Последнюю фразу Карл изрек с типично арийской беспощадностью, в упор глядя на Сэла. Она прозвучала как вызов.

И тогда, наконец, заговорил Сэл:

— О, неужели? Чем же плоха эта запись?

Карл стряхнул с сигареты пепел.

— Баллады в общем-то не плохи. Но их ритмические сопровождение... — Он решительно тряхнул головой. — Ваш синтезатор заглушает этот великолепный голос. Вы завернули бриллиант в туалетную бумагу, понимаете? Одели королеву как уличную девку.

Сэл вдруг понял, что Карл абсолютно прав. И был потрясен этим открытием.

— Музыкальный фон необходимо свести до нужного минимума. А так, в принципе, ваши песни вполне хороши. Спокойный музыкальный фон лишь подчеркнет всю красоту и силу голоса.

Сэлу нечего было возразить. Да, этот тип прав. И он попытался облечь свои мысли в слова.

— Угу... вы имеете в виду... да, в том смысле, что... например, как в записях Теренс Трент Д'Арбу?

Карл подумал секунду.

— Да... только это не совсем так. Музыкальный фон должен быть предельно лаконичным в виде отдельных аккордов или ритмических акцентов, чтобы голос звучал во всю мощь. Более выразительно, более осязаемо. — Он сопроводил свои слова характерным жестом, словно перебирая что-то в сложенных пальцах.

Сэл не совсем представлял себе, что имеет в виду этот чертов Карл, но понимал, что уж Карл-то знает.

— Возможно, вы правы, возможно, в этом есть определенный смысл.

Карл откинулся на спинку стула и с чувством превосходства оглядел Сэла. «Этот вонючий тип знает, что говорит. Я ненавижу его, но все равно дело он знает туго». Карл взял бокал и осушил его очень элегантно, как делал все остальное.

— Ну, а теперь, — сказал он, — познакомимся с Изабель Джемелли?

— Марко, смотри! — Изабель стояла широко расставив ноги, целясь в лунку на мостике, перекинутом через крепостной ров и ведущем в Саксонский замок. — Смотри же! — кричала она.

— Ну... и что ты скажешь, Марко? — спросил Джованни, когда облаченный в белый форменный костюм официант разливал в огромные чашки горячее молоко.

— Марко, смотри! — Изабель легонько взмахнула клюшкой, для гольфа. В чистом альпийском воздухе прозвучал характерный глухой удар, сразу же по мостику шурша покатился мяч, который в конце концов исчез в Саксонском замке. Изи театрально подняла руки, торжествуя победу. — Я смогла! У меня получилось!

— Это еще неизвестно, — рассмеялся Сэл. — Я ничего не видел.

Джованни пытался развернуть плитку шоколада, но тонкая золотая фольга оказалась чересчур нежной для его грубых шишковатых пальцев.

— Дайте я, — сказал Сэл, беря у старика плитку из рук и быстро снимая обертку. Опустив шоколад в чашку с дымящимся молоком, он крикнул Изабель: — Я имел в виду, что отсюда не видно, угодил ли мяч в лунку.

Изабель обернулась к Эрику, который стоял, прислонившись к китайской пагоде и размахивая клюшкой, как какой-нибудь Фред Астен с тростью.

— Эрик, ну скажи ему! — потребовала она капризным тоном.

Эрик заслонил рукой от солнца глаза и крикнул сидевшему на гостиничной веранде Сэлу:

— Она не обманывает.

— Ну что, Марко, как идут дела? — Джованни привез сюда на уик-энд Изабель с друзьями, которые семь недель не вылезали из студии, работая по десять — одиннадцать часов в сутки. Джованни не выдержал и прилетел из Рио в Мюнхен повидать дочь. Карл нехотя согласился предоставить им короткий отпуск, и старый калека обставил его с необычайной роскошью. Для него не было большей радости, чем тратить деньги на родных и друзей.

— Вы имеете в виду записи Изабель? — Сэл медленно покачал головой, снова устремив взгляд на миниатюрную площадку для игры в гольф. Разумеется, и Саксонский замок, и китайская пагода были всего лишь аттракционами этого сказочного города, устроенного на потеху туристам, за исключением небольшого кладбища в центре него, где были захоронены юные альпинисты.

— Не знаю, Джо, — ответил Сэл, не сводя глаз с Эрика и Изабель, направлявшихся теперь к голландской ветряной мельнице. И продолжал, глядя в лицо старику: . — Как человек заинтересованный, ничего не могу утверждать с полной уверенностью, но клянусь Богом, Изабель не хуже всех тех, кого мне довелось когда-либо слышать.

Джованни испытующе смотрел на него секунду-другую.

— Значит, у нее хорошо получается?

— Очень хорошо.

Старик улыбнулся. Он светился от радости.

— Так я и думал. Личико Изабель сейчас сияет от счастья, в ней появилась уверенность. Ничего этого я прежде не замечал. Значит, вышла из нее певица? Да, Марко?

— Она неподражаема, Джо! Естественность. Природный талант. Она действительно неподражаема.

Джованни был в полном восторге.

— Марко! Смотри!

— Что ты сейчас собираешься сделать?

— Смотри хорошенько. Я закачу мяч в лунку с первой попытки.

Сэл, смеясь, взглянул на Джованни. Тот был в полном недоумении.

— Изи говорит, что попадет в лунку с первой попытки.

— Что ты сказал? — крикнула Изи. Она отошла подальше, и ее почти не было слышно.

— Смотрите! — Мяч подскочил и попал в одну из вращающихся лопастей ветряной мельницы.

— Вот зараза! Дерьмо! — разозлилась девушка.

— Да, удар был что надо! — съехидничал Марко. — Если бы мини-гольф входил в программу Олимпийских игр, ты...

— Марко!

— ...ты завоевала бы золотую медаль.

— Пошел ты к траханой матери! — уже добродушно парировала она.

— Изабель! — одернул ее отец. — Тебе не пристало так выражаться. — И повторил то же по-португальски.

Изабель рассмеялась, и ее нежный, как звон колокольчика, смех отозвался эхом в прозрачном осеннем воздухе.

— Непослушная девчонка! — улыбнулся Джованни и с напускной строгостью покачал головой.

Сэл отпил из чашки горячего шоколада и обжег язык. В этот момент в дверях террасы, ведущих в холл отеля, появился Карл в сопровождении хозяйки отеля — высокой, стройной седовласой шведки. Они беседовали по-немецки. «Интересно, о чем, — подумал Сэл, — скорее всего о пенсионной страховке, оформленной еще при Гитлере».

— Карл — настоящий профессионал, Джо, — сказал Сэл неожиданно хриплым, словно простуженным голосом.

— Во-о-от как? — изумленно уставился на него калека-коротышка, отчаянно пытаясь понять, что к чему.

— Лучшего продюсера я не встречал. Только вряд ли он заинтересуется моими произведениями, знаю по опыту. А Изи повезло.

— Что значит продюсер, Марко? Что он производит? Разве можно произвести человека, например, тебя[22]?

Сэл с улыбкой пожал плечами:

— Ладно, Джо. Ладно. Забудь о том, что я сказал.

Тем временем снова появился официант. С профессиональной ловкостью и проворством он расставил тосты, масло и чашки на белоснежной скатерти и удалился. А Карл с хозяйкой отеля, весело смеясь, покинули веранду.

— Этого отеля прежде здесь не было, — заметил Джованни, жуя тост.

— Что?

— Этого отеля здесь не было. Их тоже не было. — Он указал изуродованной рукой в сторону примыкающих друг к другу живописных маленьких гостиниц. — Мне было лет семь или восемь, когда отец впервые привез меня сюда. Еще до того, как я свалился с дерева и разбился.

— До несчастья, которое произошло с вами?

— Да. — Джованни отпил шоколада из чашки. — Всего этого и в помине не было. Крошечная деревушка: одна или две гостиницы, вот и все.

— Ну а горы. Разве их тоже не было?

Джованни расплылся в улыбке. Ему нравилось, когда Марко вот так его поддразнивал. Другие никогда не делали этого, возможно, из-за его физического уродства, — он вдруг понял, что это очень приятно.

— Да, сеньор Толедано, горы, конечно, были. Только не такие, а совсем маленькие. — Он показал рукой. — Игрушечные.

Оба дружно рассмеялись. Сэл подул на шоколад и сделал глоток. День выдался чудесный, ярко сияло солнце. Здесь часто менялась погода, и стоило набежать тучам над вершинами гор, как становилось холодно и темно. Сэл пил маленькими глотками шоколад и смотрел на погруженного в воспоминания старика.