– Трое было. У первого получается ник просто «Лесовик», у второго «Лесовик0», у третьего «Лесовик1», ну а ты Лесовик «2». Система таким образом вас отделяет друг от друга. А чтобы окончательно всё не запутать, эти цифры отделяются от пользователей и видны только системе. Отделены они спецсимволом и кодируются отдельно. Так что для всех пользователей вы четверо выглядите одинаковыми «Лесовиками», а система вас спокойно различает и не путает одного Лесовика с другим.
– А какими ещё способами ты вычислял меня?
– Ну… Это не совсем честно по отношению к представителям другой фракции, но в общем я подглядывал за вами пятью. Кстати все прочие почему-то довольно быстро выбрали свою фракцию, и почему-то никто из них не захотел стать представителем хаоса, да и выбор классов у них банален просто до безобразия: паладин, монах, варвар и друид. В общем, они меня разочаровали. Если бы ты оказался в их числе мы бы банально не встретились. Ну, посуди сам, о чём разговаривать с друидом под ником Поросёнок, пусть и на латинице, но ведь Поросёнок. Это как же надо себя не уважать, чтобы выбрать себе такое имя. Хорошо, пусть не имя, а игровой ник, но ведь именно под этим ником ты будешь знакомиться в игре с людьми, общаться с ними, заключать сделки, разговаривать с неигровыми персонажами. Так что это просто финиш. В то, что ты можешь выбрать себе лозунг фашистов в качестве ника, я поверить уж вообще никак не мог; не такие у тебя были родители и дед, чтобы воспитать неофашиста. ГарГар – это вообще что-то странное. Я даже не знаю откуда их столько набралось. А английский вариант Геракла – это как-то пошло. Да ещё и варвар, фу. Кстати, знаешь какую фракцию выбрал варвар Геракл? Демонов! Блин, он выбрал демонический план и пошёл в рабы к одному из владык. Это какой-то изощрённый вид мазохизма. В общем, разговаривать с ними я бы не стал точно. А тебя система не просто привела ко мне, ты приковылял сюда дважды. Так что, как говорят мудрецы: «Случайности не случайны!». А уж если эти случайности происходят в виртуальном мире, то тем более.
– А почему ты спросил только про Амвросия Адамовича и больше ни про кого? Ведь, если у него только один процент акций, то у кого-то же и другие акций имеются.
– Вообще-то это уже пятый вопрос… – Хаос немного покачался на луче, подсвечивающем ёлочки, причём я готов был поклясться, что луч, словно настоящий гамак, прогибается под его телом, – Ну, да ладно, я сегодня щедрый! Так вот, примерно процентов сорок – сорок два имеет на своём счету государство. Где-то десяток акционеров имеет долю около процента, и это весьма неплохие доли, по крайней мере все эти товарищи входят в совет правления корпорации. В основном это те, кто подсуетились также, как и твой дед когда-то, либо те, кто уже потом выкупил долю по гораздо большей цене у более мелких акционеров. Надо сказать, что в основном защитой именно их интересов занимается Амвросий Адамович, который не спускает на тормозах практически ни одного вопроса, связанного с игрой. Тебе с ним пока соревноваться даже думать нельзя. Этот динозавр пережёвывает на завтрак свыше сотни таких сморчков, как ты. Да-да, ты – сморчок. Или ты думаешь, что я не знаю, кто твой учитель? А кем ещё может быть ученик старика-боровичка, правильно, только сморчок-ученичок. Хм, забавно получилось, хотя и по смыслу правильнее бы слова поменять порядком, но ради рифмы порядком можно и поступиться, как считаешь?
– Чего? – растерялся я, – Ты же вроде об акционерах говорил!
– А, ну да! В общем, есть ещё некто, имеющий в своём активе около тридцати процентов акций и остальные акции размазаны тонким слоям по несущественным акционерам. Кстати сказать, что с каждым годом число этих несущественных держателей акций сокращается. Необязательно прямым устранением. Тут действует и запугивание, и простая купля-продажа, но и случаи преступлений нередки. Кстати, возможно мои данные устарели. Был однажды довольно забавный случай. Однажды наше государство выложило на биржевые торги часть своих акций. Так акции улетели в тот же самый момент, как были выложены. Никто даже ничего осознать не успел, не говоря уж о том, что узнать о самом факте их появления в продаже. А выложено было два процента. И это, надо сказать, довольно неплохая сумма. Далеко не всякая страна обладает таким бюджетом, сколько стоили эти акции, и вот они вот так моментально исчезли с торгов, словно стоили какие-то жалкие копейки. Насколько мне известно, отследить цепочку счетов, по которым прошла оплата, так и не удалось. И это наводит на разные интересные мысли. Словно этот таинственный покупатель не просто был в курсе о продаже, а буквально стоял с деньгами наготове, чтобы успеть перехватить все возможные транзакции по купле-продаже акций корпорации. Отчего-то после этого наше государство больше не спешит поделиться своими активами – боится таинственного акционера, мол, а вдруг он захватит власть в корпорации? А любое государство делиться властью очень не любит, и наше не исключение. Вот и припрятали они акции до поры, до времени. Теперь исподтишка наблюдают за теми, чьи паи в корпорации увеличиваются. Кстати, Амвросий Адамович работает не только на себя и мелких акционеров, он одновременно умудряется работать ещё и на государство, защищая и его интересы. Многогранный товарищ, не правда ли? Фактически, он – главная затычка в бочке корпорации. Где что-то прохудилось – тут же зовут его. Вот я и поинтересовался, познакомился ли ты с ним уже или нет. И поскольку всё-таки да, то какой-то интерес для него ты явно представляешь. А вот какой? Тут уж тебе виднее…
– Мда, что-то от твоих объяснений всё только запутаннее стало.
– А я разве обещал всё разложить по полочкам? – в этот момент одна ёлочка согнулась и принялась обмахивать своей верхушкой моего собеседника, как опахалом, – Что-то жарковато стало, ты не находишь?
– Да, есть немного, – согласился с ним я, и тут же вторая ёлочка принялась обмахивать уже меня. Эффект был почти как от вентилятора. А что, удобно!
– А расскажи-ка мне про детский дом. Как долго ты там пробыл, что там интересного? Я слышал, нынче там все дети обучение тоже в капсулах проводят?
– И не только обучение, но и всё свободное время. Они живут словно зомби какие-то. Из капсулы вылезают только затем, чтобы поесть и в туалет сходить. Всё остальное время торчат в виртуале. Они скоро совсем забудут, каково это жить в реальном мире. Впрочем, и я там себя вёл не лучше. Ну нечем там себя занять в свободное время. Казалось бы, огромная площадь здания, множество комнат, где могли быть и спортзал, и какие-нибудь обучающие классы, а по факту – просто голые комнаты, где нет ничего.
– Мда, забавно. А по государственной программе в детдомах должны быть классы со станками, обучающими детей различным профессиям: токарь, столяр, фрезеровщик, повар, швея, раскройщик и много чего еще. Понятно, всё как всегда: гладко было на бумаге, да забыли про овраги, то есть про чинуш, хотящих свой кусочек хлеба с маслом и толстым слоем икры.
– Типа того. Так кроме того, меня там хотели подсадить на зависимость от стопроцентного виртуала. Кстати, этот момент действительно существует?
– К сожалению, действительно вероятность этого может возникнуть. Но для этого надо во-первых: зависать в игре на стопроцентной чувствительности, чтобы не отличать реальный мир от виртуального, а во-вторых: надо не вылезать из игры сутками, если не неделями, и, наконец, в-третьих: надо, чтобы окружающий реальный мир не имел ни одного якоря, привязывающего к себе. Но цифры там в рамках статистической погрешности, то есть: из одного миллиарда зависимыми станут меньше тысячи. Хотя это для окрепших мозгов, для детских, более подверженных любому влиянию извне, цифры, думаю, будут побольше, но такие эксперименты никто не даст провести, чтобы выявить реальные показатели, ведь тогда могут игру ограничить возрастным цензом, а то и вовсе прикрыть.
– На самом деле такие исследования проводятся. Под шумок, в детских домах. По-крайней мере, именно так действовали в моём. Ну а директриса всё это дело благополучно покрывала, если не организовала.
