― Сейчас не наше время, Мэддокс. Возможно, в другой жизни, может, в другом мире, но сейчас не наше время, ― я отступаю, сразу же скучая по его телу под своими ладонями. Хочу вокруг себя ощущать его запах, и чтобы его пот капал на мое тело, когда он будет унимать мою боль, но не могу и никогда больше не смогу этого сделать. Мое сердце будто ломается внутри грудной клетки. Это больно, все чертовски болит.

― Нет, ― он качает головой, оглядывая мое тело сверху вниз. ― Бл*ть!

Потому что он знал. Мы оба знали. Глубоко внутри, мы оба знали, что ему следует делать. Нам нужно отпустить друг друга и надеяться, что однажды, когда у него будет достаточно времени чтобы обдумать все и принять рациональное решение, мы найдем друг друга снова.

― Ты знаешь, что тебе нужно делать, Мэддокс. Как бы сильно я не…

Костяшками пальцев он касается моих щек и мой желудок сводит от его прикосновения. Стены, кажется, обрушиваются на меня.

― Пожалуйста, не надо, ― я закрываю глаза, чтобы он не мог видеть мои эмоции.

Мэддокс своими губами касается моих, и я почти выбрасываю в окно свою сдержанность. Я позволяю ему удерживать их несколько секунд, пока слезы катятся по моему лицу и в уголок губ, проскальзывая в наши рты. Делаю глубокий вдох.

― Я любила тебя.

Он отскакивает от меня, его глаза пылают новой вспышкой гнева, но уже слишком поздно. Я быстро открываю дверь и выбегаю.

― Аметист! ― рычит он из гостиной, но я возвращаюсь назад в обеденный зал. Все уже подскочили со своих мест, потому что, вероятно, слышали, как в соседней комнате спустили зверя.

― Мы уезжаем? ― спрашивает Лейла.

Я отчаянно киваю, мое лицо мокрое от слез и волосы прилипли к щекам. Без сомнений мой макияж размазан по всему нему.

― Мне жаль, мама, ― я шепчу, не встречаясь с ней взглядом. ― Но мне, действительно, нужно идти. Сейчас.

Эллиот указывает на дверь.

― Отвези ее, Тэлон.

Тэлон не колеблется, и они вместе с Лейлой, следуют за мной к двери, оставляя Вульфа позади.

― Аметист! ― кричит Мэддокс, бросаясь за мной.

Эллиот с Вульфом хватают его, оттягивая назад, и я ускоряюсь, когда Лейла берет меня за руку. Тэлон держит руку на моей пояснице, когда мы выходим на улицу и начинаем бежать к его припаркованному пикапу. Мы так торопимся, что только когда отъезжаем, я замечаю Кэссиди, сидящую на ступеньках, слезы стоят в ее глазах.

Она в окно ловит мой взгляд, и как только я собираюсь посочувствовать ей, она изгибает уголки губ в ухмылке.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, но уже слишком поздно, Тэлон выезжает с подъездной дорожки, заставляя гравий разлетаться под колесами автомобиля.

― Хорошо! ― кричит Лейла. ― Сейчас, скажите мне кто-нибудь, что, черт побери, происходит!

Тэлон посматривает на меня каждые две секунды.

У меня пересохло во рту. У меня ничего нет. Ничего. Я приехала сюда с Мэддоксом, с будущим, а уезжаю без ничего. Чувствую себя пустой и одинокой, и каждый сантиметр мое души и тела болит от его отсутствия.

Я смотрю вперед, слезы продолжают катиться по моим щекам.

― У него есть ребенок.

Лейла втягивает воздух. Тэлон матерится.

― Ее зовут Кеннеди и у нее почечная недостаточность, ― я яростно вытираю слезы. ― У нее такая же группа крови, как и у Мэддокса. И… и…

― И Мэддокс не хочет быть как наш отец, и забить на своего ребенка, плюнув к чертям на его мать, ― заявляет Тэлон, заканчивая мое предложение.

Лейла обхватывает мою ладонь своей.

― Все будет хорошо, Эми. У тебя есть мы.

Проходит один месяц.

Два.

Три.

Четыре.

Пять…

Год спустя…

— И ЭТО ВЫСШИЙ КЛАСС! — Лейла притягивает меня к себе, чтобы обнять. — Ты можешь в это поверить? — Я смотрю на толпу людей, которые находятся здесь. Семьи, друзья — все перемешались между собой. Среди всех моих любимых людей я вижу Тэлона, он возвышается над толпой, рядом с ним стоит Вульф, мама и Эллиот машут мне со сцены.

Лейла визжит и прыгает со сцены, подбрасывая шляпу в воздух. Она словно паук прыгает на Вульфа, и он подхватывает ее под задницу.

Серьезно?

Я качаю головой и смеюсь. Какой бы злобной сукой я ни была, рада за свою лучшую подругу. Она помогла мне пережить самые тяжелые дни в моей жизни…

Шесть месяцев назад

Я залпом выпила свой, не помню, какой по счету, напиток. Мне необходимо онемение. Нах*й чувства. Когда-то Мэддоксу принадлежала каждая часть моего сердца, но, когда он ушел, то забрал эту часть с собой, так что теперь все, что мне осталось — это унылая пустота. Опустошение, которое я пыталась заполнить каждую ночь алкоголем и сексом. Секс был хорош, непосредственно в процессе. Я никогда не видела их лица, или их тела, вместо этого наслаждалась ощущениями. Огромная волна эйфории омывала меня, когда я достигала оргазма. Вот что заполнило пространство Мэддокса. Примерно несколько секунд, которые это длилось, а потом снова просачивалось ужасное одиночество. Вот как это происходило и как это начиналось. Каждую ночь после учебы я либо напивалась, либо трахалась, — либо и то, и другое.

— Эми! — Лейла ворвалась в бар, забрав у меня стакан. — Не давай ей больше пить, Трин!

Трин. Сииигггххх. Трин был барменом, и, очевидно, новым лучшим другом.

Лейла снова посмотрела на меня и взяла меня за руку.

— Я отвезу тебя домой.

— Нет, — я отрицательно качаю головой, пытаясь вырваться из ее хватки. — Я не хочу домой, я хочу остаться здесь, пить и смотреть на милого Трина!

Трин подмигнул мне.

— Напиши мне, принцесса.

Я указала на него.

— Я так и сделаю! — Я думала, что он гей, когда впервые встретила его, но это не так. Он бисексуал, и с тех пор, как мы вошли в бар «с тем, чье имя нельзя называть», я все время возвращалась, и Трин имел к этому непосредственное отношение.

— Пойдем, — сквозь зубы процедила Лейла. — Если ты не хочешь, чтобы Вульф и Тэлон вытащили тебя из этого клуба, выполняй мои приказы.

Я пошла впереди нее, двигаясь к двери.

— Эми! — крикнул Брайс, потянувшись ко мне. Он был одним из вышибал. И был прекрасен. Темная кожа, которую я хотела укусить, и большие широкие плечи.

— Я могла бы взобраться на него, уверена в этом. — Я остановилась, прижав руку ко рту. — Черт, я только что…? — Взглянула на Брайса невинными глазами. Он ухмыльнулся, Лейла подтолкнула меня сзади к припаркованному пикапу Тэлона.

— Пойдем, потаскушка, мы отвезем тебя домой.

Подруга открыла пассажирскую дверь и втолкнула меня внутрь. На это понадобилось три попытки, потому что в этот грузовик было трудно попасть в трезвом виде, не говоря уже о пьяном состоянии. Я посмотрела на ярлык «Хищник» на свежей кожаной приборной панели.

— Мяу.

— Господи, сколько ты выпила? — Тэлон шлепнул меня по руке, когда я потянулась, чтобы коснуться его лица. Начала играть песня Мэрлина Мэнсона «Third Day of a Seven-Day Binge» (прим.: «Третий день семидневного запоя»), я наклонилась вперед, увеличивая звук, к чертовой матери. Люблю. Эту. Песню. У всех нас есть будоражащие кровь песни, у меня их около десяти, и все они песни Мэнсона.

— Ты отрастил бороду. Зачем ты отрастил бороду? — громко крикнула я Тэлону, наклонив голову.

— Кто-нибудь, заткните ей рот, — пробормотал Вульф с заднего сиденья.

— Извини, кажется, единственный человек, который мог это сделать или контролировать ее, это…

— … Не надо! — рявкнула я, поворачиваясь на сиденье лицом к Лейле. Это был отрезвляющий миг — единственный момент, который у меня был. Наши глаза встретились. Ее брови сошлись на переносице.