Шкуру спущу с тех, кто за ней присматривал. Почему не выяснили за Янара, не доложили, что мальчишка – точная копия Ады. От темных волос до взгляда.

– Ну ударь меня, - предлагает резко, выдыхая прямо в лицо. – Или трахни. Или что хочешь. Накажи. 

– Наказывать, колючка, можно не только физически. Подумай об этом. А потом прикинь, что у тебя власти меньше.

– Ты… - её губа дрожит, а ногти впиваются в мои ладони. До крови, делясь своей болью. – Если ты… 

– Уймись, Ада. Я не стану давить через сына. Дети для меня неприкосновенны. Особенно, если это мои дети. И не собираюсь угрожать разлукой с Янаром. Запомни это, во избежания подобных истерик.

– Истерик ты ещё не видел. 

– И не хочу видеть. 

– Нет, - мягче сжимает мои ладони. – Я не собираюсь сейчас заканчивать всё сексом. Ты не ответил на мой вопрос, Хал. На самый важный вопрос.

Самый тупой.

Почему я не хотел детей? Ада не дура же, должна понимать. У меня сейчас список забот расширяется в сотни раз. Сделать так, чтобы ни одна шваль не добралась до семьи.

Найти проверенную охрану, усилить безопасность. Я готов был подохнуть много лет назад. Но это точно никак не должно затронуть Янара, Аду. Только давить всегда проще именно через близких.

Да и орущие младенцы не для меня. Памперсы, шум, возня с детьми… Это женская задача, желательно, подальше от меня. Я к сестре наведывался только после того, как племянники подросли. 

– Хал, - Ада упирается ладошками в мои плечи, надавливая. – Почему тогда ты был так против?

– Потому что мне не нужны наследники от левой девки, к которой я заезжал потрахаться. Достаточно честно?

– Предельно. Честно и доходчиво.

– Сиди.

Тащу назад, когда Ада пытается взбрыкнуть. Сжимаю её шею сзади так, чтобы не вызывать волны страха. Просто удерживаю на месте, ловя взгляд, полный гнева и обиды. 

– Мы говорим, забыла? И разговор будет закончен, когда я так скажу. 

– Наговорилась.

– Не спрашивай то, на что не хочешь знать ответ, Ада. Я говорил тебе об этом раньше, повторяю сейчас. Не всякая правда хороша. Эта – тебе не понравилась. Принеси сигареты и продолжим.

Ада послушно поднимается, видимо, переваривая сказанное. А мне нужен перекур. Привык вести переговоры, ходить по тонкому льду. Никогда нельзя быть уверенным, что в голову не прилетит пуля.

Но с Адой не переговоры. И оружием ничего не решить, нервы и так на пределе. С того момента, как я понял, что мальчишка – её сын. Мой сын. 

Сука!

Мой сын, которого я не видел.

Которого Ада решила спрятать. Решила, что у неё есть на это право. На что угодно! Нихера у неё прав нет, раз предает меня. Раз за разом, выбирая всё более извращенные способы.

– Ты сигарету брать не будешь, - ставлю перед фактом, забирая у неё пачку. – Без споров. Я не собираюсь… 

– Целоваться с пепельницей, ага. Я это помню. Может, я тоже не в восторге от подобной перспективы? Равноправие, Халид. Слышал о таком? 

– Нет. Но разве это не из твоей веры цитата? «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу»? 

Я скучал за этим. Не хватало перепалок, обсуждений священописаний. У каждого своя книга, свой взгляд. И я не был настолько религиозным, как хотелось бы того моей матери.

Но многие строки вызубрил наизусть.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

И каким же удовольствием было говорить с Адой, которая была подкована в этом не хуже меня. Парировала, обсуждала, знала детали. Маленькая колючка, которая ничего не боялась.

– Ты ошибаешься, Халид. Ты не мой муж, никогда им не был.

– Я – твой мужчина, это важнее. Заруби себе, высеки в памяти. И никого другого у тебя не будет, ясно? Только я. 

– В любом случае – у меня много грехов, возьму ещё один. Ведь: «он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои». Переживу. Хал, я устала, не хочу больше говорить.

– До этого рвалась в бой.

– Ты не ответил до конца. Ты не хотел детей от каких-то девок, ладно. Почему же тогда так рвешься за Янаром? Даже если нам будет грозить опасность, какая разница? 

– Не видишь разницы? Кажется, ты сама доказывала с пеной изо рта, что ты не какая-то из моих девок. 

– И… - Ада поджимает губы, отводит взгляд. – И когда я стала не одной из них? Когда ты решил, что совместный ребенок – не так плохо?

– Я не решал.

Затягиваюсь, пока лёгкие полностью не забьются дымом. Так же медленно выдыхаю. Сдерживаю раздражение, когда Ада ловит мою ладонь и тянет к себе. Обхватывает фильтр губами, стреляет взглядом.

– В руки я не беру, - усмехается, делая ещё одну затяжку. – Тогда, Халид, я ничерта не понимаю. Объяснишь? Или снова заткнешь? Ты противоречишь сам себе.

– Ты сбежала, Ада, без попыток поговорить. Думаешь, заслужила объяснения? 

– Сбежала? А ты бы позволили мне уйти, Хал? Ты бы позволил сохранить ребёнка? Ты сам сказал, что меня ждёт, если будет две полоски. Предельно ясно и понятно. Не нужно… 

– А теперь, Ада, - зарываюсь в её волосы, дёргаю, чтобы наши глаза оказались друг напротив друга. – Просвети меня, когда я сказал, что отправлю тебя на аборт.

– Ты серьезно?

Ада передергивает плечами, а после упирается ладошками в мои плечи. Отталкивается, чтобы сохранить между нами расстояние. И смотрит так, что меня пробирает. Бьёт током в пах, подстегивая закончит разговор. 

– Абсолютно.

Думаю, что разочаруюсь в Аде, если сейчас скажет банальщину. Если из-за бабской тупости сбежала тогда и просто прохерила пять лет. Потому что не умела говорить ртом. 

– Халид, ты мне сказал, что все твои… Содержанки принимают противозачаточные. Что если обманут – пойдут на аборт, без вариантов. Разве нет? И не нужно мне сейчас рассказывать, что это было у других. Я тебя спрашивала! Конкретно о себе. Когда мне… Когда мне было плохо тогда, мутило. Спросила, что было бы, покажи тест две полоски. Помнишь? 

– И?

– И?! Ты мне сказал… 

– Аборт? Я произнес это? Сказал, что заставлю избавиться от ребенка? Что-то из этого? Ну же, Ада, напомни, что такого ужасного я тебе ответил. 

– Ты сказал, что ответ мне не понравится. Чтобы я не спрашивала и… 

– Мой ответ тебе и сейчас не нравится. Потому что всё было бы так же. Ты бы не ушла, Ада. И оказалась навечно привязанной ко мне. Я не позволю своему сыну и его матери шляться где ни попадя. 

Девушка замолкает, рассматривая меня. Ищет признаки лжи? Так их нихуя нет! Потому что всё действительно так. Две полоски на тесте и любая свобода Ады закончилась. Пусть даже те крупицы, что у неё оставались.

Надзор охраны, врачей, мой личный. Семья это слабость, особенно дети. За которыми ещё лет сорок нужно приглядывать, пока не появятся зачатки разума. И уж тем более за их матерью, чтобы не баловала.

Таким, как я, семья вообще не положена. Главная проблема, которой нельзя допускать. Главная слабость, даже если по расчету. Берешь жену – готовься защищать.  

– Итак, Ада, всё что заставило тебя сбежать – один необоснованный страх?

– Необоснованный? Ты серьезно?! Хал, я не умею читать мысли. Предугадывать тебя. Ты… Единственный, кого я не могу прочитать, ясно? Так что да, я сбежала, спасая себя. И своего ребенка.  И… Никто не мешал тебе сказать напрямую. Залетишь – никуда не денешься.

– Ты и так никуда не денешься.

– Прекрасно. Значит, мы вернулись к тому, с чего начали? Я пленница, ты – узурпатор? Тогда к чему эти разговоры? Если ничего не изменится… Зато, мы выяснили всё.

Противоречить сама себе, но расслабляется. Словно наконец перестала считать меня просто зверем. Да, с другой я не стал бы нянчиться. И бегать тоже. Но у Ады вечно свои поблажки были.

Которые нельзя было просто игнорировать. Чего стоит Ян, который все ещё жив, хотя предал меня и увёз мою женщину. Такое не прощается и… 

– Изначально, - рублю, чувствуя лёд в венах. – Когда я угрожал смертью Яна. О ком именно ты думала?