— М-мы бастуем, — объявил он. — Это сидячая забастовка. Мы не будем работать до тех пор, пока…

— А-а-а! — заорал разъяренный Император. — Вы не будете работать, вот как? Ах ты, пучеглазый, плоскоязычный отпрыск ноздреватой летучей мыши! Пятно проказы на ее теле! Паразит, живущий в земляном черве! А-а-а!

— Драться! — завопил нетерпеливый Мугза и ринулся на Подграна, но был отброшен назад умело нанесенным ударом.

Крокетт почувствовал сухость в горле.

Он повысил голос, пытаясь придать ему твердость:

— Ваше Величество, если вы уделите минуту…

— Ты гриб-паразит на теле дегенеративной летучей мыши, — во весь голос заорал Император. — Я вас всех заколдую! Я превращу вас в наяд! Забастовка, вот как?! Хотите помешать мне принимать грязевые ванны! Клянусь Кроносом, Нидом, Намиром и Локки, вы об этом пожалеете! А-а! закончил он, дрожа от ярости.

— Быстро, — прошептал Крокетт Гру и Брокли Бун. — Встаньте так, чтобы он не мог добраться до яиц Кокатрис!

— Они не в тронной, — с унылым видом объяснил Гру Магру. — Подгран вытаскивает их прямо их воздуха.

— Ох! — простонал ошеломленный Крокетт.

В стратегически важный момент Брокли Бун сполна проявила самые худшие свои инстинкты. С громким воплем восторга она сбила Крокетта с ног, пару раз пнула его и рванулась к Императору.

Она успела нанести ему один увесистый удар, прежде чем Император со всего маху вдавил свой узловатый кулак в ее макушку, так что голова гномицы, казалось, буквально утонула в туловище. Пурпурный от ярости, Император протянул руку — и на его ладони засверкало желтое яйцо.

Яйцо Кокатрис.

Ревя, как разъяренный слон, Подгран швырнул его. В толпе гномов мгновенно очистился круг футов двадцать в диаметре. Взамен исчезнувших гномов в воздух поднялась дюжина летучих мышей. Они хлопали крыльями, еще больше увеличивая суматоху.

Суматоха перешла в хаос. С криками ярости и восторга гномы бросились на своего правителя.

— Бей! — выкрикивали сотни голосов, эхом отдаваясь от свода.

Подгран выхватил из ниоткуда еще один кристалл — на этот раз зеленый. Тридцать семь гномов мгновенно превратились в земляных червей и были растоптаны. В образовавшуюся брешь Император кинул еще одно яйцо Кокатрис и еще одна группа атакующих исчезла, превратившись в мышей-полевок.

Крокетт увидел, что один из кристаллов летит прямо к нему и кинулся бежать со всех ног. Он спрятался за сталагмитом и оттуда стал наблюдать за происходящим. Зрелище было не для слабонервных.

Яйца Кокатрис взрывались нескончаемым потоком. Там, где это случалось, образовывался круг футов в двадцать диаметром. Те, кто оказывались на его границе, изменялись лишь частично. Например, Крокетт видел одного гнома с головой моли, другой стал червем от середины туловища и ниже. Еще один… Уф! Даже богато развитое воображение людей, вероятно, не смогло бы породить подобных чудищ.

Жуткий грохот, наполнявший пещеру, нарушил покой сталагмитов, и они посыпались вниз. Все новые полчища гномов устремлялись в атаку, дабы тут же подвергнуться изменениям. Мыши, моли, летучие мыши и другие существа наполняли Пещеру Совета. Крокетт закрыл лицо руками и молился.

Он убрал руки как раз тогда, когда Подгран выхватил из воздуха красный кристалл.

Император помедлил и осторожно положил его рядом с собой. На свет появилось пурпурное яйцо, оно с треском ударилось о пол, и тридцать гномов превратились в жаб.

Очевидно, только Подгран имел иммунитет против своего волшебства. Ряды нападающих быстро редели, ибо источник яиц Кокатрис был, казалось, неисчерпаем. Сколько пройдет времени, прежде чем очередь дойдет и до Крокетта? Он не мог прятаться в своем тайнике вечно.

Крокетт остановил взгляд на красном кристалле, который Подгран с такой заботливостью отложил в сторону. Что-то такое вертелось в его памяти… что-то о яйце Кокатрис, которое может превращать гнома в человека. Ну конечно! Подгран не пользуется этим яйцом, потому что сам вид человека ненавистен гному. Если бы Крокетт только смог добраться до красного кристалла…

Крокетт начал красться вдоль стены, пока не оказался неподалеку от того места, где стоял Подгран. На Императора налетела еще одна волна гномов, мгновенно превращенная в сов, и тут Крокетт добрался до красного кристалла. Тот показался ему жутко холодным.

Крокетт уже собирался бросить его у своих ног, но вовремя одумался. Он находился в сердце Дорнсеф Маунтин, в лабиринте пещер. Ни одно человеческое существо не смогло бы выбраться отсюда, но гном мог, опираясь на свою ненависть к дневному свету.

У самого лица Крокетта пролетела летучая мышь. Он был почти уверен, что она пискнула: «Ну и драка!» пародией на голос Брокли Бун. Однако, полной уверенности у него не было. Прежде чем бежать, он обвел пещеру взглядом.

В ней царила полная неразбериха. Летучие мыши, моли, черви, утки и дюжины других существ летали, бегали, кусались, визжали, фыркали, рычали, бились и крякали повсюду. И повсюду метались гномы, — теперь их было немного — не больше тысячи — продолжая превращаться во что попало, отмечая тем самым места, в которых появлялся Император. Пока Крокетт наблюдал за этой сценой, несколько ящериц пробежали у его ног в поисках укрытия.

— Бастовать вздумали?! — ревел Подгран. — Я вам покажу!

Крокетт повернулся и побежал. Тронный зал был пуст, и он нырнул в первый же туннель. Там он сконцентрировался на дневном свете. Его левое ухо ощутило давление. Крокетт кинулся в этом направлении и бежал до тех пор, пока не увидел слева бокового прохода. Нырнув в него, он побежал еще быстрее. Шум битвы все более отдалялся.

Крокетт крепко сжимал в руках яйцо Кокатрис. Что же было не так? Подграну следовало остановиться и начать переговоры. Только… только он этого не сделал. Мерзкий, злобный и глупый гном. Он, наверно, не остановится, пока не уничтожит все свое королевство. Эта мысль заставила Крокетта прибавить ходу.

Давление света продолжало вести его вперед. Иногда он ошибался туннелем, но всегда, стоило ему лишь подумать о дневном свете, он чувствовал, в каком направлении ему бежать. Его короткие кривые ноги оказались на удивление быстрыми.

Потом он услышал, что за ним кто-то бежит.

Крокетт не стал оборачиваться. Поток ругательств, достигший его ушей, не позволял усомниться в личности преследователя. Подгран очистил Пещеру Совета от гномов и теперь намеревался разорвать на части Крокетта. И это было не самым фатальным из его многочисленных обещаний.

Крокетт мчался вперед. Он летел по туннелю, как пуля. Реакция на свет вела его. Он страшно боялся, что не успеет добежать. Топот за его спиной становился все громче. Если бы Крокетт не был твердо уверен в обратном, он решил бы, что его настигает целая армия гномов.

Быстрее! Быстрее! Но теперь Подгран был уже виден. Его рев сотрясал стены. Крокетт подпрыгнул, свернул за угол и увидел поток ослепительного света вдали. Это был дневной свет, каким он выглядит для глаз гнома.

Он не успеет вовремя добраться до выхода. Подгран уже наступает ему на пятки. Еще несколько секунд, и эти корявые, ужасные руки вцепятся в горло Крокетту.

И тут Крокетт вспомнил о яйце Кокатрис. Если он превратится в человека прямо сейчас, Подгран не сможет до него дотронуться. А он почти у входа в туннель.

Крокетт остановился, развернулся и поднял яйцо. Раскусив его намерения, Император немедленно распростер обе руки и выхватил из воздуха полдюжины кристаллов. Он швырнул их прямо в Крокетта — в воздухе словно повисла радуга. Но Крокетт уже успел швырнуть оземь красный кристалл. Раздался треск.

Драгоценность словно взорвалась, вокруг Крокетта замелькали красные искры.

И тут обрушился потолок.

Немного погодя Крокетт с трудом выбрался из обломков. Протерев глаза, он увидел, что путь во внешний мир по-прежнему открыт, и — благодарение Богу — дневной свет снова выглядит как обычно, а не слепящей белой дымкой.

Крокетт посмотрел в сторону туннеля и замер. Из груды обломков, кряхтя, выбирался Подгран. Его ругательства, однако, не стали менее яростными.