Малахай ждал. Григори не знал, что его засекли. Малахай видел, как на лице женщины мелькнуло подозрение. Она не знала этого человека, но поняла, что он следит за ней. Возможно, почувствовала это. Незнакомка оказалась проницательнее простого человека, поэтому Малахаю было необходимо проявлять осторожность. Он зашёл в уличное кафе, заказал чай и продолжил жевать миндаль. Наблюдая за улицей поверх солнцезащитных очков, он делал вид, будто читает оставленную кем-то газету.

По пришествии сорока пяти минут женщина вышла. Недолго потопталась у входа, держа перед собой карту, а на самом деле окидывая взглядом улицу из-под очков. Убедившись, что преследователь ушёл, она снова начала восхождение на холм.

Пересекла улицу и направилась в сторону ипподрома. Малахай пошёл следом, волосы на его затылке встали дыбом. Стены из булыжной кладки и византийского мрамора нашёптывали многовековые тайны. Краем глаза он видел, как древние надписи на стенах переливались чёрно-серым сиянием. Женщина остановилась, сделала снимок старого кладбища и пошла дальше. На ходу Малахай заметил, как на солнце лениво потягивается кошка.

«Кто она? Почему привлекла внимание солдата григори? И главное, почему тот так необычно охотился за ней?»

Григори не проявляют сдержанности при соблазнении жертвы. Их порочное очарование непреодолимо. Если жертва переживала встречу, то слетала с катушек. За столь осторожной слежкой скрывался довольно-таки загадочный мотив.

Незнакомка прошла вдоль ипподрома мимо очередных туристических «ловушек» и свернула направо к небольшому кафе. Дойдя до переулка, убрала карту и увернулась от выезжающей со стоянки машины. Казалось, она целенаправленно шла к тупику, но затем резко свернула влево и исчезла. Малахай осторожно последовал за ней, надеясь, что не бросается в глаза. Он подошёл к зданию, занавешенному брезентом, и остановился прочесть табличку с подробным описанием реконструкции строения, в котором размещался музей. Краем глаза он заметил, как женщина подошла к старинному османскому дому, который вероятно был одним из многих «бутиков-отелей», возведённых за последние пару лет. На улицу вышел обходительный швейцар, распахнул дверь и заметил Малахая. Тот сразу же пошёл прочь.

Малахай повернул к ипподрому, рассмотрел горящие красные фонари перед китайским рестораном около отеля и отправился обратно к Галате[3]. Женщина, кем бы она ни была, остановилась в небольшом отеле. Он найдёт её снова, если захочет. Что касается странного поведения григори…

Нужно расспросить Дамиана, видел ли он нечто подобное прежде. У его хранителя на столетия больше опыта. Может он и склонен к безрассудству, но знает, как использовать данные ему таланты.

Засунув миндаль в карман, Малахай переключился на решение более практичных вопросов. Из-за жары и слишком большого количества съеденного солёного миндаля его мучила жажда. Бросив последний взгляд на деревянный фасад отеля, он направился домой.

***

Малахай захлопнул дверку небольшого холодильника.

— Неужели никто кроме меня не покупает пиво? — разнёсся крик по пустой кухне. — Раз не покупаете — не пейте!

— Ты слишком много времени провёл в Гамбурге. Сейчас ты в Стамбуле, здесь пьют ракию[4], — послышалось тихое бурчание сверху.

Максим, без сомнения, валялся в кровати, ожидая, когда спадёт жара.

— Или чай, — вторил ему ещё один голос с сильным русским акцентом. Если Максим на верху, там и его брат Лев. — Галлоны чая.

— Я бы сказал океаны.

— Если бы в Босфоре текла водка…

— Братья из Одессы могут уже заняться этой проблемой.

Дамиан вошёл на кухню, не сводя взгляда с верхнего этажа, где продолжали подшучивать друг над другом двоюродные братья.

— Пей воду. Ты пока не привык к местной жаре.

Малахай состроил гримасу.

— Я в порядке. Я же стамбулец.

Хранитель достал бутылку из холодильника и кинул ему.

— Но ты не жил здесь сотню лет, в городе стало жарче.

— Глобальное потепление, — выходя из библиотеки, прокомментировал Рис и протянул руку за бутылкой. Бедняга не переставая потел уже три дня — не удивительно, учитывая, что столько же не работал кондиционер. Тёмно-каштановые волосы прилипли ко лбу, обычно бледная кожа раскраснелась.

— Человеческая активность вырабатывает тепло. Больше людей — больше тепла. Не говоря уже об изменении климата. Проклятые люди и их машины уничтожат нас всех.

Дамиан и Малахай лукаво переглянулись. Сварливый британский учёный вечно тосковал по до индустриальным временам.

— От жары ещё никто не умирал, Рис! — прокричал сверху Лев.

— Но твоё нытье отлично заменяет пытки, — добавил Максим. — Разве Женевская конвенция не запрещает скулёж?

— А она на нас распространяется?

— Спроси Риса, он все знает.

Лицо учёного становилось все багровей.

— Если бы я не единственный работал….

— Прекратили.

Нужно было только одно тихое слово Дамиана, чтобы четверо мужчин замолкли. Даже на втором этаже могли слышать голос хранителя.

Дамиан был среднего роста и веса. Стоило ему захотеть, люди останавливались, заглядываясь на него, или же проходили мимо — всё зависело исключительно от него. Единственным приметным в нём были замысловатые татуировки, полностью оплетавшие руку. Малахай знал, что они были и на ногах, но Дамиан тщательно скрывал узоры. Малахай взглянул на свои собственные татуировки. Четыре века работы книжником, а он и на половину не покрыт такими же узорами, как Дамиан. Кто знал, сколько ему лет?

Дамиан продолжил тихим голосом.

— Лев, ты позвонил по поводу кондиционера?

На лестнице и в холле раздался быстрый топот. Дверной проём заслонила массивная фигура.

— Сказали, придут завтра. Начало лета — работы много. Они заняты.

Бисеринка поты усеивали бледный лоб парня, светло-русые волосы торчали во все стороны как солома. Вслед за Львом шёл Максим, зеркальное отражение брата. Эти двое были неразлучными кузенами, что среди их народа столь же редко, как рождение второго ребёнка. Матери парней были близняшками, и поэтому они сами выглядели как близнецы. Даже их татуировки казались практически одинаковыми, а вот характеры полностью противоположными.

— Значит, до завтра кондиционера не будет? — уточнил Рис.

Дамиан пожал плечами.

— Спим на крыше. Там есть кровати, а после захода солнце ветер будет не таким горячим.

По какой-то причине Малахай вспомнил о женщине, которая проскользнула в деревянный дом неподалёку от Айя-Софии[5]. Тот ничем не выделялся: классическая османская постройка. Вероятно, внутри темно и прохладно. Возможно, даже дворик есть. И кондиционер.

— Нужно было дальше следить за той женщиной, — пробормотал он.

Дамиан уловил фразу.

— Какой женщиной? Почему ты за ней шёл? Знаешь ведь, что тебе это запрещено.

— Я похож на глупого мальчишку? — Малахай взглянул на хранителя. — На рынке специй была женщина. Она привлекла внимание солдата григори. Я следил за ним, а он за ней.

Веселье в комнате как ветром сдуло. Все знали как опасно нападение григори.

— Успел ли ты его убить, прежде чем он добрался до девушки? — спросил Максим.

При мысли о смерти григори Рис кровожадно улыбнулся, забыв про свои страдания.

— Освободил ли ты душу, чтобы та отправилась на суд, брат? Жаль, я не смог помочь.

— Нет, не убил. Я ведь должен соблюдать осторожность, забыл? — он пристально посмотрел на Дамиана. — Кроме того тот вёл себя… странно. Я хотел расспросить тебя об этом.

Дамиан сощурил глаза.

— Странно, это как?

— Он охотился за ней, но не как обычно. Ни разу не приблизился. Не попытался очаровать. Наоборот, старался остаться незамеченным.

Лев покачал головой.

— Нет, так они не охотятся. Они соблазняют. Они…

— Мы все знаем, как ведут себя григори, Лев. — Дамиан пристально посмотрел на Малахая. — Что произошло?