Гэллегер скривился.

— Но это дела не меняет. Кэнтрелл по-прежнему на свободе и знает слишком много.

— Придержи лошадей, молодой человек, — сказал дед. Подожди, пока я тебе все объясню.

И объяснил.

Три часа спустя телевидение сообщило, что человек по имени Роланд Кэнтрелл погиб, выпрыгнув из трансатлантического стратоплана.

Впрочем, Гэллегер точно знал время смерти Кэнтрелла — в ту же секунду с его двора исчез труп.

Это произошло потому, что теплового излучателя больше не было, и будущее Гэллегера не содержало смерти от него. Разве что он сделал бы еще один.

Машина времени вышла из стазиса и вернулась к нормальному состоянию. Гэллегер понял, почему. Она была настроена на выполнение определенного задания, подразумевающего смерть Гэллегера в определенном комплексе переменных. В рамках этих переменных машина действовала непрерывно. Она не могла остановиться, не исчерпав всех возможностей. Пока в каком-либо из возможных вариантов будущего Гэллегер погибал от излучателя, трупы исправно переносились ему во двор.

Ныне будущее радикально изменилось. Оно уже не включало в себя варианты А, В, С и так далее. Тепловой излучатель, определяющий фактор, был уничтожен в настоящем и потому возможные варианты будущего Гэллегера теперь представляли собой А 1, В 1, С1 и так далее.

Машина не была рассчитана на такие резкие отклонения. Она выполнила поставленную перед ней задачу и теперь ждала новых поручений.

Перед тем, как вновь воспользоваться ею, Гэллегер детально изучил ее устройство.

Времени у него было достаточно. При отсутствии corpus delicti Перссон без труда добился прекращения дела, хотя несчастный Махони едва не спятил, пытаясь понять, что же, собственно, произошло. Что касается либлей…

Гэллегер машинально раздал печенье, прикидывая, как бы избавиться от этих маленьких глупеньких созданий, не раня их чувств.

— Не хотите же вы остаться здесь на всю жизнь? — спросил он у них.

— Нет, — ответил один, косматой лапкой стряхивая крошки с усов. — Но нам нужно завоевать Землю.

— Гмм, — буркнул Гэллегер и вышел кое-что купить. Вернулся он с какими-то приборами, которые украдкой подключил к телевизору.

Вскоре после этого обычная телепрограмма была прервана экстренным выпуском новостей. По странному стечению обстоятельств либли как раз смотрели телевизор. На экране появилось. лицо диктора, почти полностью скрытое листом бумаги. Единственная видимая часть — от бровей и выше — очень напоминала лоб Гэллегера, но либли были слишком возбуждены, чтобы заметить это.

— К нам только что поступила важная информация! — сообщил диктор срывающимся от волнения голосом. — С некоторых пор мир уже знает о прибытии на Землю трех почтенных гостей с Марса. Существа эти…

Либли удивленно переглянулись, один из них начал говорить что-то, но на него шикнули.

— Существа эти, как стало известно, хотят завоевать Землю. С удовольствием сообщаем, что все население Земли перешло на сторону либлей. Произошла бескровная революция, и отныне либли становятся нашими единственными владыками…

— Йо-хо! — пропищал тоненький голосок.

— …Ведется организация новых форм правления. Будет введена новая денежная система, монетные дворы уже чеканят монеты с изображениями либлей на реверсе. Ожидается, что наши владыки вернутся на Марс, чтобы объяснить своим соплеменникам возникшую ситуацию.

Лицо диктора исчезло с экрана, и пошла обычная программа. Вскоре, таинственно улыбаясь, появился Гэллегер. Его приветствовали радостные писки либлей.

— Нам пора возвращаться домой. Произошла бескровная…

— Революция! Этот мир — наш!

Их оптимизм можно было сравнить только с их легковерием. Гэллегер позволил убедить себя, что либлям нужно возвращаться.

— Ну, хорошо, — согласился он. — Машина готова. Еще по печенью на дорогу — и в путь.

Он пожал три косматые лапки, вежливо поклонился, и трое либлей, оживленно попискивая, отправились на Марс. на пятьсот лет в будущее. Они торопились вернуться к друзьям и рассказать о своих приключениях. Они и рассказали, но никто им не поверил.

Смерть Кэнтрелла не имела никаких последствий, хотя Гэллегер, дед и Мики прожили несколько беспокойных дней, прежде чем облегченно вздохнули. Вскоре после этого дед с Гэллегером ударились в запой и сразу почувствовали себя гораздо лучше.

К сожалению, Мики не мог составить им компанию. Ему пришлось вернуться в цирк, где он дважды в день демонстрировал свой уникальный талант, прыгая с десятиметровой лестницы в ванну с водой…

1 Corpus delicti (лат.) — состав преступления.

2 In articulo mortis (лат.) — в момент смерти.

3 Amigo (исп.) — приятель, дружище.

С Гэллегером, который занимался наукой не систематически, а по наитию, сплошь и рядом творились чудеса. Сам он называл себя нечаянным гением. Ему, например, ничего не стоило из обрывка провода, двух-трех батареек и крючка для юбки смастерить новую модель холодильника.

Сейчас Гэллегер мучился с похмелья. Он лежал на тахте в своей лаборатории — долговязый, взъерошенный, гибкий, с непокорной темной прядкой на лбу — и манипулировал механическим баром. Из крана к нему в рот медленно текло сухое мартини.

Гэллегер хотел что-то припомнить, но не слишком старался. Что-то относительно робота, разумеется. Ну да ладно.

— Эй, Джо, — позвал Гэллегер.

Робот гордо стоял перед зеркалом и разглядывал свои внутренности. Его корпус был сделан из прозрачного материала, внутри быстро-быстро крутились какие-то колесики.

— Если уж ты ко мне так обращаешься, то разговаривай шепотом, — потребовал Джо. — И убери отсюда кошку.

— У тебя не такой уж тонкий слух.

— Именно такой. Я отлично слышу, как она разгуливает.

— Как же звучат ее шаги? — заинтересовался Гэллегер.

— Как барабанный бой! — важно ответил робот. — А твоя речь — как гром.

Голос его неблагозвучно скрипел, и Гэллегер собрался было напомнить роботу; пословицу о тех, кто видит в чужом глазу соринку, а в своем… Не без усилия он перевел взгляд на светящийся экран входной двери — там маячила какая-то тень. «Знакомая тень», — подумал Гэллегер.

— Это я, Брок, — произнес голос в динамике. — Хэррисон Брок. Впустите меня!

— Дверь открыта. — Гэллегер не шевельнулся. Он внимательно оглядел вошедшего — хорошо одетого человека средних лет, — но так и не вспомнил его. Броку шел пятый десяток; на холеном, чисто выбритом лице застыла недовольная мина. Может быть, Гэллегер и знал этого человека. Он не был уверен. Впрочем, неважно.

Брок окинул взглядом большую неприбранную лабораторию, вытаращил глаза на робота, поискал себе стул, но так и не нашел. Он упер руки в боки и, покачиваясь на носках, смерил распростертого изобретателя сердитым взглядом.

— Ну? — сказал он.

— Никогда не начинайте так разговор, — пробормотал Гэллегер и принял очередную порцию мартини. — Мне и без вас тошно. Садитесь и будьте как дома. На генератор у вас за спиной. Кажется, он не очень пыльный.

— Получилось у вас или нет? — запальчиво спросил Брок. — Вот все, что меня интересует: Прошла неделя. У меня в кармане чек на десять тысяч. Нужен он вам?

— Конечно, — ответил Гэллегер и не глядя протянул руку: — Давайте.

— Caveat emptor[43]. Что я покупаю?

— Разве вы не знаете? — искренне удивился изобретатель.

Брок недовольно заерзал на месте.

— О боже, — простонал он. — Мне сказали, будто вы один можете помочь. И предупредили, что с вами говорить — все равно что зуб рвать.

Гэллегер задумался.

— Погодите-ка. Припоминаю. Мы с вами беседовали на той неделе, не так ли?

— Беседовали… — Круглое лицо Брока порозовело. — Да! Вы валялись на этом самом месте, сосали спиртное и бормотали себе под нос стихи. Потом исполнили «Фрэнки и Джонни». И наконец соблаговолили принять мой заказ.