— Послала твоего брата и три тысячи солдат вытащить нас из петли? — предположил он.

Адрина застучала ногами по полу. Он с трудом удерживался от улыбки.

— Нельзя быть такой тупицей, Дамиан! Она пообещала Габлету сына!

— Я в курсе. Мне сказал Гаффен.

— Ты знал? Почему ты не рассказал мне?

— У меня было слишком много других дел.

— Ну и что ты собираешься с этим делать?

— Да ничего.

— Ты не можешь ничего не делать! Она же взяла и лишила тебя трона Фардоннии!

— Поскольку я никогда особенно и не стремился им обладать, то стоит ли выходить из себя, когда я его потерял?

— Как можно не стремиться к нему? — спросила она, неподдельно изумившись такому отсутствию честолюбия.

— Не всем так же хочется носить корону, как тебе, Адрина, — ответил он. — И ты ведь злилась на меня за то, что я могу унаследовать этот трон. Теперь ты взбесилась из-за того, что он мне не достанется. Выбирай что-нибудь одно.

Помешкав, она упала на стул с другой стороны стола.

— Я не в настроении рассуждать, Дамиан. Ругайся со мной.

— Буду, — пообещал он, — когда случится подходящий момент. Но сегодня, право, дело того не стоит. Я по горло сыт властью над Хитрией, королевство твоего батюшки мне сейчас совсем ни к чему. И Фардонния потому и разделилась с Хитрией, что ими невозможно править как единой страной.

— Мы бы справились, — пробурчала она.

— Мы? Ах вот в чем дело. Если я не стану королем Фардоннии, ты не станешь королевой. Извини, но придется тебе удовлетвориться ролью Высочайшей Принцессы Хитрии.

Она улыбнулась, словно поняв, насколько по-ребячески вела себя.

— Ты даже представить себе не можешь, как здорово было бы вернуться в Фардоннию королевой. Мой отец продал меня кариенцам, как кусок мяса — в его глазах я им и была. Просто потому что я родилась девчонкой. И не важно, насколько я умна, образованна и ловка в политике.

— Лично мне кажется, что как раз твоя ловкость в политике во всем и виновата, — отозвался он. — Ты слишком умна для принцессы без видов на трон. Будь я на месте твоего батюшки, сплавил бы тебя в монастырь, едва тебе исполнилось бы пять лет.

— По-моему, у него были такие мысли, — кивнула она. — Но дело не только в том, что я теряю шанс отомстить своему отцу, Дамиан. Ты знаешь, что будет, когда этот ребенок родится?

Он пожал плечами.

— Ничего, кроме большого пира, в голову не приходит.

— Когда у моего отца появится наследник, он устранит всех, кто может помешать ему взойти на трон.

— Но ведь других претендентов на трон нет.

— У меня тринадцать побочных братьев, Дамиан. Габлет давно уже собирался узаконить одного из них, если так и не дождется законного наследника, для которого каждый из них является потенциальной угрозой.

Дамиан в ужасе уставился на нее.

— Ты же не хочешь сказать, что он убьет своих же детей?

— Убьет и не станет мучиться бессонницей. Может быть, тебе это непросто понять — Габлет любит всех своих бастардов, но они знают не хуже его самого, какая судьба их ждет, когда он обзаведется наследником.

— Ты права. Этого мне не понять.

— Такова традиция. Когда родился Габлет, его отец предал смерти семнадцать его побочных братьев и трех незамужних родных сестер Габлета. Когда мой отец взошел на трон, все беременные наложницы и курт'есы в гареме были казнены. Его сестра покончила жизнь самоубийством в знак любви к нему. Ее почитают, как святую.

— И ты меня называешь варваром?

Она пожала плечами.

— Так уж ведется в Фардоннии.

— Я рад, что мне не придется сидеть на троне, пропитанном кровью невинных жертв.

— Разве ты не видишь, как это смешно? Ты не допустил бы такой резни. Это-то меня и злит больше всего. Мы могли бы положить конец этому страшному обычаю. — Она поднялась на ноги и печально улыбнулась ему. — Извини, что отяготила тебя еще и этим. Я знаю, у тебя полно дел. Гаффен еще не вернулся?

Дамиан кивнул.

— Они с Нарвеллом возвратились еще утром.

— Тогда я пойду поищу его, а тебя оставлю в покое. Мне пришлось несколько раз осадить его, чтобы не вел себя как свинья по отношению ко мне, так что постараюсь загладить это в то время, что нам еще осталось.

Адрина направилась к двери. Дамиан ошеломленно смотрел ей вслед. Дело было даже не в жестокой судьбе, ожидающей ее братьев. Его поразила ее готовность принять эту долю.

— Адрина, постой!

Она обернулась и вопросительно взглянула на него.

— Если ты не можешь быть королевой, можешь ли ты стать регентом?

— Стать регентом Фардоннии? Каким образом?

— Сколько лет твоему отцу? Шестьдесят? Шестьдесят пять? — спрашивал он, восхищенный идеей, только что пришедшей ему в голову.

— Он проживет еще лет десять, если нам повезет, а то и меньше.

— Когда он умрет, его сын будет еще слишком мал, чтобы занять трон.

— Он никогда не назначит меня регентом.

— Назначит, если мы сделаем ему предложение, от которого нельзя отказаться.

— Например? — недоверчиво спросила она.

— Я, как Вулфблэйд, могу отречься от претензий на его трон. Мы можем навсегда избавить Фардоннию от угрозы хитрианского короля.

Она задумчиво кивнула.

— А в ответ потребовать назначить меня регентом? Это может и пройти. А как же твои планы объединения Фардоннии и Хитрии?

— Это уже будет твоим делом. Этот ребенок ведь будет твоим братом, совсем как Гаффен. Если ты наладишь с ним хоть наполовину такие же хорошие отношения, как с прочими своими сводными братьями, войны между вами быть не должно. В конце концов, он будет всего на несколько месяцев младше нашего ребенка. Если мы позаботимся об этом, они вырастут лучшими друзьями.

— А ты сделаешь это? Ты откажешься от трона ради меня? — Она ожидала, что он станет объяснять свои действия холодным расчетом, но он не поправил ее.

— Да. Я откажусь от трона ради тебя, Адрина.

Всхлипнув, она кинулась ему на шею и уткнулась в грудь. Он чувствовал легкое прикосновение ее живота.

— О боги, ты же не плачешь?

Адрина шмыгнула носом и подняла на него блестящие глаза.

— Нет.

Он аккуратно стер слезы с ее щек.

— Знал бы, что это доведет тебя до слез, никогда не стал бы предлагать.

— Никто никогда не любил меня настолько, чтобы отречься ради меня от трона, Дамиан.

— Может быть, дело было не в недостатке любви, а просто такой возможности не выпадало? — с улыбкой предположил он.

— Неужели ты не можешь быть серьезным? Даже теперь, когда я стараюсь быть нежной с тобой?

— Прости. Это не самая лучшая моя черта.

Она поцеловала его и со вздохом снова прильнула к нему.

— Не хотела я этого признавать, но, кажется, я действительно неравнодушна к тебе, Дамиан Вулфблэйд.

— Вовек бы не догадался, — с улыбкой заверил ее Дамиан.

Весна раскрасила плоскогорья яркими красками. Р'шейл осадила коня и поглядела на лохматые облака, разбросанные по бледно-голубому небу. Склоны проросли полевыми цветами, и было так тепло, что пришлось снять плащ. Но по мере того как на горизонте вырастали высокие белые башни Цитадели, в ней начало подниматься странное чувство: ей не хотелось ехать туда.

— В чем дело?

Пожав плечами, она склонилась к шее своего мерина. Этих здоровых широкогрудых коней они приобрели в Ванахайме. После быстрых и выносливых хитрианских лошадей, к которым Р'шейл успела привыкнуть, он казался неуклюжим, но это был надежный скакун, только несколько флегматичный.

— Похоже, что я боюсь, — задумчиво произнесла она. — Этого я не ожидала.

— Ты только наполовину харшини, Р'шейл, — напомнил ей Брэк. — И твои человеческие чувства имеют дурную привычку проявляться, когда ты их вовсе не ждешь, и сбивать тебя с толку. А чего ты ожидала?

— Даже не знаю. Например, непреодолимого ощущения праведности.