Как-то с актёрской игрой у Лица не заладилось или он специально всё так провернул, чтобы перед хозяевами отчитаться: так, мол, и так, я пытался, но не получилось… Мда, что-то меня совсем уже заносит, кругом сплошные интриги, коварство и двойное дно. Так недолго и с ума сойти, заполучив манию преследования. Хотя, как говорил кто-то умный: даже если у вас мания преследования, то это ещё не значит, что за вами не следят.

Дальше было небольшое путешествие в пещеру спящих, ничем особенным оно не выделялось, кроме разве что Чумадца – он верно трусил рядом, словно старый верный пёс. На ходу он старался не разговаривать. Берёг дыхание? Не думаю, но тем не менее… Лицо тоже отчего-то не был настроен на общение. Так молчком мы потихоньку и дошли. Лицо проводил меня до тёмной комнаты, где меня морганием встретил уже знакомый светящийся летающий глаз из драгоценного камня. Тот в свою очередь проводил до Голоса. Голос приветливее не стал, скорее даже наоборот, выражение лица у него было такое, словно он всё время моего отсутствия только и делал, что ел лимоны. В общем, если бы такую перекошенную рожу я встретил в тёмном переулке, то даже и не знаю, не хватил бы меня Кондратий при одном её виде. Он общаться со мной тоже не пожелал, ткнул пальцем в направлении стеклянных саркофагов и отвернулся. Ну и ладно, я тогда с ним тоже разговаривать не буду. Тоже мне «голос»: ни слова не проронил.

Завалившись в подъехавший и приветливо распахнувшийся саркофаг, я стал ждать встречи. Внезапно мне так показалось внутри уютно и мягко. А тут я ещё вспомнил, что для встречи надо закрыть глаза, в общем всё одно к одному… Как же давно я хотел поспать! Вырубился я мгновенно.

Проснулся я на лесной полянке под ласковым летним солнышком под пение какой-то лесной пичуги. Напротив меня сидел мой учитель — старичок-боровичок и прикармливал оленёнка. Рядом скакали с дерева на дерево белочки, в траве шныряли зайцы и ёжики, неподалёку мелькнул пушистый рыжий хвост лисы. Мда, не хватает только волков и медведей. Меня не покидало какое-то ощущение неправильности от развернувшейся картины, какая-то зудящая мысль не давала мне покоя.

– Мда! — заговорил мой учитель, заметив, что я проснулся, – Я даже и не знаю, как на это реагировать. Это ж насколько надо растерять всё уважение и здравый смысл, чтобы припереться в гости к такой уважаемой фракции как «спящие» и банально завалиться спать? Вот уж ты точно истинный приверженец хаоса. Для тебя, что, совсем нет никак авторитетов?

— Почему же? – кажется, я всё-таки попал к спящим, пусть и с небольшой задержкой, зато с каким большим удовольствием выспался… – Есть, конечно! И вы сейчас, кстати, в образе одного из них.

– Однако! В таком виде мне представать ещё не случалось. Да и окружающая обстановка несколько непривычна, хотя, должен признать, весьма забавно, что всех моих коллег ты перекроил в различных животных. А как смотрелась передача распоряжений — кормёжка оленя, если бы это не было плодом вашей фантазии, то я бы подумал, что к нам сам Хаос заглянул на огонёк. Он очень любит такие мелкие проказы.

— И вам здравствовать! – наконец-то вспомнил я о правилах приличия.

— Хм… Да, поздороваться я как-то позабыл. Что ж, юный адепт хаотического добра, отмеченный самим Хаосом, здоровья и тебе! Как тебе наш Бог? По добру ли, по здраву с ним беседа прошла? Может он передавал нам какие-то свои пожелания? Ну, не томи: что тебе говорил Изначальный? Поделись, ежели не секрет…

-- Да ничего особенного, так с ним поболтали о пустяках всяких, немного обсудили мои приключения, немного он рассказал об истории мира. Ну так, ничего особенного.

– Ничего особенного? С тобой разговаривал Изначальный Бог, из которого всё произошло и в которого всё вернётся, рассказывал тебе об истории мира, и ты говоришь, ничего особенного?

– А что тут такого? Ну Бог… Ну Изначальный… Говорил что-то…

– То есть ты даже не подумал утруждать себя запоминанием его речей? Вот отчего всегда так? Почему боги благоволят тем, кто их не ценит? – он картинно поднял руки вверх и на пару мгновений застыл. Вскоре руки бессильно опустились, и, вздохнув, боровичок, который не боровичок, продолжил, – Женщины тоже почему-то выбирают тех, кто на них не обращает внимания. Как думаешь, может в женской части рас больше божественного начала и они ближе к богам, нежели мы?

– Не знаю, – я даже немного растерялся от такой постановки вопроса, – Но Хаос говорил, что его называли и женским именем тоже.

– Мда… Очень ценную информацию ты сообщил… Нет бы что полезного рассказать…

– Что полезного-то?

– Да я и сам не знаю… Просто ты был у нашего Бога, не с аватаром встречался, не голос его услышал в своём сознании, который можно принять за очередной пьяный бред, нет, – разговаривал с ним самим! И что ты можешь сказать? Хаоса когда-то кто-то называл женским именем. Да у любого уважающего себя бога есть мужская и женская ипостась – для более простого понимания смертными. Это как две части единого целого. Это как бог войны и богиня победы, бог плодородия и богиня уробая, Бог любви и богиня верности.

– А как же ревность? – невольно влез я со своим вопросом.

– Ревность – это собственничество, поэтому богиня ревности – это оборотная часть бога жадности. Но ты прав, есть некие весьма противоречивые чувства, казалось бы, имеющие в корне одну и ту же основу. Но различия у них есть, и они довольно существенные. Да возьмём хотя бы твой пример: любовь и ревность. Любовь подразумевает верность тому, кого любишь, ибо он или она – является продолжением тебя самого, та самая недостающая часть, которая ощущается всем телом. Если человек любит и верит своей любви, он будет верным и будет того же ожидать от своей пары, в этом случае у него нет нужды в оковах ревности. Значит, если человек ревнует, то он не верит, а значит и сам такой же. То есть, может предать, обмануть, уйти от своего любимого. В таком случае, это не любовь, а жажда обладания, то есть та же ревность, но в начальной стадии – стадии захвата.

– А у ревности несколько стадий?

– Конечно, как и у любого другого чувства, у ревности есть несколько стадий: захват предмета вожделения, удержание – наиболее яркое представление ревности, и при утере – стадия попыток возврата. Впрочем, не о том мы говорим. Вот как ты меня с речей о нашем боге увел на чувства? Хотя при разговорах о Хаосе, ещё и не такое возможно…

– А почему у меня Лицо отобрал несколько артефактов?

– А потому, что они опасны не только для тебя самого, но и для окружающего мира. Да и потом, как-то это нечестно, когда один удачливый мошенник, который даже особо по хранилищу сам не ходил, а просто проехался внутри своего питомца, утащит из хранилища едва ли не десяток вещей. Нет, рекламу для нашего хранилища это создаст знатную, но дешёвый популизм, это не то, что нам нужно. Да и денег у нас вполне хватает.

– А зачем вы тогда вообще пускаете посторонних в своё хранилище?

– Ради развлечения. Скучно же, когда ничего и нигде в твоём ведомстве не происходит, вот мы и пускаем неких, особо отличившихся, внутрь одного из наших хранилищ, чтобы посмотреть, что ему удастся вынести и как он после с этим жить будет. Впрочем, обычно такой артефакт недолго остается в руках частных лиц и быстро попадает в различные коллекции или закрытые хранилища. Откуда он вскоре снова оказывается у нас.

– Как?

– Очень просто. Воры. Очень хорошие воры. ОЧЕНЬ хорошие. Можно сказать, лучшие. Иногда некоторые владельцы сами возвращают нам наши артефакты, дабы заручиться нашей поддержкой, но это единичные случаи, большинство почему-то надеются на свою систему охраны. Зря. Совершенно зря. Впрочем, все это неважно. Я так понимаю, ты хотел обсудить размер компенсации за изъятые у тебя артефакты?

– Э-э-э да, хотел бы.

– Что ж, в таком случае могу предложить тебе цербера.

– Цербера?

– Ну да, цербера, того двуглавого пёсика, что сидит на привязи у одного знакомого тебе мага, ведь вы, кажется, нашли с этой собачкой общий язык и ты хотел его себе. Стоимость его выкупа мы берём на себя. С тебя же снятие всех претензий по поводу изъятия у тебя артефактов, – видя моё желание что-то сказать, боровичок меня резко прервал, – Да-да, включая даже те, о которых Лицо не упоминал, но утащил. Они тебе тоже не нужны. Ну, что скажешь?