Обитателям замка спалось намного лучше, чем бедному Ванру, никто из них не поспешил подняться с первыми лучами солнца и опустить треклятый мост. Впрочем, солнце показалось только на короткое время рассвета и сразу же уступило место серой мороси, затянувшей небо. Ванр был готов закричать, чтобы разбудить лежебок, но разбуженные стражники могли со зла нарочно продержать его под воротами до вечера, а он окончательно простыл и сам не узнавал своего голоса — вместо приятного баритона раздавалось хриплое сипение, словно дырявый мех качают. Наконец, судьба решила сжалиться над доверенным лицом наместницы, и явила свою милость в виде крестьянской подводы, везшей мешки с мукой. Мост медленно, словно дразнясь, опустился, и Ванр побежал следом за подводой, опасаясь, что его поднимут снова, и он никогда не попадет в замок. Напрасные опасения: стражники не нанимались за каждой подводой лебедку крутить, хватит и того, что герцог приказывает на ночь мост поднимать, словно разбойников боится — любимая шутка в караулке. Но Ванр уже был готов поверить, что книга действительно находится в этой библиотеке, и боги вступили в сговор, чтобы не дать ему добраться до ненавистной рукописи. Заступивший дорогу стражник оказался еще одним препятствием на пути. Здоровенный детина в нелепом лазурно-красном плаще (вот уж кому не повезло с родовыми цветами, так это герцогам Ойстахэ) с нескрываемым подозрением уставился на мокрого Ванра. Молодой человек и сам понимал, что после прошедшей ночи не внушает особо доверия лицам, обличенным властью. Он мог развеять все сомнения стражника универсальнейшим из средств, придуманных человечеством — золотой монетой, но вынужден был оставаться в образе. Это прежний Ванр Пасуаш мог швыряться золотом направо и налево, нынешний же мелкий чиновник, заслуживший немилость наместницы, должен был беречь каждый медяк. Поэтому вместо монеты Ванр протянул охраннику свои верительные грамоты и с тоской убедился, что первое впечатление оказалось правильным — читать сей славный воин не умел. Он повертел пергамент в руках и хмыкнул:

— Ты чего мне свои писульки под нос суешь? По-человечески скажи, кто такой.

Ванр проглотил вздох отчаянья — ну и вид же у него, если стражник ему «тыкает»:

— Я из столицы, с поручением от Высокого Совета.

— Еще скажи, от самой наместницы, — фыркнул стражник.

«Знал бы ты, насколько метко попал в точку», — подумал Ванр, но вслух сказал совершенно другое:

— Не от наместницы, а от Хранителя, — он добавил в голос властные нотки, понимая, как плохо они сочетаются с грязным промокшим плащом, — там все написано. Если ты, любезный друг, найдешь кого-нибудь, способного прочитать… или у вас таких не водится?

Хамство убедило стражника, что эта мокрая курица и впрямь прилетела из столицы. Он ответил уже другим тоном, без подобострастия, даже если чиновник и впрямь из Сурема, все равно не особо важная птица, иначе бы по-другому путешествовал, но и без прежней развязности — мало ли что там у него в грамоте написано:

— Есть и такие, господин хороший. Придется вам подождать немного, — и скрылся с пергаментом в глубинах караульной башни.

Время в замечательном замке герцогов Ойстахэ явно протекало по каким-то другим, неведомым Ванру законам — намного медленнее, чем в любом другом месте, потому что пока это «немного» закончилось, башенные часы успели пробить полдень. Наконец, стражник вернулся с бумагами Ванра:

— Все в порядке, господин.

— Почему так долго?

— Да разве это долго? Я десятнику отнес, тот прочитал и отдал капитану, капитан пошел к управляющему, а тот уже и решил, пускать вас или прочь гнать.

Ванр даже не смог умилиться подобной непосредственности: значит, местный управляющий решает, пускать или гнать в три шеи чиновника из столицы с поручением от Хранителя? Право же, пресловутые вольности дворянства заходят слишком далеко, особенно в случае некоторых дворян. Осталось найти безболезненный способ предоставлять вольности только тем дворянам, которые умеют ими не злоупотреблять и отнимать у всех прочих. Скорее, правда, король вернется, чем любой герцог уступит хоть что-то из своих привилегий. А стражник продолжал:

— Велели вас в гостевые покои отвести, а как проголодаетесь — идите сами на кухню, там накормят. Управляющий пришлет слугу, когда сможет вас принять, а до тех пор — дальше кухни — никуда не ходить велено.

Ванр послушно проследовал за подошедшим слугой, кипя от скрываемого возмущения: обедать на кухне, с прислугой! Ждать, пока управляющий найдет время с ним побеседовать! Впрочем, когда он увидел свою комнату, гнев несколько поутих. Никакой роскоши, но человеку, проведшему ночь на сырой земле, и самая скромная комната покажется роскошной, лишь бы там была чистая постель. А в этой комнате была еще и деревянная лохань, заполненная все еще теплой водой. Он с наслаждением смыл грязь и рухнул на постель, успев только подумать, что хорошо бы управляющий до вечера не освободился, уж очень спать хотелось.

Разбудила его хорошенькая служаночка, производящая весьма странную с точки зрения Ванра процедуру: она вычерпывала кувшином воду из лохани и выливала ее через окно. Он тряхнул головой, прогоняя остатки сна, но видение не исчезло:

— Ты что делаешь?

— Воду вычерпываю.

— Зачем?

— А мне иначе лохань не вытащить, она тяжелая.

— Почему не постучала?

— Я стучала, господин, да вы так крепко спали, что не слышали, а мне обязательно убраться надо. Но вам все равно вставать нужно, если поесть хотите, а то кухню скоро на ночь закроют.

Ванр хмыкнул — первый раз он такой обычай видел: на закате комнаты убирать. Он поднялся, подтянул к себе кожаный баул с вещами, вытащил свежую рубашку — отсырела за ночь, но хоть вода с нее не льется. Бросил служанке плащ:

— Почисть и высуши как следует.

Девушка подхватила мокрую ткань:

— Как скажете, господин, а вы на кухню идите, не ждите, мне тут еще долго возиться. Тут недалеко — по коридору налево и вниз по лестнице, никак не заблудитесь.

Ванр кивнул и вышел за дверь, нарочно оставив на кровати поясную сумку. Он мог найти только одно объяснение столь несвоевременной уборке — нужно было выпроводить незваного гостя из комнаты и осмотреть его вещи перед встречей с управляющим. Пока спал — побоялись, вдруг проснется в самый неподходящий момент, да за руку ухватит. Ванр не торопился, пусть девушка спокойно сделает свое дело, все равно у него с собой ничего секретного нет, даже денег и то — самая малость, выдали по расписке на дорожные расходы. Но интерес к своей персоне настораживал: одно дело, если тут всех гостей так встречают, а совсем другое — если именно к Ванру Пасуашу, скромному библиотечному чиновнику проявляют особое внимание. Сытный ужин, пусть и на кухне, за столом для прислуги, развеял все подозрения. И чего только на пустой желудок не надумаешь. Откуда герцогу Ойстахэ знать про книгу? Уж не от эльфов и не от наместницы! Наверняка он любого столичного чиновника боится больше черной напасти, рыльце-то не просто в пушку, а уже перьями поросло, впору на веера ощипывать. У вора всегда на душе неспокойно, только Ванру до разбойных шалостей герцога Ойстахэ дела нет, даже жаль. Сюда с ревизией приехать — озолотиться можно. Или скончаться от весьма своевременного и очень несчастного случая, подсказал внутренний голос. Такое со столичными ревизорами порой тоже случалось, но редко. Обычно дешевле было купить. Убивать имело смысл только неподкупных чиновников, а Ванр прекрасно знал, что неподкупные — это те, кого нельзя перекупить, да и такие попадались один на сотню. Сам он в бытность свою младшим секретарем продался бы за милую душу, да только покупателя не нашлось. А теперь уже поздно. Кухарка нависла над столом, всем своим весьма внушительным видом показывая, что заезжему господину пора и честь знать, она тут ночевать не нанималась и судомойки тоже, и без того до рассвета вставать приходится. Ванр торопливо допил кислое вино, сморщившись от неприятного вкуса — ну чисто уксус, он уже и забыть успел, что такую гадость подают под видом благородного напитка. Вежливо поблагодарил кухарку за великолепный ужин, нечего нос задирать, ему на этой кухне еще есть и есть, за господский стол его все равно не пустят, и отправился назад в свою комнату, прикинув, что расторопная девушка уже должна была успеть сунуть нос во все его бумаги, а то и список скопировать.