптических сочинений. Хотя здесь невозможно дать детальный анализ, мы можем процитировать отрывок из заключительного призыва апокрифической Книги Еноха, где выражены те же самые революционные тенденции: «Горе тем, кто построил свои дома на песке, так как они разрушатся до самого основания и упадут под ударами меча. Но те, кто приобрел золото и серебро, вдруг исчезнут в день суда. Горе вам, вы, богатые, так как вы уповали на ваше богатство, и от вашего богатства вы будете оторваны, потому что вы забыли о Боге в дни суда… Горе тебе, кто платит своему соседу злом, потому что тебе будет дано по делам твоим. Горе тебе, дающему лжесвидетельство…
Не бойся тот, кто страдает, так как излечение – вот твой удел. Вспыхнет яркий свет, и ты услышишь весть с неба о твоем успокоении» (Енох 94–96).
Кроме этих религиозно-мессианских социополитических и литературных движений, характерных для времени подъема христианства, нужно упомянуть еще одно движение, в котором политические цели не играли роли и которое прямо вело к христианству, а именно – движение Иоанна Крестителя. Он воспламенил народное движение. Высший класс, ничего не знавший об этом веровании, не мог иметь к нему какое-либо отношение. Его самые внимательные слушатели вышли из рядов презираемой люмпен-пролетарской массы[22]. Он проповедовал, что царствие небесное и судный день близки, они несут спасение добру и уничтожение зла. «Кайтесь вы, Небесное Царствие близко», – было сутью его проповеди.
Чтобы понять психологический смысл веры первых христиан в Христа – и именно такова основная цель настоящего исследования, – нам необходимо взглянуть, какого рода люди поддерживали раннее христианство. Это были массы необразованной бедноты, пролетариат Иерусалима и крестьяне из сельской местности. Из-за увеличивающегося политического и экономического угнетения, из-за социальной ущемленности и отверженности они постоянно страстно жаждали изменения существующих условий. Они мечтали о наступлении для них счастливого времени, в их среде копилась ненависть и желание отмщения как своим собственным правителям, так и римлянам. Мы уже показали, как различны были формы этих устремлений, варьирующиеся от политической борьбы с Римом до классовой борьбы в Иерусалиме, от иллюзорных революционных попыток Теудаса до движения Иоанна Крестителя и апокалиптической литературы. От политической активности до мессианских мечтаний – везде присутствовали все виды различных феноменов. Но за всеми этими формами была одна и та же движущая сила: ненависть и надежда страдающих масс, вызванные несчастьями и безысходностью из социоэкономического положения. Имела ли их эсхатологическая надежда социальный, политический или религиозный оттенок, она укреплялась по мере увеличения угнетения и становилась более и более действенной. Все глубже и «глубже она входила в необразованные массы, в так называемый ам-гаарец, кружок тех, для кого настоящее было связано с угнетением и кто в связи с этим смотрел в будущее с надеждой на выполнение всех своих желаний»[23].
Чем призрачней становилась надежда на реальное улучшение, тем больше было желание выразить эту надежду в фантазиях. Отчаянная последняя борьба зелотов против римлян и движение Иоанна Баптисты были двумя крайностями и коренились на одной почве: на отчаянии низших классов. Этот слой психологически характеризовался наличием надежды на изменение условий жизни (надежды, в психоаналитической интерпретации, на доброго отца, который обязательно им поможет) в сочетании с жгучей ненавистью к римской власти, к фарисеям, вообще ко всем богатым и с мечтами об их наказании в судный день. Перед нами двойственное отношение: эти люди в мечтах любили доброго отца, который поможет им и одарит их, и они ненавидели злого отца, который угнетал, мучил и презирал их.
Христианство выросло как значительное историческое мессианско-революционное движение в этой среде бедных, необразованных, революционных масс. Подобно проповеди Иоанна Крестителя, христианская доктрина была обращена не к образованным людям и обладателям собственности, а к бедным, угнетенным и страдающим[24]. Цельс, противник христиан, приводит реальную картину социального состава христианского сообщества, как она ему открылась почти два столетия тому назад. Он утверждает: «В частных домах мы также видим ткачей, сапожников, рабочих прачечных и самых безграмотных сельских работников, которые не смели слова сказать перед лицом своих старших и более образованных мастеров. Если же им удавалось завладеть детьми и вместе с ними малограмотными женщинами, то они позволяли себе делать поразительные заявления, как, например, требовать, чтобы они не слушались своего отца или школьного учителя, а повиновались только им. Они утверждали, что те говорят глупости и ничего не понимают, что на деле они ничего не могут и не знают, как делать добро, а заняты лишь глупой болтовней. Только люди этой общины, говорили они, знают правильный путь в жизни, и если дети будут им верить, они обретут счастье, а также принесут счастье в свои дома. Если же в тот момент, когда они это говорили, появлялся рядом или школьный учитель, или образованный человек, или сам отец, самые осторожные из них разбегались во все стороны. Но самые смелые побуждали ребенка к неповиновению. Они нашептывали детям, что в присутствии их родителей и учителей они не могут ничего им объяснить, потому что не хотят иметь дела с глупыми и бестолковыми учителями, которые совершенно испорчены и далеко зашли в своей злобности и таким образом навлекают наказание на детей. Но если они хотят, то могут уйти от отца и своих школьных учителей и вместе с женщинами и маленькими детьми, их друзьями по играм, поступить в мастерскую портного или сапожника или прачечную, где они смогут научиться совершенствованию. И так они убеждали их»[25]. Картина, данная Цельсом, описывает не только социальную, но и психологическую ситуацию, раскрывая всю глубину ненависти низов к патерналистской власти.
Каково было содержание учения первоначального христианства[26]?
В основе лежит эсхатологическое ожидание. Иисус проповедовал о близком наступлении царства Бога. Он хотел, чтобы люди увидели в его деятельности начало этого нового царства. Тем не менее «исполнение царства осуществится только тогда, когда он вернется на землю в славе в облаках, чтобы осуществить суд. Кажется, Иисус провозгласил, что он вскоре вернется, незадолго до своей смерти, и он успокоил своих учеников по поводу своего ухода, вселяя в них уверенность, что он сразу же войдет в сверхъестественное отношение с Богом и займет место рядом с ним.
