Знакомую повозку заметили издалека. Фермеры, спешившись, копошились возле неё. Судя по покосившейся раме и прислоненному к перилам колесу – какая-то серьёзная поломка. Не везёт мужикам. Либо всё-таки засада…
Разбойники не торопились высовываться из зарослей. Горан безмолвными короткими жестами рассредоточил бойцов вдоль правой стороны моста. Подозвал меня.
– Иди-ка вперёд.
– Один?
– Да. Если ты говорил правду, тебе бояться нечего. Засада может быть на том берегу. Вон, видишь холм. Оттуда весь мост, как на ладони. Если там десяток лучников посадить…
Я понимающе кивнул.
– Проверь, что у них в телеге. Надо ж понимать, ради чего драться собираемся. Но по виду – деревенские на ярмарку едут. Тогда у них есть, чем поживиться. Если всё чисто – подашь знак. Вот такой…
Он вскинул вверх руку с зажатым кулаком.
– Если нет – мы поймём, что обратно двигать надо. Только со стороны гати заходи. Будто ты по ней шёл, а не с топей.
– Да понимаю уж, не дурак…
Когда я отдалился от разбойников метров на двадцать, мелькнула мысль, что я снова на распутье. Я ведь могу сейчас просто перейти мост и вернуться к Эреш. Награды, правда, от Горана не получу. Но, может, и чёрт бы с ней… Не хотелось снова идти на сделку с совестью. После того, что я узнал о разбойниках, мои симпатии были скорее на их стороне. Но всё же сомнения оставались. Ещё неизвестно, насколько тому, о чём рассказывал Вакс, можно доверять. У каждого ведь своя правда…
Одно можно сказать точно – история эта выходит довольно поучительной с точки зрения понимания себя самого. Я отправлялся в очередную вылазку в Лабиринт с твёрдой уверенностью, что сейчас-то буду действовать рационально, заботясь только о том, чтобы выгрести с очередного Осколка максимум добычи. Но на деле – простенькая моральная дилемма, а я уже начал колебаться.
Соберись, Ян! Все эти люди тебе никто. Ты можешь хоть всех здесь вырезать, как серийный маньяк какой-нибудь, и уйти, собрав с них все трофеи. Никто об этом не узнает. Разве что Эреш. Но и она – не человек, а потусторонняя сущность, которой чужды нормы морали.
Да уж, искушение велико. Не удивлюсь, если Ныряльщики на фоне такой вот безнаказанности частенько становились полными отморозками. Особенно когда набирали силу и могли уже ни с кем не считаться…
Мысли эти метались в голове, пока я, сделав изрядный крюк, вышел к мосту. Заметили меня сразу, будто караулили. Фермеры встрепенулись, похватались за оружие. Но, увидев, что это я, заметно расслабились.
– А я уж было забеспокоился, господин, – сдвигая на затылок соломенную шляпу, заискивающе улыбнулся старший, ещё когда я был шагах в десяти. – Места-то тут гиблые…
– Сломались? – кивнул я на накренившуюся повозку.
– Да будь она неладна, эта колымага! – старший в сердцах пнул заросшее грязью колесо. – Какое-то проклятье на нас…
– Может, помочь чем?
– Да нет, справимся! – замахал он руками. – Повозиться, правда, придётся. Но вы нас не ждите. На ту сторону переправляйтесь, там уже до ближайшего села рукой подать. Вон за тем холмом…
Я, продолжая неторопливо шагать в их сторону. Содержимое повозки было прикрыто плотным пологом, так что линзы не помогали определить, что там. По очертаниям тоже не очень понятно – какие-то тюки, ящики… Когда поравнялся с повозкой, попробовал принюхаться.
Я вообще после того, как амальгама подкрутила мне нюх, чувствовал себя, как очкарик, сделавший операцию по коррекции зрения. Самые привычные запахи воспринимались совсем по-новому – ярче, глубже, с многочисленными оттенками, порой неожиданными. Я на расстоянии нескольких шагов отчетливо чуял амбре, окутывающее крестьян – ядрёная смесь из запахов застарелого пота, мокрой ткани, болотной тины, давно не чищеных зубов…
А вот от самой повозки ничем особо не пахло, кроме сырого дерева и ржавчины. Странно. Если бы везли что-то съестное – я бы наверняка учуял. Тем более что опять проголодался – мой измученный перестройкой организм постоянной требовал пищи, и сгорало в нём всё, как в топке.
Двое крестьян, возящиеся с повозкой, оглядывались на меня через плечо, и в их поведении тоже чувствовалась нервозность.
Поравнявшись с ними, я чуть сбавил шаг. Кивком успокоил старшего.
– Да, пожалуй, так я и сделаю. Счастливо вам добраться!
– Благодарствую, господин!
На то, чтобы принять решение, оставалось всё меньше времени. Так подавать людям Горана знак или нет? Кажется, в этой повозке всё равно ничего интересного для них…
Я остановился у покосившихся деревянных перил, оглядывая холмистый берег на другой стороне моста. Интерфейс амальгамы запестрел красноватыми линиями, обрисовывая контуры деревьев, торчащих из камыша валунов и каких-то коряг. Тепловые сигналы линзы выявляли с трудом, да и те были какие-то нечёткие – может, из-за высокой влажности. Я даже засевших позади разбойников засёк с трудом, хотя более-менее знал, где их искать.
– Что-то не так, господин? – окликнул меня фермер.
Да что ж ты прилипчивый-то такой? И почему так хочешь побыстрее спровадить?
Нервозное напряжение так и разливалось в воздухе – будто где-то едва слышно звенела натянутая до предела струна. На другой стороне моста я различил едва заметное марево, похожее на дрожание нагретого воздуха. Кажется, это выход. Границы Осколка. И чтобы добраться до него, мне осталось сделать каких-то полсотни шагов…
Вся эта беготня по болотам меня жутко утомила. Хотелось высушить, наконец, одежду и обувь, а еще лучше – принять горячую ванну. Обиднее всего было то, что вылазка, хоть и была вдвое продолжительнее прошлой, прошла почти впустую. Что я вынесу из этого Осколка? Одну жалкую монету? Ну, плюс награда от Эреш…
Промедление моё было мимолётным – я постоял на середине моста буквально несколько секунд. Но именно этих секунд хватило, чтобы, наконец, разглядеть что-то в зарослях. Линзы, наконец-то приспособились к местным условиям, и начали один за другим высвечивать в траве человеческие силуэты – целыми группами.
Да это даже не засада. Это настоящая облава!
Человек десять, как и предполагал Горан, засели на холме на противоположном берегу реки. Скорее всего, лучники. Но втрое больше расположились совсем рядом и сейчас продвигались прямо к разбойникам, охватывая их полукольцом. Где они до этого прятались-то? Похоже, прямо под мостом…
– Солдаты! – заорал из зарослей кто-то из разбойников.
Крик его прервался странным звуком – будто он поперхнулся чем-то – и сразу же потонул в поднявшемся гвалте. Грубые окрики, всплески воды, звуки ударов, ругательства – после напряженной тишины, царившей до этого, всё это зазвучало, будто врубленный посреди ночи хэви-металл. И участвовать в этом рейве у меня не было никакого желания.
Я рванул на другую сторону моста, но не успел толком разогнаться, как получил удар в левое плечо. Дернулся на бегу, сбиваясь с ритма, и с удивлением обнаружил торчащее из-под левой ключицы древко стрелы. Еще одна ударилась совсем рядом со мной в перила моста, и я инстинктивно отпрыгнул в сторону. Кажется, в меня стреляли ещё, но в общей суматохе всё сложнее было что-то разобрать.
Укрыться на мосту было негде, разве что бежать к повозке. Но быстрее было просто перемахнуть через перила и укрыться в траве. Так я и сделал.
Падать было вроде не высоко, но не получилось правильно сгруппироваться, так что плюхнулся я так, что поднял целый фонтан брызг. Вскочив, бросился под мост – там, в полутемной арке, заросшей высокой травой, торчали толстые столбы опор. За одной из них я и укрылся, привалившись спиной к мокрому холодному камню.
Ухватившись за древко стрелы, пошевелил его. Зар-раза, больно-то как!
«Ранение не сквозное, – подала голос Ама. – Задеты лишь мягкие ткани. Чтобы облегчить работу по заживлению, необходимо удалить инородный предмет».
Легко сказать! Стиснув зубы, я потянул было за древко, но потом понял, что лучше дергать быстро. Рванул так, что не удержался от вскрика. Благо, боль сразу же отступила, рану затянул холодок. Амальгама. Я не видел этого в полутьме, но знал, что канал, оставшийся от стрелы, сейчас стремительно затягивается серебристой текучей массой.
