Она замолчала.

— Вы хотели бы, чтобы это оказалось правдой? — мягко спросил Крэддок.

Она с благодарностью посмотрела на него.

— Да, я хотела бы, чтобы это было правдой. Я бы очень обрадовалась, если бы у Эдмунда остался сын.

Крэддок кивнул.

— Значит, вы говорите, что письмо на первый взгляд выглядит вполне достоверно. Удивительное здесь в последующих событиях: в том, что Мартина Крекенторп внезапно уехала в Париж и что вы с тех пор ничего о ней не знаете. Вы ответили на ее письмо доброжелательно и приготовились встретить в своем доме. Почему же, даже в том случае, если она вернулась во Францию, она вновь не написала? Это допускает возможность подумать о ней как о подлинно существующем человеке. Если она мошенница, все объясняется легче. Я подумал сначала, что вы, по-видимому, проконсультировались с адвокатом мистером Уимборном, и что за этим последовало выяснение различных обстоятельств, которые встревожили эту женщину. Вы сказали, что адвокату ничего не говорили. Но все же возможно, что кто-то из ваших братьев мог сделать что-нибудь подобное. Возможно, что у Мартины могли оказаться какие-то особые дела, подоплека которых не допускала расследования. Она могла рассчитывать, что будет иметь дело лишь с сестрой Эдмунда, которая обожала его, а не с искушенным в делах человеком. Она могла надеяться на то, что получит какую-то сумму денег от вас для малыша, — хотя вряд ли он теперь уже малыш, это должен быть мальчик приблизительно лет пятнадцатишестнадцати, — без многочисленных вопросов, которые ей могли задать. Но вместо легких денег Мартина обнаружила, что ей придется столкнуться с чем-то совершенно другим. И потом я могу предположить, что возникли бы серьезные юридические вопросы. Если бы у Эдмунда Крекенторпа остался сын, рожденный в законном браке, он стал бы одним из наследников состояния вашего деда?

Эмма утвердительно кивнула.

— Более того, из всего сказанного следует, что он в свое время унаследовал бы и Рутерфорд-холл, и землю, примыкающую к нему, которая в настоящее время в большой цене, так как нужна для постройки больших домов.

Эмма посмотрела на него со слегка испуганным выражением.

— Да, я раньше об этом не думала.

— Ну, теперь беспокоиться не о чем, — сказал инспектор Крэддок. — Вы правильно поступили, придя сюда и рассказав обо всем. Я наведу справки. Но мне кажется совершенно ясным, что нет связи между женщиной, которая написала письмо и, очевидно, пыталась выудить у вас деньги надувательством, и женщиной, тело которой обнаружено в саркофаге.

Эмма поднялась с чувством облегчения.

— Я рада, что рассказала вам. Вы так добры ко мне.

Крэддок проводил ее до двери. Потом позвонил по телефону сержанту Уэтераллу из сыскного отделения.

— Боб, у меня есть для тебя дело, Пойди по адресу Элверс Крезент, дом 126, квартира 10. Возьми с собой фотографию женщины, обнаруженной в Рутерфорд-холле. Узнай все, что можно, о женщине, называющей себя миссис Мартина Крекенторп. Она или жила там, или заходила за письмами в период, скажем, с 15-го по конец декабря.

— Слушаюсь, сэр.

Крэддок занялся другими делами, которые ждали на столе своей очереди. После полудня он вышел повидаться со своим другом, театральным агентом. Его расследования оказались безрезультатными.

Позднее в тот же день, вернувшись на работу, он нашел у себя на столе телеграмму из Парижа.

У Крэддока вырвался вздох облегчения, ему показалось, что у него свалилась с плеч гора. Морщинки на его лбу разгладились.

«Наконец-то. Теперь легче разобраться с этой Мартиной Крекенторп», — подумал он и решил этой же ночью вылететь в Париж.

— Так любезно с вашей стороны было пригласить меня на чай, — сказала мисс Марпл Эмме Крекенторп.

Мисс Марпл сегодня выглядела особенно полной, она вся была закутана в шерстяные вещи, настоящая пожилая приятная дама. Оглядевшись по сторонам, она заулыбалась, увидев Гарольда Крекенторпа в хорошо сшитом темном костюме, Альфреда, с очаровательной улыбкой предлагавшего ей сандвичи, Гедрика, стоявшего у камина в своем поношенном твидовом пиджаке и сердито смотревшего на всех остальных членов семьи.

— Мы очень рады, что вы смогли приехать к нам, — сказала вежливо Эмма.

Сейчас уже не осталось и намека на ту сцену, которая немного раньше, как раз после обеда, разыгралась здесь после того, как Эмма воскликнула:

— О, господи! Я совсем забыла сказать. Я разрешила мисс Айлесбэроу пригласить к нам сегодня на чай свою престарелую тетушку.

— На что она нам здесь нужна, — бесцеремонно заявил Гарольд. — Мы еще сами о многом не переговорили. И нам ни к чему здесь посторонние люди.

— Пусть выпьет чаю на кухне или еще где-нибудь вместе со своей племянницей, — сказал Альфред.

— Нет, я так не могу, — твердо заявила Эмма. — Это чересчур уж невежливо.

— Пусть, пусть она придет сюда, — сказал Гедрик. — Мы сможем что-нибудь выведать у нее об этой необыкновенной Люси. Мне бы хотелось побольше узнать о ней, вот что я скажу. Я не полностью доверяю ей. Уж слишком она ловкая.

— У нее большие связи, и она совершенно искренна, — сказал Гарольд. — Это уж я постарался выяснить. В таких вещах нужна уверенность. Ведь Люси совала свой нос где надо и где не надо и обнаружила труп.

— Да, если бы нам узнать, кто эта чертова шельма, — сказал Альфред.

Гарольд гневно добавил:

— Я должен сказать тебе, Эмма, ты совсем сошла с ума, когда пошла в полицию и сделала заявление, что убитая женщина, возможно, французская подружка Эдмунда. Это заставит их поверить, что она приехала сюда и что кто-то из нас убил ее.

— О нет, Гарольд, пожалуйста, не преувеличивай.

— Гарольд совершенно прав, — сказал Альфред. — Что руководило тобой, Эмма, не знаю, но у меня такое чувство, будто за мной по пятам уже ходят сыщики.

— А я говорил, чтобы она не сообщала, — сказал Гедрик. — Это Куимпер ей насоветовал.

— А уж это вовсе не дело Куимпера, — гневно сказал Гарольд. — Пусть лучше занимается своими таблетками и порошками, да еще своими делами в комитете по охране здоровья.

— О, перестаньте ссориться, — попыталась возразить Эмма. — Я даже рада, что старая мисс… как ее зовут? — приедет сегодня к чаю. Для всех нас лучше, что в доме появится посторонний человек, хоть это помешает нам без конца перебирать старое. Я сейчас должна пойти и хоть немного привести себя в порядок.

Она вышла из комнаты.

— Эта Люси Айлесбэроу, — начал Гарольд и, помолчав, продолжил. — Гедрик уже говорил о своем недоумении, зачем это ей вдруг понадобилось совать свой нос в сарай и даже открывать саркофаг. Адская же работа! Может быть, принять по отношению к ней какие-то меры? И мне кажется, — добавил он, — что ее поведение за обедом было подозрительно недоброжелательным.

— Предоставьте все это мне, — сказал Альфред.

— Я скоро выясню, имеет ли она какое-либо отношение к этому делу.

— Мне тоже совсем непонятно, зачем ей понадобилось открывать саркофаг.

— Может, она на самом деле никакая не Люси Айлесбэроу, — предположил Гедрик.

— Так в чем же дело? — Гарольд казался действительно сильно встревоженным. — О, черт!

Они смотрели друг на друга взволнованно.

— Да, и в дополнение ко всему придет еще к чаю ее отвратительная назойливая старая тетка. Как раз когда мы все хотим еще раз обдумать.

— Ну, ладно, мы обдумаем это сегодня вечером, — сказал Альфред. — А пока постараемся выкачать из этой старой шельмы сведения относительно Люси.

И вот Люси, встретив радушно мисс Марпл, усадила ее у камина. Мисс Марпл благодарно улыбалась Альфреду, предлагавшему ей сандвичи. Она всегда радовалась, когда видела симпатичного человека.

— Большое спасибо вам… Я хотела бы спросить… О, сандвич с яйцом и сардинами очень вкусный. Боюсь только, что я уж очень становлюсь жадной и много ем за чаем. Знаете, когда дело идет к старости… Но, конечно, перед сном я ем лишь самую малость. Мне нужна осторожность в еде. — Она снова повернулась к хозяйке дома. — Какой у вас приятный дом! И так много красивых вещей. А ваша бронза напоминает мне те вещицы, которые мне отец купил на Парижской выставке. А, это ваш дедушка собирал? Виден классический стиль. Очень славные вещицы… Как, наверное, вы рады, что ваши братья находятся рядом с вами. Сейчас так часто разваливаются семьи, многие уезжают в Индию, хотя я думаю, что теперь уж с ней покончено, многие в Африку, на западное побережье, а там такой плохой климат.