Малышка Лиле принесла мне вечернего чаю, и мы с ней слопали блюдце грубоватого на вкус печенья. А потом я припомнила, что так и не сшила подружку ее кукле. А поскольку ум был занят, бешено просчитывая стратегию, я позволила нервам уйти в руки, как делала всю жизнь. Накрутила семерых Веснянок из обрезков ткани и пробников кружев и трех младенцев до кучи.

А ровно в восемь вечера на столе подпрыгнул камень связи. Не основной, который так и остался покалеченным, а второй, взятый из сокровищницы для связи с Ашем напрямую. Иначе бы он не поехал. Валялся бы с очередной горячкой, но с места бы не двинулся. Говорю же, упрямый, как черт, а зелье вообще прокисшее было.

В общем, наши вечерние разговоры были его условием.

— Здравствуй, Аш, — сказала церемонно и тут же выронила из рук шелковые обрезки для следующей куклы, чтобы зажать Лиле ушки.

— Что на тебе надето, госпожа? — бархатный голос накрыл комнату, отзываясь позорной дрожью внизу живота.

Я торопливо подтолкнула малышку, отпуская ее в комнатку рядом с моими покоями. Лиле послушно кивнула, сгребла куколок и вприпрыжку унеслась к себе.

— Аш, я же просила! А если бы здесь был кто-то еще? Просто представь, что обо мне поду… Впрочем, нет, не представляй. На мне платье.

Всю эту неделю наши разговоры начинались с этой фразы или похожей. Методом проб и ошибок было вычислено, что лучше ответить. Быстрее будет.

— А пуговок много?

— Тридцать штук, — отчиталась смиренно. — В каждом ряду.

— Это хорошо, — голос у генерала звучал мечтательно. — А декольте?

— Нету декольте, пуговицы до горла.

— Хм. Ты ведь сможешь их пришить обратно, если что?

Вместо ответа я рассмеялась, но, наверное, смех звучал не очень весело. Генерал, словно в него был встроен датчик, мгновенно насторожился:

— Что случилось, госпожа? Тебе нужна помощь?

— Нет, Аш.

— Мой солдат дошел до тебя? — его голос стал серьезнее, но тело все равно отзывалось, как сталь отзывается на звук.

— Дошел. Насколько все плохо?

— Все хорошо, нас даже не заметили, хотя я перепотрошил весь имперский лагерь. Моего мальчишку случайно ранили. Считай, на звук выстрелили и попали. Какие будут распоряжения?

— Ждать.

— Я могу убрать их, — совершенно спокойно, словно мы говорили о погоде, предложил Аш. — Из-за них я не могу увидеть тебя, весь измучатся здесь.

Это звучал обыденно и даже скучно. По коже прошлись мурашки, напоминая, что когда закончится действие зелья, Аш скажет так обо мне. Убрать ее. С тем уже успевшим забыться каменным выражением лица.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила хрипло.

— Прекрасно, — генерал ответил, чуть помедлив и тут же поинтересовался: — Госпожа волновалась обо мне?

— Завтра ночью буду в охотничьем домике, — сказала, помня о предупреждении Дарко.

Слух поймал прерывистый выдох Аша и тихое, полное предвкушения:

— Да, госпожа.

Я скомкано попрощалась и после недолгих раздумий переместилась к картине.

А! Все равно теперь не усну. Так хоть проведу эту ночь с пользой для Леяша.

Примерилась к уголку картины и нажала на край белого нарисованного платья, и палец тут же обожгло мимолетной болью. Картина с щелчком отъехала вбок, открывая ровные ряды прозрачных камней, фонящих темной магией.

Идеально.

Прямо, как под заказ. Я выгребла из тайника заготовленные артефакты для станков и заглянула поглубже, обыскивая взглядом доступное пространство. Но тайник был пуст. Только камушки и все. Ни бумаг, ни документов, ни-че-го.

Скорее всего, глава рода уничтожил документацию перед смертью, а артефакты остались, потому что хрен их уничтожишь. Хранитель сказал, что в Гнездо после казни не ступало ни одно живое существо.

Но сомнение уже прокладывало путь в сердце. Что-то было не так. Очень сильно не так. Словно меня вела чужая воля. Так идет река, на пути которой поставили дамбу, и та вынужденно сворачивает в искусственное русло. Раньше я могла понадеяться на божественное покровительство, но… Богам Вальтарты не было до меня дела.

Хранитель по моей просьбе оцепил охранным заклинанием территорию Гнезда, но ни заговорщиков, ни тех подозрительных любовников поймать не удалось. Те, словно почуяли ловушку и перестали встречаться.

Либо каким-то образом обходили охранную сеть. Хранитель утверждал, что это невозможно, но я все равно носила при себе несколько полезных артефактов. Ни богам, ни магии я больше не верила.

— Другого выхода нет.

Я решилась.

Все-таки вытянула себе семь камушков из ста, заодно прикидывая сроки. Если каждый камень вырабатывается за неделю, то запаса мне хватит месяца на три, а вот потом…

Потом либо меня уже убьют, либо я найду способ пополнить запас.

Выспаться мне не удалось, ночь ушла на выстраивание стратегии и нюансы запуска производства. И первым тактическим пунктом шло сближение с Фирре. Так что утром я бестрепетно выставила милую Рене, обменяв ее на экономку.

— Помоги мне собраться, сегодня важный день, — проинструктировала я Фирре и… замолчала.

Обычно мы болтали по утрам на незначащие темы, но теперь я сознательно выжидала. Разглядывала ее искоса и оценивала. Гордая, даже немного высокомерная, амбициозная, но на разумная и надежная, как швейцарский банк. Без вопросов дала кровная клятву и ни разу меня не подвела.

Подругами мы точно не станем. Стыдно признаться, но как все интриганы, лучше всего я ладила с прямолинейными людьми. С тем же императором, не будь он распоследним кизяком, мы бы прекрасно сошлись. Или вот с генералом… Его грубоватая прямота и нежелание поддаваться слабостям мне очень импонировали.

С Фирре же… нужно быть поаккуратнее. Надо позаботиться, чтобы ее у меня не перекупили. Клятва клятвой, но на сто процентов никому нельзя верить.

— Готово, вейра, — экономка чуть нахмурившись, окинула меня последним взглядом и повернула ко мне зеркало.

Платье в пол, простое, жесткое и победоносное в своей вызывающей белизне, волосы убраны в библиотекарский пучок, ни единого украшения, кроме кольца с паучком. Ну и кольца, подаренного когда-то в Бельх Ашем, которое все равно никто бы не увидел. Посаженное на обычную цепочку, оно пряталось за корсажем. Холодные глаза и кружевные перчатки довершали портрет высокомерной вейры Леяш.

— Вы похожи на богиню, — шепотом сказала Фирре. — Волосы, как огонь. И платье белое.