Арабина следила за многим, не объясняя всех причин. Хотя, по себе знаю, что месть это самая веская причина. Я ею жила больше двенадцати лет, и если бы не беременность – довела бы всё до конца.

Я говорила Яну-старшему, что собираюсь разобраться с Халидом. Да только не знаю, как можно воплотить это в жизнь. Как вообще можно причинить вред этому мужчине.

Спусти в него колчан стрел – ни одна не заденет. А даже если останутся шрамы, если ранит, то Халид научился терпеть боль, выживать. Он намного сильнее меня, а хитрости у меня не хватит на то, чтобы обвести его вокруг пальца.

– Да? – всё-таки отрываю голову от подушки, оборачиваюсь к нему. – Ты решил уехать домой? Дверью хлопнешь, она закроется.

– М-да, Ада, недостаточно твою дерзость укротил. Уверен, что ещё одного захода будет достаточно. Что скажешь? 

– А тебя интересует моё мнение? Я не готова к очередной схватке, Халид. Вот тебе правда. Я предала тебя? Да, грешна. Но я делала то же, что и ты. Ставила свои приоритеты выше остальных. И сейчас мне придётся расплачиваться за это, я знаю. Но ты… Никогда не думал, что за платой придут и к тебе. Меня не было кому защитить, но однажды ты наткнёшься на ту девушку, за которую тебя уничтожат. 

– Вот поэтому, Ада, я не собираюсь натыкаться на кого-то ещё. Ты меня вполне устраиваешь.

Согласно киваю, потому что мне нечем возразить. Халид упрям как осёл, и ведёт себя так же. Прёт танком напролом, сметает любые запреты и мои «нет». И хуже того, он не просто игнорирует отказы, а саму заставляет от них отказаться.

И с этим я, пока, не научилась бороться.

Халиду звонят, а я надеюсь, что что-то случилось. Его завод взорвали, напали на дом, похитили любимую собаку. Собаку было бы жалко, но я бы смирилась с этой потерей. Что угодно, лишь бы  мужчина развернулся и уехал к себе.

– Что, блядь? – черты его лица становятся жестче, сжимает челюсть. Готов убивать. – Что она сделала?!

Мужчина выходит из комнаты, голос становится приглушенным. А я подкрадываюсь, пытаясь подслушать. Любая информация может помочь, даже если я не знаю, как её использовать. 

– Кемаль, запри её в комнате, вызови врача. Никому больше не звони. Нет, я сказал. Семье Турай уж точно не стоит знать о срыве. Пускай док осмотрит и пропишет таблетки. Вызовы, может, Луку. Пускай разберется, что там произошло. Я занят.

Распахиваю окна, впуская в квартиру тёплый воздух и шум города. Даже не хочу знать, кто такая Турай и почему с вопросами о ней звонят Халиду. Может, его сестра? Кажется, что слышала где-то это имя, но вспомнить не могу. 

Даже не оборачиваюсь, когда мужчина возвращается. Прижимается, укладывает ладони поверх моих скрещенных рук. Кожу колет мужская щетина, а после трясёт от прикосновений губ.

– Не радуйся слишком сильно, Ада, но мне надо ехать. Кемаль скоро приедет, твоя охрана. Пока за тобой понаблюдает Аслан, мой водитель. Не вздумай творить глупостей. 

– Я теперь под надзором? Опять пленница в четырёх стенах, просто на этой квартире?

– Нет. Квартиру я тебе найду другую, эта мне не нравится. А ты пока можешь подумать, как сделать так, чтобы не быть просто пленницей.

Подумаю, но вряд ли мужчине понравятся мои идеи. Он-то ждёт, что я начну быть смиренной и покорной, принимать его дикость и контроль. А я надеюсь, что смогу найти выход.

Закрываю дверь на ключ, на секунду прижимаюсь лбом к холодному металлу. После мою кружки, убираю любые следы того, что здесь был Халид. А  в конце просто валюсь на кровать в комнате Яна, прижимаю к себе его любимую подушку в виде панды.

Все остальные игрушки я спрятала в кладовку, чтобы не вызывать вопросов, если Халид надумает обыскать мою квартиру. Да и не так много у сына игрушек. Всё отправляется в детские дома после того, как мы переезжаем. Я привыкла обходиться минимумом вещей, чтобы в любую секунду покинуть город. Но не могу позволить, чтобы Ян страдал из-за моих ошибок. 

Халид не должен узнать о сыне. А если он его заберёт? Если решит, что его кровавой империи нужен наследник? Они похожи: хмуростью, сведенными бровями, как не подпускают ко мне других мужчин или детей – и я боюсь, что Ян не только мимику унаследует от своего отца.

Я проваливаюсь в сон, так и не рискнув набрать Арабине. Она поддерживала меня всё время, ограждала от Халида. И она должна знать, что весь наш план пошел наперекосяк.

Собираюсь заняться потом, решить, что можно сказать женщине. Даже спустя пять лет не понимаю её мотивов и желания оградить меня от Халида. И доверия не вызывает, потому что я привыкла доверять лишь самой себе.

Я подрываюсь резко, слыша трель мобильного. За окном темень, в голове каша после сна и сегодняшних событий. Кое-как слушаю сумбурную речь тёти Кати, смешанную с рыданиями, о том, что Ян попал в аварию.

И, кажется, виноват в этом Халид.

Глава 15. Ада

Ян.

В больнице.

Из-за меня. 

Такой беспомощной я ощущала себя… А да, с Халидом, всё верно. Когда узнала, что беременна, а мужчина детей не хочет. Когда он признался, что мифический Цербер, который прогибает под себя город, это Халид. 

Цербер вошел в дом моих приемный родителей, уничтожил мою семью. И если бы меня не спасли, если бы кто-то из охраны не оказался человеком, меня бы тоже не было.

У Цербера, видимо, проклятие. Желание вечно разрушать мою семью, врываться и уничтожать всё. Стирать в пыль, вместе с моими планами и надеждами.

Цербер это Халид.

И Халид только что доказал ещё раз, что не стоит обманываться его грубой лаской. Между нами был секс – на грани ненависти, жесткий и жестокий. Безумие, которое выплеснулось удовольствием.

На короткий миг я позволила себе забыться. Решила, что извращённое наказание за попытку побега из машины. Но я упустила две важных вещи. Сегодня я облажалась ещё и с опозданием, Халид мог наказывать уже и за это. Две ошибки и одна уплата. Равновесие нарушено.

И я сбежала от него несколько лет назад. Предала. И Халид сам говорил, что предателям он мстит. Беспощадно, уничтожает до основания. И вот его месть. Он едва не разрушил всё.

Я словно в бреду натягиваю на себя брюки, поправляю рубашку Халида. Хочется её стащить, сжечь. Закопать, как всё моё прошлое. Но времени нет, руки дрожат.

Не помню, как заказываю такси, как бегу по лестнице. Белые обшарпанные стены, запах лекарств. Женщина на регистратуре, которая не особо заинтересована моим ночным появлением. Писк какого-то оборудования, шум сантиров, попытки остановить меня.

Это всё смешивает в неразборчивые обрывки воспоминаний. Что, если он пострадал слишком сильно? Что, если он сейчас умрёт? А я… Как я смогу жить, зная, что всё из-за меня. Не уследила, не стерпела. Не смогла себя укротить, чтобы Ян был в безопасности.

– Что ты…? – друг щурится от света, охает, когда я падаю на него. – Адель? Тише, в рёбрах только трещина, не доламывай их до конца. Ты же не плачешь, правда? Удостоила меня такой честью.

– Придурок, - бью его по руке, где стерта кожа. Долго извиняюсь. – Я подумала, что… Тетя Катя сказала за аварию, и я примчалась, не могла… 

– Пацан в порядке, не пострадал. Я не брал его с собой, нужно было мотнуться по делам. Яну ничего не угрожало. Она тебе не сказала, что я был один? 

– Сказала, конечно. Она мать, понимает, что моё сердце могло остановиться из-за путаницы с именами. Но… Это ведь ты, Ян. Как я могла среагировать, если мой заклятый друг попал в больницу? Ты в порядке, тебе ничего не нужно?

– Дай мне отойти от шока. Ада проявляет человеческие качества? Нет, не верю.

Толкаю его в плечо, даже не извиняясь. Злюсь, что когда меня прорывает на эмоции, Ян начинает над этим потешаться. Я знаю, что материнство сделало меня мягче и слабее. 

Приходилось ломать себя ради сына, чтобы он не видел меня отчужденной и замкнутой. Улыбаться, хотя раньше я редко делала это искренне. Проявлять сочувствие, кусая язык, когда хотелось использовать привычный яд, чтобы решить все споры.