Ассистент вздрогнул, нагнулся к Управляющему и начал переводить ему сказанное, при этом отчаянно жестикулируя.
— Ашош! — крикнул тот, а потом разразился целым потоком непонятных Пианфар слов. По его бледной перламутровой шкуре прокатилась волна ярких вспышек, а ноздри принялись широко раздуваться. — Шанур сошис на тостши книсте зней ктехтси кант хос.
Ассистент съежился и развернулся к Пианфар.
— Скажите Управляющему, — опередила она его, — что ему угрожает личная опасность. От кифов, конечно. Скажите!
Это было передано, и кожа Управляющего побелела.
— Абсурд. Истина заключается в том, что вы должны оплатить убытки, причиненные нашей станции вашей командой, в состав которой входит хейнийский самец — то есть крайне неуравновешенная особь…
— Мне уже надоело повторять, что он член моего экипажа и мой муж!
Ноздри нервно передернулись.
— Долг остается за вами. Никакой компромисс не сможет покрыть его.
Пианфар судорожно вздохнула, прикидывая, в какое русло ей теперь следует направить разговор. «Золотозубый, чтоб тебе пусто было — из-за тебя я угодила в ловушку!»
Она прижала уши так, что переводчик отодвинулся ещё дальше, а его лунные глаза совсем обесцветились. Брови Управляющего закачались.
— Я предлагаю вам следующую сделку, — процедила сквозь зубы Пианфар. — Мы получаем груз, а долг выплатим, когда сможем.
— Хорошо, но вы дадите нам письменное обязательство.
— И не надейтесь.
— В таком случае мы аннулируем вашу визу. Равно как и визы всей вашей команды, и ничто на свете не поможет ни вам, ни другим шанурским кораблям опуститься на причал Центральной, пока вы не погасите свой долг!
— А что будет с моими контейнерами?
— Вы думаете, мы на них покушаемся? Не бойтесь — мы отдадим их вам без налога, как только вы признаете справедливость предъявленного вам счета.
Пианфар поклонилась. Управляющий кивнул ассистенту:
— Cmec!
Это было далеко не дружественное прощание.
Снова коридоры. А потом документ, приготовленный стишо для Пианфар. Едва увидев перечисленные в нем условия, она почувствовала, как желудок начал сжиматься в ледяной комок, и так взглянула на клерка, что он отшатнулся от стола и выронил часть бумаг, которые держал в руках.
— Это все? — спросила она как можно более спокойным тоном.
Тот что-то булькнул в ответ.
— Нет, — перевел один из стражников.
Пианфар это уже поняла. Она сморщила нос, и стишо уронил остальные бумаги. Опомнившись, он торопливо собрал их и протянул махену, не желая приближаться к Пианфар лично.
— Вот ваша таможенная декларация, капитан хейни. А вот обязательство о погашении долга — как только на нём появится ваша подпись, вы получите официальное разрешение на вылет.
Пианфар сделала несколько глубоких ровных вдохов и, стараясь не смотреть на противно дрожащего стишо, подписала весь предложенный ей пакет документов.
— Теперь все?
— Да, капитан хейни. Процедура закончена.
— Мой экипаж! — потребовала она, в ответ на что махе расплылся в широкой улыбке.
— Они давно уже на вашем корабле, капитан, а хейни из команды Айхар — на своем. Сейчас мы доставим вас к трапу «Гордости».
— Хм. — Она вышла через распахнутую дверь и направилась к лифту.
Махеновский эскорт последовал за ней.
Пианфар больше не обмолвилась с ними ни словом — у неё не было ни малейшего желания изображать восторг по поводу исхода дела. Она просто молча рассматривала какую-то точку на скучном сером полу на протяжении всего пути лифтовой кабины по извилистым внутренностям Центральной. А ещё она думала, и перед её мысленным взором мелькали бледнокожие стишо и знакомая махеновская физиономия. Наконец лифт остановился, дверь открылась, и Пианфар шагнула навстречу свежему воздуху и шуму причала.
Она быстро определила расстояние до своего звездолета по ближайшему регистрационному табло — залитому светом чёрному квадрату над секцией номер четырнадцать: «Ассусци». В нос ударил запах смазочных жидкостей, металлических контейнеров, еды и ещё какой-то смеси, которая, очевидно, представляла собой природные испарения Центральной и резко отличала её от прочих станций Соглашения.
Налево, под восемнадцатым номером, располагалась «Бдительность» — корабль клана Эхран. Несомненно, один из членов её экипажа был сейчас занят составлением отчета о событиях на ярмарке, отчета, в котором Пианфар будет представлена хену в наихудшем свете. Интересно, что эти перламутровые гаденыши из администрации станции успели влить в жадные до сведений эхрановские уши? И что к этому могли добавить хейни из команды Айхар в надежде отвести беду от собственных шкур? Пианфар была готова поклясться чем угодно, что они постараются свалить на неё всю мыслимую и немыслимую ответственность, и враги Шанур в Совете, конечно же, не преминут этим воспользоваться.
Сопровождаемая двумя охранниками махендосет, Пианфар двинулась по причалу мимо уходивших вверх пусковых башен, в направлении горизонта, разворачивающегося все шире и шире, по мере того как она приближалась к месту стоянки «Гордости».
Снаружи корабля должны были находиться канистры, но Пианфар их не увидела и, снедаемая мрачными подозрениями, буквально полетела вперёд. Вот секция номер десять, где ещё совсем недавно красовался «Махиджиру». Теперь она была пуста, вход в неё заблокирован, а темное табло по-прежнему не показывало ни названия, ни пункта назначения отбывшего корабля.
Неисправность…
Вне всякого сомнения, между махендосет и стишо существовала некая договоренность — последние всегда склонялись под действием более сильной воли. Однако после того как «Махиджиру» покинул станцию и Золотозубый не мог намылить Управляющему шею, чтобы напомнить тому его обязательства, эта доминирующая воля вполне могла приобрести чёрный цвет кифских плащей.
Пианфар терзало и то, что стишо осмелились спорить с ней, хотя ей ничего не стоило размазать любого из них лёгким взмахом руки, и то, что она так и не решилась это сделать…
С одной стороны стишо граничили с кифами, с другой — с махендосет, а с третьей — с хейни. Правда, они признали уроженцев Ануурна полноценными членами Соглашения лишь в конце предыдущего века (о чём те, естественно, предпочитали не вспоминать), поскольку хейни вырвались в космос только благодаря махендосет и их технологиям, то есть являлись искусственно развитой культурой. Но и по сегодняшний день Центральная оставалась единственной торговой станцией, которую стишо разрешали посещать своим новоиспеченным соседям.
Добродушные от природы хейни всегда были снисходительны к этим вечно вилявшим перламутровым задавакам, радуясь их готовности покупать и продавать все без исключения. И вот теперь стишо прижали Шанур к стене, а близорукий хен продолжал миндальничать с ними. Да она была просто дурой, надеясь на его поддержку! У шанурского клана возникли серьёзные проблемы, и стишо знали об этом подобно тому, как падальщики знают о местонахождении истекающей кровью добычи. То есть они обладали сведениями, недоступными даже хейнийским кораблям вроде «Успеха», и в решающий момент бросили их ей в лицо. Но кто мог выступить в качестве информатора?
Боги! «Делегация хеш озабочена…»
Впрочем, столь страшная мысль, вызвавшая у Пианфар холодный озноб во всём теле, тут же уступила место новой: у стишо могли быть и независимые источники. Не исключено, что они собирались оставить в дураках абсолютно всех — и Золотозубого, и хен, и кифов. Они были на это способны, поскольку имели для этого достаточно вескую причину — патологическую нелюбовь ко всем инопланетянам. А тут ещё непредвиденное появление человечества… Возможно, привязанные к своему миру хейни даже не догадывались об истинных чувствах и планах стишо в отношении расы людей.
«Золотозубый, чёрт тебя побери, что им известно? О чём ты с ними договорился? Ты не забыл о том, как плохо стишо соблюдают правила сделки, за которую им уже заплатили?»
