У горожан, конечно, представления о мире были более широкими, но и для них этническая принадлежность была определяющим фактором мировоззрения и поведенческой модели. Единое Конго – искусственная, разнородная, громоздкая и неустойчивая конструкция – имела все шансы рухнуть после исчезновения стягивавших ее обручей бельгийского колониализма.

Политическая ситуация в Конго была прямым отражением пестроты этнического состава. К началу избирательной кампании, завершившейся первыми всеобщими выборами в мае 1960 г., было создано более 40 партий. Внешнее богатство политической палитры было обманчивым. Партии назывались социалистическими, прогрессивными, народными, демократическими, национальными, африканскими, но, по сути, были этнорегиональными. Единственным фундаментальным различием помимо защиты интересов «своих» этнических групп были взгляды на будущее государственное устройство независимого Конго. Одни партии (меньшая часть) выступали за унитарное государство с сильной центральной властью, другие – за аморфную, рыхлую федерацию, субъекты которой пользовались бы почти неограниченными правами, а порой открыто проповедовали сепаратизм.

Итоги выборов показали, что действительно общенациональной партии в Конго не появилось. Называвшее себя таковой Национальное движение Конго (НДК) опередило другие партии, получив 19 (из 84) мест в Сенате и 41 (из 137) в Национальном собрании – нижней палате парламента. Однако сильные позиции у НДК были только в двух из шести провинций – Восточной и Касаи, – а в Катанге оно не провело ни одного своего представителя[50]. В первое конголезское правительство вошли представители основных этнических групп, у которых были зачастую полярные взгляды на ключевые вопросы государственного устройства Конго, внутреннюю и внешнюю политику.

Противоречия в конголезском обществе олицетворяли три политика. Премьер-министром Конго стал 35-летний лидер НДК Патрис Лумумба. Сын крестьянина из народности батетела, живущей на востоке Конго, окончил среднюю католическую школу, работал служащим железнодорожной компании, аппарата правительства Восточной провинции, начальником почтового отделения. Лумумба заслужил репутацию эрудита, был постоянным автором нескольких конголезских газет, где публиковал и стихи. Созданная им в октябре 1958 г. НДК стала первой конголезской межэтнической политической организацией. Она выступала за единое унитарное государство, осуждала трайбализм, была открыта для всех конголезцев. В программе партии ставилась задача освобождения Конго от «империалистического колониализма»[51]. Наиболее близкими себе по взглядам африканскими политиками Лумумба считал президента Ганы Кваме Нкруму и президента Гвинеи Секу Туре, видел в них пример для подражания. Лумумба был националистом левого толка, популистом.

Карта № 1. Конго (Леопольдвиль). Июнь 1960 г.

Его речи были наполнены антиколониальной и антизападной риторикой, критикой этнического партикуляризма. Он планировал создать сильное унитарное государство, организовать крупный государственный сектор в экономике, проводить внешнюю политику, основанную на нейтралитете и панафриканизме. Блестящий оратор с харизмой вождя, Лумумба был импульсивным человеком, склонным к политическому романтизму.

Президентом Конго был назначен 50-летний лидер АБАКО Жозеф Касавубу. Баконго – народ в западной части Центральной Африки, говорящий на языке киконго. Касавубу получил добротное католическое образование в школе и духовной семинарии, работал учителем и служащим колониальной администрации и частных фирм, слыл образцовым эволюэ. Его политическим кредо были консерватизм и баконговский национализм. АБАКО был создан в 1950 г. как культурно-просветительская организация для «унификации, сохранения и развития языка киконго»[52], защиты духовных ценностей и традиций баконго от влияния европейцев и «пришлых» африканцев. Касавубу возглавил АБАКО в 1954 г. и превратил его в политическую партию, сохранив этнические приоритеты. Касавубу ратовал за федеративное устройство Конго, создание рыхлой федерации образованных по этническому принципу автономных провинций. В 1959 г., когда АБАКО выдвинул лозунг преобразования провинции Леопольдвиль в «Республику Центрального Конго», он заявил о желательности корреляции ее границ с пределами средневекового государства Конго, занимавшего обширную территорию в среднем и нижнем течении одноименной реки, во Французском Конго и Анголе[53]. Коммунизм, как и панафриканизм, вызывали у Касавубу стойкую аллергию. Лозунги создания общеконголезской партии, равно как и единого Конго, он считал утопическими, годными разве что для митингов. Проигрывая премьер-министру как публичный политик, в «имидже» (грузный, низкорослый, флегматичный, будто всегда сонный человек, не умеющий ярко говорить на публике), президент превосходил Лумумбу в искусстве интриг и закулисной борьбы, обладал острым умом, умел скрывать свои эмоции и истинные намерения, за что получил прозвище Улитка.

Сильной фигурой был и «парень из Катанги» Моиз Чомбе. Он вырос в одной из наиболее состоятельных конголезских семей и был прямым потомком Мвата-Ямво, правителя государства Лунда, существовавшего в XVI–XIX веках на западе современной Народной Республики Конго и северо-востоке современной Анголы. Окончил миссионерскую школу с дипломом учителя, но по специальности не работал и дня. Унаследовал состояние отца и стал преуспевающим предпринимателем, владельцем плантаций масличной пальмы и сети магазинов. Улыбчивого богача с подвижным хитроватым лицом, носившего дорогие костюмы, называли «черным европейцем». Проживавшие в Катанге бельгийцы[54] справедливо считали Чомбе своим надежным сторонником. Многие «катабельгийцы» были «склонны хвастаться, что они “не бельгийцы, а катангийцы”», а некоторые из них «относились к Бельгии так же, как алжирские французы к Франции»[55]. Конфедерация ассоциаций Катанги (КОНАКАТ), политическая организация лунда, которую Чомбе возглавил в 1959 г., разделяла и поддерживала сепаратистские настроения. Двумя главными пунктами предвыборной программы партии были «автономия Катанги и союз с Бельгией» и «монополия коренных катангийцев (включая бельгийцев – С. М.) на государственные должности»[56]. Основную финансовую подпитку КОНАКАТ получала от «Юнион Миньер дю Катанга», горнодобывающей компании, действовавшей в Катанге еще со времен Леопольда II.

Этот гигант давал 60 % мировой добычи кобальта, 10 % меди и платил по меньшей мере 20 % всех собираемых в Конго налогов[57]. На Конференции круглого стола в Брюсселе в январе 1960 г. Чомбе заявил, что бельгийский король «может стать символом ассоциации наших двух стран». По мнению советского посольства в Бельгии, лидер КОНАКАТ «занимал самые реакционные позиции, отражающие интересы монополии “Юнион Миньер” и колонистов Катанги»[58]. Чомбе считал, что предоставив Конго независимость, Бельгия «предала» конголезцев. Складывается впечатление, заявил он британскому генеральному консулу, что «король Бодуэн выполняет заветы Ленина, так ретиво он сдает Катангу Хрущеву»[59].

Подъем антиколониальной борьбы в богатом полезными ископаемыми африканском гиганте, расположенном в «сердце» Африки, не мог не вызвать интереса у советского руководства.