— С парнями… — Словно зомби повторила я и посмотрела на нее.

— Да, с Лешей и Степой. — Лика замялась, отводя глаза в сторону. — Сказали, что Леша умер еще до приезда скорой, а Макс и Степа в тяжелом состоянии. Вот мы и ждали, пока…

— Что? — Кислород, будто перекрыли от такой новости. — Ле… Богданов…

Я отвернулась, сгибаясь пополам, и разревелась. Тихо. Не зная, куда себя деть от боли, которая сдавила грудную клетку…

— Повезло твоему парню, — слегка улыбается доктор, прижимая к себе папку с ручкой, а я не мигая, смотрю на его бейдж, буквы на котором расплываются, и если бы не Лика, стоящая рядом со мной и придерживающая за плечи, то я бы давно осела на пол и не поднималась, — в рубашке родился. Не буду заваливать вас медицинской терминологией. Все равно ничего не поймете. — Мужчина поправил очки и провел одной рукой по коротко стриженным волосам. — Сильный удар с область головы. Еще не приходил в себя, но в ближайшие десять часов, думаю очнется. Небольшие ссадины. На этом все. У нас продержим неделю, может дольше, смотря, как пойдет на поправку.

То, что Макс практически не пострадал, меня порадовало, но в остальном новости были плачевными. Хоть мне дали воды с успокоительным, я все еще пребывала в том состоянии, когда тело готово разлететься на куски от боли.

— Что касается остальных, — доктор тяжело вздохнул, поджимая губы, — наши девочки перепутали имена. — Сердце пропустило несколько ударов, и я почувствовала, как глаза снова наполняются слезами, делая картинку перед ними слишком размытой.

Слова мужчины доносились, словно он стоял за несколько метров от нас. Медработники перепутали имена, потому что Леша, пока был в сознании, на вопросы отвечал одним словом, Степа. Ему повезло меньше, чем Максиму. Травма позвоночника. Состояние тяжелое, но прогнозы положительные. Организм молодой и сильный, значит, выкарабкается. А вот Степа…

Вольный пострадал больше всех, потому что удар пришелся на его сторону, к тому же, как оказалось, он не пристегнулся. Многочисленные переломы, кровотечение… Смерть наступила до приезда скорой.

Больше я не слышала ничего. Отошла к стене и просто стекла по ней на пол, утыкаясь лицом в коленки. Не хотела принимать факт того, что Степыша больше нет. Так ведь не может быть, правда? Так нельзя?! Он еще и не пожил толком…

Ангелика о чем-то еще говорила с врачом, а потом подошла ко мне и заставила подняться. Несколько минут я провела в туалете, умываясь холодной водой, и пыталась принять действительность. Я уже проходила подобное. Пока ты не осознаешь гибель близкого человека, боль будет только сильнее.

Хорошо, что Лика находилась со мной в этот момент, потому что не знаю, что бы я делала одна. Наверное, просто свихнулась бы.

— Тут неподалеку есть кафе, — Ангелика подала мне куртку, в которую я на автомате всунула руки и застегнула, — пойдем. Выпьем чего-нибудь горячего, а то ты вся холодная.

Кивнула ей, ведь находиться в стенах больницы становилось просто невыносимо. Едкий запах медикаментов и постоянно мелькающие белые халаты. Внутри теперь образовалась пустота, словно из регулярно наполняющегося кувшина вылили всю воду, и теперь там было сухо, противно, одиноко.

Когда мы вышли на улицу, уже стемнело. Лика продолжала приобнимать меня за плечи, а я погрузилась в тяжелые мысли. Богданов не знает, что Степы больше нет. Даже представить страшно, что будет, когда это произойдет. Они были не разлей вода с самого детства, а что теперь? Леху убьет эта новость.

Не успела понять, как мы сели за столик, и передо мной оказалась кружка с чаем. Лика сидела напротив и смотрела на меня полным жалости взглядом.

— Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, Лиль, но даже не знаю, чем помочь. — Она тяжело вздохнула, а я потянулась за кружкой и сделала глоток горячего чая, ощущая, как тепло разносится по телу. — Может, к нам поедешь? Или мы с папой добросим тебя до дома? Только… — Лика замялась, проводя пальцем по краю стола. — Света так кричала. Может, правда, лучше к нам?

— Спасибо, я сейчас у бабули живу. Лучше туда. Все нормально. Я справлюсь.

— Мне жаль. — Ангелика положила теплую ладонь на мои пальцы и слегка сжала их, чем вызвала очередной прилив слез к глазам.

Часто заморгала и смахнула их другой рукой. Больше мы не разговаривали. Пили чай в тишине, нарушаемой другими посетителями кафе, пока не приехал отец Ангелики. Чувствовала себя ужасно, осознавая, что к аварии причастен Орлов. Хотелось знать подробности, но о них мог разнюхать лишь один человек.

Алимеев.

С ним бы семейка Орловых не стала связываться, а вот мать Круглова хоть и была довольно богатой бизнес-вумен, но подобной властью похвастать не могла, поэтому на Максе втихую отыгрались.

Петр Иванович и Лика добросили меня до бабушкиной квартиры, где я снова разревелась, глядя на фотографии, которые не так давно мы сделали с ребятами. Степа всегда улыбался и старался видеть положительное, и за что судьба так с ним поступила?

Следующий день начинается с жуткой головной боли и осознания того, что все произошедшее реальность, а не страшный сон. Я долго лежу в постели, и только желание увидеть Максима с Лехой заставляет поднять тяжело тело и отнести его в душ. Прохладная водичка помогает немного освежить гудящую голову. Меня накрывает волной воспоминаний и боли, но я подавляю эти эмоции.

Впереди сложный день. Нужно узнать о самочувствии Богданова, а еще…

Как-то преподнести ему страшную новость…

От одной мысли становится плохо. Сразу горло сжимают чьи-то сильные невидимые огромные пальцы. Даже дышать не могу. Ищу после душа аптечку. У бабушки должны быть успокоительные таблетки. Нахожу несколько пачек валерианы и выпиваю парочку чудодействующих пилюль. Легче не становится. Аппетита нет, и какао не вызывает бурного восторга, хотя я люблю пить его по утрам.

Затягиваю волосы в хвост, накидываю на себя теплый свитер, джинсы и куртку, буквально впихиваю ноги в кроссовки и отправляюсь на остановку. Ощущение опустошения не проходит, и я смиренно жду появления нужного мне автобуса, который добросит до больницы.

Уже в пути мне звонит Ангелика. Она отправилась в университет на занятия и просила передать Максу, что навестит его после учебы.

Мандраж начался в тот момент, когда нога переступила порог больницы. Я сдала куртку в гардероб и, получив белый халат, накинула его на плечи. Сначала направилась к врачу, чтобы узнать о состоянии Леши.

Знакомое лицо, хмурый взгляд и постукивание пальцев по столу заставляли нервничать еще больше, но доктор, которого звали Николай Валерьевич, успокоил меня тем, что Богданов ненадолго приходил в себя. Критический этап пройден этой ночью, и пациент пойдет на поправку. Только было одно большое и неприятное НО…

Повреждение позвоночника.

Леше нужно было сделать операцию в ближайшее время, иначе вероятность того, что он не сможет ходить приравнивается к девяноста процентам. Новость меня убила. У нас нет специалиста в городе, а значит, нужно везти его либо в столицу, либо за рубеж. Так сказал Николай Валерьевич. К тому же, операция не была бесплатной. Все расходы пациент должен оплачивать сам, вплоть до полной реабилитации.

Вышла из кабинета совершенно убитая словами врача и поплелась к медсестре, чтобы узнать, в какой палате лежит Круглов. Он очнулся ночью и, когда я вошла в палату, поймала его взгляд. Почувствовала, что вот-вот расплачусь, и начала сжимать кулаки в карманах халата.

— Привет. — Хриплый голос заставил сделать шаг вперед.

Рассматривала его с тяжело бьющимся сердцем, и слезы все-таки застилали обзор. Голова Макса перебинтована, на лице несколько ссадин, сам бледный, под глазами темные круги, и виноватое выражение лица, от которого хотелось провалиться сквозь землю.

— Как ты? — Спрашивает, пока я подхожу к кровати и помещаю руки на спинку, ощущая ее холод.