«Я не сразу определился, — признался паучок. — То есть, определилась. Не люблю поспешные решения».

Меня с новой силой потянуло в повторный обморок. Мне просто нужно несколько часов одиночества. Осмыслить все это как-то. Принять. Войти в глубокую медитацию на две недели и выйти ровно к погребению. В свете всего произошедшего, оно выглядело логическим завершением моей второй драконьей жизни.

— Хвала матери-драконице, вы очнулись, — вейра Бирхац нарушила напряженное молчание. — Буду откровенна с тобой, Хозяйка, если бы не твой лекарь, дела были бы плохи. Наших-то лекарей ифриты подчистую выкосили.

Аш сжал меня крепче, и любые попытки вывернуться из хватки напоминали трепыхания воробья, попавшей соколу в когти.

— Отпусти, Аш, — добавила в голос приказных ноток, и Аш действительно отпустил.

Вот только сделал он это против воли. Я успела увидеть промелькнувшую в стальных глазах ярость. Похоже, зелье не просто делало меня самым значимым человеком в его жизни, но и вынуждало повиноваться приказам.

— Помоги присесть, — генерал, сжал губы в нить, но повиновался.

Легко поднял меня и опустил спиной на поднятые подушки. На миг мы столкнулись взглядами, и я невольно побледнела. Нет, не то что-то с зельем, ой не то.

— А теперь оставьте нас, — дрогнуть голосу я не позволила. — Да, Аш, ты тоже выйди, осмотри замок и…

И дай мне хоть немножко времени на осмысление!

Конечно, последнего я сказать не могла и пробормотала, что ему стоит везде осмотреться и со всем ознакомиться.

Аш внимательно выслушал меня, а после распрямиться и размашистым шагом вышел, ужалив напоследок коротким гневным взглядом.

Следом потянулись остальные, и спустя минуту в по-спартански обставленных покоях остались только Гирп и Бирхац. Оба, не сговариваясь, придвинули к кровати простые удобные кресла и расположились по бокам от меня.

— Если ваше здоровье еще не окрепло, мы можем перенести разговор на другой день, — начал было Гирп, но Бирхац коротко рассмеялась.

— На какой другой день, друг мой? У нас все дни наперечет. Кстати, Хозяйка, как долго у нас будет такой ласковый первый генерал?

Усилием воли отодвинув прокручивающееся перед глазами разъяренное лицо генерала, я села прямее. Поправила одеяло, сложила на коленях руки и вошла в рабочий режим. Любовь лю… То есть, зелье зельем, а у нас тут война. Надо спасать земли Леяш, а не капать слюной на молодого дракона.

— Мы работаем над этим. Милош говорит, через пару недель память к генералу вернется, — сказала уклончиво. — А что до моего здоровья, то вейра Бирхац совершенно права, времени у нас не так много, и мне хотелось бы узнать каковы дела в Леяш на сегодня.

Гирп и Бирхац искоса переглянулись и, не сговариваясь, вздохнули.

Дела в Леяш были плохи.

В свое время провинция процветала. Восток славился плодородными землями, четко ограждая свои земли от печатной пустоши — пристанища ифритов. Колосились поля, в реках водилась рыба, в лесах зверье. Под солнцем вызревали редкие породы орешника и драконьего древа, и все это природное богатство приносило Леяш весьма существенный доход.

Но на политическую арену клан вывело производство. В Леяш изготовляли редчайшую ткань в империи: легкую и тонкую, как шелк, но прочную, как доспех, зачарованную от жары, холода и порезов. В считанные месяцы после открытия производства этой ткани Леяш стали основным поставщиком военной униформы для имперской армии.

Теперь же поля стояли выжженные и отравленные ядом ифритов, лесной зверь бежал от пожаров в земли Фалаш, рыба всплывала брюхом вверх от бесконечных атак, то и дело кипятящих водоемы. А потом император закрыл земли Леяш, отрезав любой доступ к торговле.

Производство тканей остановилось двенадцать лет назад. Оказалось, что секрет плетения бронебойной ткани знали лишь Хозяин Леяш — тогдашний глава клана. То есть, отец Эйвери. Он унес в могилу секрет производства, а Гнездо рода запечаталось в день казни, и ни одна живая душа не сумела проникнуть на его территорию.

Тогда еще юный император приезжал тайно после казни рода, пытаясь вызнать секрет производства. Он пытался силой взять Гнездо, но ему только руку из сустава выдернуло защитой. А ведь он уже тогда считался самым сильным драконов империи.

Так и стоит с тех самых пор запечатанное Гнездо, летят над скалами черные вороны, бьется волна в черный берег, одуряюще пахнет ночными чахнущими розами сад, но человеческая нога не смеет ступить на землю клана. Многие смельчаки погибли, пытаясь добраться до тайн рода Леяш.

Вслушиваясь в скрипучий голос старика Гирпа, я закрыла глаза.

Под веками цвели сумасшедше-алые розы, росли дубы и драконье древо, пушилось кружево гиацинтов, блестели парковые дорожки, выложенные мрамором, в глубине веранды угадывались очертания плетеных кресел из белого тиса и амаранта. Старинный замок высился над рекой, вознесенный над городом черной скалой. Окна его были сплошняком выложены артефактами, ледяной гулкий пол отражал каждый звук, в нишах горели вложенные в камень светильники. Комнаты, отделанные атласом, бархатом и камнем…

Я поняла Гнездо, как если бы сама была Эйвери, выросшей среди старинного сада и помнящей каждую трещинку в поместье.

В голове складывался план. Простой и логичный, как домино.

Опоив генерала, я выиграла для жителей Леяш всего две недели спокойствия, и есть только один способ защитить их даже после моей смерти: достать технологию Леяш и возобновить производство. Уж тогда-то император, коли не дурак, живо откроет границы для экспорта и очистит земли от ифритов. Ему такая ткань для военных нужд нужнее, чем смерть маленькой храброй провинции.

Спорю, именно эту технологию искал канцлер. И он мечтал ткать зачарованное полотно, крепкое, как доспех, легкое, как перо, тонкое, как паутина, что хранит воина от меча и огня. Это же немыслимые деньги. Вальтарта построена по принципу военного государства, и снабжение армии несет экономические, политические и социальные привилегии для рода.

И я очень эти привилегии хочу.

Не зря привезла швеек, не зря по дороге искала кружевниц. Если сумею восстановить производство, со временем в Вальтарту хлынет поток идеальных кружев тончайшей вязки, ткань, окрашенная в чистейшие, невиданные этим миром краски. Драконы, падкие на редкость и красоту с руками оторвут мои платьица.

Я задумалась и не сразу поняла, что Гирп и Бирхац замолчали. Еще несколько секунд я мечтала о восстановленном с нуля производстве, которое позволит мне спасти провинцию, и, чем черт не шутит, может, и собственную жизнь.

Впрочем, о платьицах и тканях помечтаю потом. Есть еще одна тема, не дающая мне покоя.

Медленно открыв глаза, я повернулась к Гирпу: