Под самое утро желание увидеть своего наставника и поговорить с ним стало совершенно нестерпимым. От него старший ученик окончательно проснулся, уперся в потолок невидящим взглядом и понял, что должен немедленно встретиться с главой тайного магического ордена и сказать тому действительно нечто срочное и важное.

Он не знал, что скажет Ако, но почему-то осознавал, что сразу вспомнит, как только увидит учителя. Обязательно вспомнит!

Кеб решительно поднялся с ложа, быстро привел себя в порядок, оделся и, даже не заперев вход дома, торопливым шагом заспешил в Главный храм Бога Смерти еще по-утреннему тихой и пустой улицей.

Пройдя через известную только магам ордена потаенную дверь в стене, окружающей храмовый комплекс, старший ученик сразу очутился перед входом в личные покои наставника. Там, как всегда, оказался дежурящим на страже жрец-воин. Кеб поднял свою правую руку до уровня глаз и показал охраннику висящие на безымянном пальце четки, собранные из двадцати бусин:

— Срочная встреча с Верховным жрецом. Немедленно доложи обо мне.

Стражник внимательно пересчитал бусины и осмотрел старшего ученика. Количество блестящих, именно черных, а не другого цвета каменных шариков, собранных на простой нити и висящих на безымянном пальце, говорили о том, что стоящий перед ним человек входит в ближайшее окружение Ако и может отдавать подобные приказания. Поэтому он учтиво кивнул и указал на место возле двери:

— Жди здесь. Я сейчас сообщу о твоей просьбе.

Кеб заложил руки за спину и стал прохаживаться по коридору, порой с нетерпением поглядывая на дверной проем. Время для него тянулось вязким, густым желе, а желание немедленно встретиться с Главой магического ордена стало физически давящим. Он едва сдерживал себя, чтобы не ворваться в личные покои Ако, распахнув дверь пинком.

Наконец его терпение было вознаграждено. Одна из створок двери приоткрылась, и появившийся стражник коротко проговорил:

— Входи. Тебя ожидают.

Ако встретил старшего ученика сидя на простой циновке перед распахнутым настежь окном. По всей видимости, он только что закончил медитацию и собирался принять утреннее омовение, но приход Кеба ему в этом помешал. И хотя на лице Верховного жреца мелькнула еле заметная гримаса недовольства, когда он повернул голову в сторону вошедшего, голос его остался ровным и приветливым:

— Что заставило тебя просить о встрече в такую рань, дружище?

Старший ученик сглотнул вдруг появившийся в горле ком, а затем сделал шаг от двери к своему наставнику:

— Учитель, я…

И тут же время для него невообразимо ускорилось. За пять ударов своего сердца Кеб вспомнил множество событий и сумел совершить множество действий!

Вот он начинает делать второй, чрезвычайно медленный шаг, словно двигаясь по дну Великой Зелени в сторону Ако. А в его голове неожиданно всплывает отчетливый образ подземелья, где перед ним в кресле сидит Высокородный с непривычным для уха именем Яр, который, задумчиво нахмурив брови, произносит:

— Ну-ка повтори про библиотеку, о которой тебе говорил Верховный жрец Бога Смерти и твой учитель в конклаве магов.

Старший ученик сразу же вспоминает, что тогда ответил этому существу, так похожему на обычного высокого мужчину с длинными седыми волосами. Он, оказывается, не забыл даже удивление своей памятью, сумевшей слово в слово запомнить фразу наставника:

— …  жрецы храма Пернатого Змея поступили мудро и жертвенно. Они разделили библиотеку Дома Пикчу на несколько равных долей и отправились с ними в разные части Терры, для того чтобы под видом жрецов того или иного местного Бога создавать магические школы из людей, способных к магии, и исподволь, незаметно, начать передавать людям знания из библиотеки Дома Пикчу. Здесь, в Тукане, такими жрецами являемся мы, жрецы Бога смерти и разрушения Сешта. Согласись, что это довольно мудрое решение…

Из глубины памяти всплывает Яр, с выставленным в сторону Кеба указательным пальцем:

— А сейчас заткнись…

И он, сидя там, в подвале, тоже в кресле, напротив длинноволосого, подобно дрессированной собаке, получившей команду, послушно замолкает.

Яр долго шепчется с очаровательной женщиной, от одного мимолетного взгляда которой у старшего ученика все переворачивается в душе и к которой почему-то хочется ползти на коленях, виляя несуществующим хвостом, выражая бесконечную преданность.

В голове старшего ученика звучат отрывки их оживленного диалога: «Этого не может быть!.. Но только при одном условии, что это он сам…  Но как же так?!…  Я его лично убил вот этими самыми руками!..»

В личных покоях Ако Кеб тем временем заканчивает делать второй шаг, приближающий его к наставнику. Он отчетливо видит, как брови учителя недоуменно начинают двигаться вверх, а в его глазах, ставших вдруг пронзительно зелеными и без белков, зрачки из круглых превращаются в вертикальные.

Память Кеба с окончанием второго шага делает очередной кульбит, отключающий его от реальности, и теперь перед мысленным взором старшего ученика вновь стоит седовласый. На этот раз тот держит в руке меч. Он коротко, очень профессионально замахивается этим мечом и несколькими ударами превращает каменный стол, с лежащим на нем пыточным инструментом, в груду осколков. Потом Яр больно стискивает плечо Кеба сильными пальцами, выдергивая из кресла, подтаскивает к этой груде и требовательно произносит:

— Ты ведь рассказал нам про библиотеку, которую якобы разделили на несколько частей, верно?

— Да, рассказал…

— Смотри мне в глаза, хезур! То, что сейчас грудой валяется на полу, осталось каменным столом? За ним можно есть, пить, класть на него щипцы для пыток, иметь на нем, в конце концов, женщину, если совсем невтерпеж и нет желания добираться до ложа? Отвечай!!

Проснувшаяся память услужливо подсовывает старшему ученику его ответ:

— Нет, это теперь обычная куча бесполезных камней… .

Длинноволосый приказывает старшему ученику вернуться в кресло, а сам усаживается напротив:

— Молодец. Соображаешь. Теперь слушай внимательно, хезур. То, что ты сейчас услышишь, еще не удостаивалась слышать ни одна безволосая обезьяна. Так вот — библиотеку Великого Дома невозможно разделить, не разрушив, так же как и этот стол. Понимаешь?! Она — неделима! Попытка ее раздробить приводит к немедленному, подчеркиваю — немедленному уничтожению! Мало того. Лишь Второй Отец и Первая Мать Великого Дома могут прикасаться к своей библиотеке, а другие Главы Домов к чужому хранилищу знаний — лишь после смерти его владельцев. Оно недоступно, как отражение в зеркале, даже для глав чистых кланов Дома, могущих его лишь видеть. Не говоря уже о вас, людях. А тебе твой наставник, наверняка с очень серьезной миной на лице, рассказывал сказку, что какие-то мерзкие потомки обезьяны легко нашли хранилище знаний Великого Дома и затем своими грязными лапами, просто и незатейливо, делили на части то, что не могли видеть и ощущать. Этого не может быть, потому что не может быть никогда, человечек! Даже я не смог найти библиотеку Дома Пикчу после той битвы. Я — глава Великого Дома!! Ты хоть осознаешь, что это значит? Я. Не смог. Найти. Правда, мне, старому дураку, еще тогда надо было задуматься, почему я это не смог сделать. Но что теперь говорить попусту…

Кеб слышит свой полный смятения голос:

— И что это все значит? Если наставник лгал, то для чего? Во имя чего?

В его поле зрения внезапно появляется та обворожительная женщина по имени Марта. Она теперь стоит за креслом, в котором, развалясь, ухмыляется седовласый:

— Это означает, обезьянка, что твой якобы учитель на самом деле такой же, как и мы, Высокородный. Он — это непонятным образом выживший Второй Отец Великого Дома Пикчу, и зовут его Невр, чтоб ему заблудиться на полях Эхаби, отступнику и негодяю, когда мы его туда рано или поздно отправим! Тебе лгали, лгали всегда и с самого начала. А вас всех, скопом, весь ваш так называемый тайный магический орден, он пользует, как публичных девок в дешевом портовом притоне…