========== Глава 1. О насмешках судьбы и божественных булочках. ==========

— Димон! Чего копаешься?! — гневный недошепот с задней парты пронесся по классу, заставив большую половину учеников оторваться от тетрадок и выжидающе на меня посмотреть.

Страшно хотелось огрызнуться в голос, но здравый смысл педантично рекомендовал помалкивать. Здравый смысл — вообще великолепная штука: я почувствовала на себе строгий взгляд Маргариты Михайловны, но ей этот самый здравый смысл, видимо, подсказывал не обращать внимание на такую наглость, как списывание. И в этом есть множество плюсов, как для нее, так и для нас. Большинство учеников из ее класса успешно напишут контрольную работу по физике, а мы, ученики, научимся выкручиваться в сложных ситуациях. Симбиоз, так сказать…

Нетерпеливые постукивания по ножке моего стула только отвлекали от решения задач и раздражали.

— Дмитриева, похоже, вы задерживаете своих товарищей, — не отрываясь от журнала, проговорила Марго, вызвав перешептывания и редкие сдавленные смешки. Дальше было бы логично пустить в ход фразу о том, что оценку нам на двоих поставят и тому подобное… Вот только оценка будет поставлена не на двоих. Решенный мной второй вариант пойдет по рукам и побывает, как минимум, у четверти класса.

Решив последнюю задачу, я подняла глаза на Маргошу и та, заметив шевеления с моей стороны наигранно отвернулась. Здорово. Просто богиня актерского мастерства. Что бы вы, олухи, делали без ее понимания?

— Ну наконец-то! — чуть ли не вслух воскликнула Аня, получив от меня заветные решения и, перестав терроризировать мой стул, принялась переписывать задачи.

— Торопись, Исаева, остальным тоже списать надо… — будничным тоном пропела Маргарита Михайловна. Я опустила глаза вниз, уставившись на «наскальную» живопись, выведенную ручкой на поверхности стола неизвестными мне «художниками». Эти неизвестные, очевидно, были либо в отчаянии от непонимания предмета, либо просто скучали. Зачем еще рисовать на парте?

Звонок с урока был долгожданным, похоже, только для меня. Еще немного и я бы тоже стала добавлять свои художества на парту от скуки. А вот остальные, знатно чертыхаясь, зачиркали ручкой на максимальной скорости, на которую только были способны.

Марго равнодушно посмотрела в мою сторону, и я, расценив этот взгляд, как одобрение, схватила сумку и, скинув в нее ручку и учебник, поспешила выйти из класса. Божественный запах столовской выпечки приятно щекотал ноздри, и так как очереди успевают набежать знатные, надо было поспешить, чтобы удостовериться в том, что выпечка и на вкус божественна.

Наслаждаясь плюшкой и приторно-сладким чаем, я села у окошка и открыла видавший еще динозавров, судя по потрепанной обложке, учебник по химии. Конечно, давно ходили слухи, что этого урока сегодня не будет, ведь преподавательница ушла в декрет, а то, что на ее место кто-то утвержден, нам пока не сообщили. Но это не значит, что я должна расслабиться. Мне еще сдавать химию в институт…

— Советую жевать быстрее и мотать отсюда. Королева улья недовольна, что до нее ответы не дошли, — Аня бесцеремонно выхватила у меня из рук стакан и залпом его осушила. Я поспешила запихнуть в рот остатки булочки, чтобы ее не постигла та же участь. — Ну ты и жадина, блин!

Сейчас бы язык показать, да рот занят…

В полном молчании и быстро мы поднялись на третий этаж и уселись на пол около кабинета химии в ожидании завуча. Ведь если урока не будет, то внизу должны повесить объявление о замене. Но на доске было пусто, а значит, о вакантном месте преподавателя забыли, и, когда классная или сама же завуч спохватятся, то непременно придут сюда, оповестить одиннадцатый класс.

Какого же было наше удивление, когда из-за двери кабинета послышались шаги. Затем грохот. И тихое «да чтоб тебя».

Аня оторвалась от телефона, и мы переглянулись. Голубые глаза одноклассницы в ужасе округлились. Непонятно только было, что именно ее напугало: в принципе наличие шума за дверью, грубость брошенной в сердцах фразы или то, что она была произнесена мужским голосом?

— Трудовик? — предположила я, «проглотив» половину согласных из-за булочки, которую я уже устала пережевывать.

— Прекрасно! Два урока с трудовиком? У Лазарко совсем крыша поехала, — Аня привстала, чтобы заглянуть в кабинет. — Никого получше не могла на замену поставить?

Любопытство в этот раз победило здравый смысл и я, прижав учебник к груди, подошла к кабинету и, приоткрыв дверь, сделала два несмелых шага внутрь.

— Владислав Анатольевич? — негромко позвала я.

— Мимо, — отозвался незнакомый голос из лаборантской.

— Димон, выходи, а то мало ли… — настороженно позвала Аня. Что мне в ней нравилось — так это обостренное чувство самосохранения. Она из тех людей, кто предпочтет лишний раз не нарываться на проблемы. Вот только, что делать, если проблемы сами на тебя нарываются?

Из лаборантской послышались приближающиеся шаги. Мне бы послушаться одноклассницу и выйти, а то «мало ли», но я так и продолжала стоять, вцепившись в ручку двери.

Из смежного с кабинетом помещения вышел черноволосый мужчина с недельной щетиной на лице. И, судя по гневному взгляду светлых глаз, он был чем-то явно недоволен. Так… У меня есть пара секунд, чтобы понять, это я каким-то неведомым мне самой образом накосячила или он просто не в духе?

— Класс? — ледяной тон заставил всю мою хваленую самоуверенность забиться в угол и тихонько бояться непонятного мужчину в наброшенном на плечи белом халате.

— Одиннадцатый «А», — выдохнула я.

— Что за фамильярность?

— Простите? — хотелось добавить «а вы вообще кто», но я вовремя сдержалась. Непонятный тип подошел ближе. Нос тут же уловил едкий запах табачного дыма. Аня, почуяв опасность, судя по всему, ретировалась за дверь.

— Я про ваше обращение к преподавателю — Димон. Или хотите сказать, что мне показалось?

— Я вообще-то звала Владислава Анатольевича, — затараторила я, пытаясь спасти ситуацию. Если он — препод, то мне уж никак не хотелось портить с ним отношения из-за такой ерунды, как школьное «погоняло». Я же на медаль иду. Да и химию сдавать, черт ее подери… — Мы думали, что вы — это он… А вы не… В общем… — м-да, Дмитриева, ты прям Демосфен. Такая речь — заслушаться можно. — А Димон — это ко мне обращались. Я Дмитриева.

Пару мгновений новый химик смотрел на меня взглядом, полном сомнений, но затем, когда в кабинет стали заглядывать любопытные лица моих одноклассников, отвернулся и прошел за кафедру. Звонок на урок не заставил себя долго ждать.

— Рассаживайтесь поживее, — взяв мел, химик написал в уголке доски сегодняшнюю дату. — Меня зовут Дмитрий Николаевич. Я — ваш новый преподаватель химии.

========== Глава 2. О Штирлице и больнице. ==========

Химик выглядел агрессивно настроенным. Несмотря на свою явную молодость, по сравнению с остальным контингентом преподавателей, он вряд ли хотел быть для учеников «своим в доску». Молодые преподаватели в нашем лицее — редкость. Но теперь их количество возросло до трех, если, конечно, редактора школьной газеты можно причислить к преподавателям. Я всегда считала, что возраст препода, не переваливший за шестьдесят — не минус, а скорее наоборот. Знания еще свежие после института, а подход к преподаванию не пропах нафталином. Ученики же, при виде нового учителя, заняли свои места в абсолютном молчании, но не заметить откровенно любопытные взгляды было сложно.

— Он не женат, — раздалось шепотом с задней парты. Наша Королева улья разглядела отсутствие кольца на безымянном пальце правой руки. Уверена, химик прекрасно ее услышал, но виду не подал.

— Дмитрий Николаевич, Королёва интересуется, женаты ли вы, — на весь класс воскликнул Наумов Паша, и ученики тут же отозвались дружным гоготом. Происходящее напоминало сборище гиен, но, признаюсь, было всегда приятно, как Паша мастерски издевается над Королёвой, а та краснела от злости из-за этого. Прямо бальзам на душу, честное слово!