Александра не уходила. Молча сидела по ту сторону своей могилы и смотрела на него понимающе, пропустив оскорбление мимо ушей.

— Что, не нравится? Тебя нельзя согнать с твоей собственной могилы? Отлично, оставайся. Тогда уйду я.

Он встал и сделал несколько шагов. Затем оглянулся. Мертвая Александра тоже поднялась на ноги и спокойно смотрела вслед.

— Я уйду, — повторил Валентин. — А ты убирайся из моей головы. Ты умерла, не маячь перед глазами.

Он дошел почти до края кладбища.

Потом развернулся, в несколько размашистых шагов оказался рядом с могилой и поднял оставленную бутылку. Фигурка смотрела на него уже без ненависти. Глаза слабо светились, но днем это было почти незаметно.

Валентин выдернул пробку и сделал глоток.

— И что, — полушепотом спросила Алиса, — вы вернули Александру?

Часы показывали без десяти четыре. Глухая зимняя ночь не сдавала позиций. На столе остывал горячий чайник. В кафе появилось еще несколько новых посетителей. Влюбленная парочка давно ушла. Троица мужчин в деловых костюмах, как заведенные, налегали все на новые блюда.

— Вернул, — ответил Ландау.

Его лицо было в тени, но Алиса видела, что он спокоен. Давние воспоминания стали историей. Так старики рассказывают внукам о войне — без эмоций, давно пережив все, глядя на собственную жизнь с высоты прожитых лет, будто на экран в кинотеатре. Нет, немного не так. Но разница, пресловутое «немного», ускользала, стоило подобраться поближе.

— Тогда…

Алиса так и не решилась спросить «тогда почему ее сейчас нет, а все ведьмы рассказывают, что она давно умерла?» Крепла уверенность, что в момент, когда его рассказ закончился, все только начиналось. Но о самом важном Ландау, по обыкновению, умолчал.

— Это уже другая история, — подтвердил он. — И ее Сулею знать не стоит. Во всяком случае, полностью. Свою часть он и так должен помнить.

— Сулею? — Алиса бросила быстрый взгляд на мужчин в деловых костюмах. Те усиленно работали вилками.

— Да. Суть в том, что Некрополь с тех пор появляется регулярно. Обычно он вылезает вскоре после того, как хранитель зелья изменит что-то важное или внесет слишком много изменений. То, что Сулей достал дар кого-то из мертвых магов, могло и не привести к появлению Некрополя. Но у Марианны были еще сообщники. Вы говорите, их освободили…

— И их тоже приговорили к лишению магии? — На суде много кого к нему приговаривали, но Алиса не была лично знакома ни с кем, кроме Марианны. Какие-то сухие, ничего не значащие имена.

— Ну да. Теперь Сулей захочет вернуть магию и им, если с Марианной вышло так просто. Некрополь реагирует на попытки изменить… скажем так, естественный ход жизни и смерти. Если вовремя его не остановить, его обитатели прорвутся наружу и утащат за собой некоторое количество смертных. Смертные не могут противостоять зову.

Зомби-апокалипсис. Все сходилось. Вряд ли эти обитатели Некрополя кусали людей, как в фильмах про зомби, и вряд ли они их ели, но легче от этого не становилось. Алиса радовалась, что успела поесть, иначе сейчас непременно потеряла бы аппетит. К счастью, на чай он не распространялся.

— И Некрополь можно остановить тоже с помощью зелья? Странно как-то. Клин клином?

— Почти, — усмехнулся Ландау. — Любое использование зелья открывает ход за грань. Если слишком часто бегать туда и кого-то забирать, а кого-то отводить, другие обитатели забеспокоятся. Тогда нужно снова идти к ним и утихомиривать. Кроме того, при всех этих громких названиях — хранитель, повелитель — мы действуем за гранью вслепую. То, что там начинается, выходит далеко за пределы нашего разумения. Смертные говорят, что никто еще не возвращался с того света, чтобы рассказать, какое из их учений о посмертии правильное. Хранители возвращались и возвращали других… Но к ответу это не приблизило.

Алиса помолчала, обдумывая. Постаралась представить себе, как можно действовать вслепую, но добиваться желаемого. Нет, наверное, можно… Так же, как действовали средневековые лекари. Проделывали ряд бесполезных манипуляций, и когда больной выздоравливал, решали, что все делали правильно. Даже если это было кровопускание или «королевские капли» из перетертых черепов.

— Идиоты, — наконец резюмировала она. — И те, кто создал эту штуку, и те, кто… э-э… ладно, не знаю, может, пользоваться ею и можно, да и деваться некуда, если нужно остановить Некрополь. Но все-таки вы не искали другие способы его остановить?

— Боитесь назвать меня идиотом? Ну что же вы так, — попенял Ландау. — Скоро это станет хорошим тоном. Я, конечно, искал способ остановить Некрополь и даже его уничтожить. Пока не нашел. Сулей об этом не знает. Еще он не знает, как именно нужно действовать, чтобы загнать Некрополь обратно. С четырнадцатого года эта нечисть не появлялась. Поэтому Сулей арестует меня под каким-нибудь предлогом, чтобы допросить и узнать, как с ней справляться.

— А просто спросить он не может? — удивилась Алиса.

— Идти ко мне на поклон после того, как одержал такую блестящую победу и выставил меня из кабинета на радость магическому сообществу? Вы что-то низко цените Станислава, — улыбнулся Ландау.

Действительно, подумала Алиса. Что это она. Победители не просят у побежденных совета, они сами знают, что делать. А если не знают, то никому этого не показывают. Иначе какие из них победители?

— И вы собираетесь рассказать ему то, что сочтете нужным, а потом сбежать, — полуутвердительно произнесла она. — А дальше что?

— Ничего, — Ландау рассеянно отпил из своей чашки. — Дальше буду наблюдать. Либо очень скоро произойдет что-то новое, либо Сулей будет спокойно править еще лет сто ко всеобщей радости. Потом, конечно, все равно придется что-то делать. Если постоянно продлевать себе жизнь с помощью зелья, это неважно сказывается и на Некрополе, и на остальной окружающей действительности.

— Что-то новое, — Алиса выцепила главное из этой тирады. — Что именно?

— Не имеет значения. Увидите. Я предупреждал Станислава о разных вероятностях еще в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом. Если он не послушал — его дело.

«При чем тут Станислав, если вас спрашиваю я?» — хотела уточнить Алиса. Но заметила, что Ландау снова смотрит на мужчин в деловых костюмах.

Прошел час или полтора с начала беседы. Мужчины все еще ели, и еда у них не заканчивалась. Как будто их поставили на бесконечный повтор. Официант не обращал на них внимания. Алиса тоже забыла бы о них, едва увидев, если бы спутник не наблюдал за ними краем глаза.

— Если они нас слушают, почему было сразу не уйти? — спросила она. Мужчины жадно, будто только что вернулись из пустыни, припали к чашкам с кофе.

— Ничего нового Станислав не узнает, а вспомнить старое ему полезно, — сказал Ландау. — Но я все-таки надеюсь, что они погодят меня арестовывать и дадут хотя бы отвезти вас домой.

Ясно. Значит, ничего больше ей не расскажут. А жаль. Теперь Алисе было жутко любопытно узнать, что случилось после того, как он вернул к жизни Александру. И почему он говорил, что предупреждал Сулея о последствиях в восемьдесят седьмом году, если Сулей утверждал, что Ландау украл какую-то тайну и завладел зельем в восемьдесят третьем. Он потом отдал зелье Сулею? А после этого забрал обратно? Было еще что-то?

— Ладно, — сказала она. — Ключи мне не оставите? Цветочки поливать не надо? Котиков-собачек нет?

— Нет.

— А зря. Вам бы подошел кот. Черный.

— Буду иметь в виду, — Ландау снова усмехнулся.

Уже садясь в машину, Алиса заметила, что трое мужчин в костюмах вышли на стоянку и самозабвенно ковырялись в моторе черного «мерседеса». Но до самого ее дома они больше не показывались на глаза.

Зайдя в квартиру, она прильнула к кухонному окну, из которого просматривался двор, и, не включая свет, наблюдала, как Ландау уезжает. Казалось, что те трое схватят его прямо на месте. Но машина беспрепятственно свернула за угол и скрылась.