Дни тянулись медленно и скучно. Гномы убивали время, раскладывая сокровища по кучкам и приводя их в порядок. Торин наконец завел разговор об Аркенстоне Трейна и убедительно попросил своих спутников обшарить все углы.

– Аркенстон моего отца, – сказал он, – один дороже золотой реки, а для меня он и вовсе не имеет цены. Из всего богатства именно его я предназначаю для себя и жестоко отомщу всякому, кто найдет его и утаит.

Бильбо слышал его слова и очень испугался : что будет, если камень найдут? Он спрятал его в узелок с тряпьем, который клал себе под голову вместо подушки. Но промолчал, потому что по мере того, как скука становилась все невыносимее, в голове его постепенно зрел план.

Все шло без изменений, как вдруг вороны принесли новость, что Дейн с пятью сотнями гномов вышел из Железных Холмов и дня через два будет в Дейле.

– Боюсь, им не подойти к Горе незамеченными, – закончил Роак. – Как бы не завязался бой в долине. Не нравится мне это. Народ они, конечно, решительный, но едва ли им под силу справиться с войском, которое вас осаждает. А если и справятся, то что ожидает вас? По пятам за ними идут зима и снег. Чем вы будете кормиться без поддержки и расположения соседей? Дракона не стало, но как бы сокровища не принесли вам смерть!

Но вразумить Торина было невозможно.

– Зима и мороз пощиплют людей и эльфов тоже, – возразил он. – Они, может быть, не вынесут жизни в необитаемом крае. Как навалятся на них мои родственники и нажмет зима – так они поневоле заговорят по-другому.

В эту ночь Бильбо решился. Ночь была безлунная, небо черное. Как только полностью стемнело, Бильбо отошел в угол задней комнаты и вытащил из узелка веревку и Аркенстон, завернутый в тряпицу. Потом вылез на верхушку стены. Там дежурил Бомбур.

– Здорово холодно! – сказал Бомбур.

– А внутри довольно тепло, – заметил Бильбо. – Еще бы. Но мне еще стоять до двенадцати ночи, пробурчал толстяк. – Скверная вышла история. Упаси бог, чтобы я осуждал Торина, да растет его борода беспредельно, а только он всегда был упрямец и не отличался гибкостью.

– С гибкостью и у меня сейчас неважно, – заметил Бильбо. – Ноги совершенно одеревенели, я оттоптал их на каменных лестницах и в коридорах. Дорого я дал бы за то, чтобы походить по мягкой травке.

– А я бы дорого дал за глоток чего-нибудь крепкого, за сытный ужин да за мягкую постель!

– К сожалению, пока осада продолжается, не могу тебе этого предложить. Но зато могу предложить вот что: уже давно я не стоял на часах и с удовольствием за тебя подежурю, если хочешь. Все равно мне сегодня не спится.

– Ты хороший товарищ, Бильбо Бэггинс, с радостью соглашаюсь. Если что заметишь, не забудь – сперва разбуди меня! Я лягу недалеко от двери, слева от входа.

– Ступай, ступай, – сказал Бильбо. – Я разбужу тебя в полночь, а ты разбудишь следующего часового.

Едва Бомбур ушел, Бильбо надел кольцо, привязал веревку, перелез через стену и начал спускаться вниз. Впереди у него было пять часов. Бомбур будет спать, он мог спать в любое время, после приключений в Черном Лесу он все мечтал увидеть те же прекрасные сны. Остальные трудились, и вряд ли кому-то из гномов, даже Фили и Кили, могло прийти в голову выйти на стену не в свое дежурство.

Темнота стояла полная, дорога была незнакома. Наконец Бильбо умудрился добраться до излучины, и оставалось перейти вброд, чтобы выйти прямо к лагерю. Поток в этом месте был неглубокий, но широкий, и маленький хоббит с трудом перебрался в темноте на другую сторону. Он был почти уже на том берегу, как вдруг оступился на скользком камне и с шумом шлепнулся в холодную воду. Только он выбрался на сушу, дрожа от холода и отплевываясь, как подбежали эльфы с фонарями и стали шарить между камнями.

– Нет, это не рыба! – сказал один. – Тут прячется шпион. Прикройте фонари, а то ему они помогут больше, чем нам, если он – забавное маленькое существо, слуга гномов.

– Слуга, вот еще! – в негодовании фыркнул Бильбо – и тут же громко чихнул. Эльфы немедленно кинулись на звук.

– Светите сюда! – окликнул их Бильбо. – Тут я, тут! – Он стянул кольцо с пальца и выглянул из-за валуна.

Эльфы мигом оправились от изумления и схватили его.

– Кто ты? Гномовский хоббит? Что ты тут делаешь? Почему наши часовые тебя не заметили? – забросали они Бильбо вопросами.

– Я – мистер Бильбо Бэггинс, – ответил он с достоинством, – спутник Торина. Я хорошо знаю вашего короля в лицо, но он, вероятно, не знает, как выгляжу я. Меня наверняка помнит Бэрд, и его-то я и хочу видеть.

– Вот как! – сказали эльфы. – А какое у вас к нему дело ?

– Какое бы ни было, любезные эльфы, оно касается только меня. Если есть у вас желание вернуться в родные леса, а не сидеть вечно в этом унылом холодном месте, ведите меня поскорее к костру, чтобы я обсох, а потом дайте поговорить с начальниками. Только скорее. Я могу провести здесь не больше двух часов.

Вот как случилось, что часа через два после побега Бильбо сидел у жаркого костра перед большой палаткой, а рядом, с любопытством глядя на него, сидели король лесных эльфов и Бэрд. Хоббит в доспехах, сделанных руками эльфов, завернутый в старое одеяло, – такое зрелище увидишь не каждый день.

– Знаете, право, – Бильбо говорил самым своим деловым тоном, – создалось совершенно невыносимое положение. Я лично крайне устал от всей этой истории. Я хочу домой, на запад, там жители гораздо благоразумнее. Но, понимаете, у меня в этом деле свой интерес – четырнадцатая доля, как гласит письмо, к счастью, я его сохранил. – И он достал из кармана своей старой куртки, надетой поверх кольчуги, смятое, сложенное во много раз письмо Торина, найденное им на каминной полочке под часами. – Четырнадцатая часть общего дохода, – продолжал он. – Лично я готов внимательно рассмотреть ваши притязания и вычесть из целого справедливо причитающуюся вам сумму и только потом заявить право на свою долю. Но вы не знаете Торина Оукеншильда. Уверяю вас, он так и будет сидеть на куче золота, пока не умрет с голоду, если вы отсюда не уйдете.

– Ну и пусть! – отозвался Бэрд. – Такому безмозглому упрямцу туда и дорога.