В свои неполные четырнадцать Шевонна выглядела вполне сформировавшейся девушкой. Детская припухлость куда-то исчезла, оставив великолепно вылепленное лицо. Ослепительно блестевшие голубые глаза были оттенены длинными темными ресницами, черные брови резко контрастировали с золотистыми пышными вьющимися волосами. Сегодня она оставила их свободными, собрав в пучки только по бокам и заколов сверху букетиком полевых цветов.

Несколько лет назад Шевонна любила носить коротенькие платьица, выражая таким образом свой протест против мира взрослых. Сегодня на ней было платье в голубую клетку, отделанное кружевами, ярусами нашитыми на подоле. От вида такой невинной красоты у Луизы перехватило дыхание. Ведь она сама была немногим старше дочери, когда влюбилась в Дэна.

Марш женщин проходил по Циркуляр-Квэй, где когда-то большая морская стачка переросла в бойню, укрепившую и без того сильные позиции Союза рабочих и Лейбористской партии ее мужа.

Луиза надеялась, что их выступление пройдет мирно, и марш послужит достижению желаемой цели: дать женщинам легальное право на контрацепцию.

Энни ждала их у своего двухколесного кэба. Луиза вдруг осознала, что Энни и в самом деле очень застенчива. И очень проста с ними, несмотря, что для других она казалась гордой и неприступной. Энни и Райан Шеридан теперь открыто жили вместе, подчеркнуто игнорируя общественное мнение.

Энни улыбнулась Луизе тепло и приветливо. — Я беспокоилась, что зрители, запрудившие улицы, вас задержат. Привет, Шевонна, какой очаровательной ты стала, разве нет, Брендон?

Луиза узнала сына Энни сразу, хотя прошло уже более года, как она в последний раз видела его. Он выглядел, скорее, как молодой мужчина, несмотря на то, что ему было… сколько лет? Шестнадцать? Его тонкое и нескладное высокое тело обещало в будущем стать сильным и стройным. Тонкий розовый рубец, протянувшийся через щеку, даже украшал молодого человека.

Луиза вспомнила, что он помог найти ее дочь в день бойни, хотя Дэн почти ничего не рассказывал ей о случившемся в этот день. Брендон церемонно поклонился и улыбнулся.

— Рад видеть вас, миссис Варвик. — И повернул свои каре-зеленые глаза к Шевонне. — Ты помнишь меня?

— Да, мой рыцарь без коня.

Луиза ожидала девичьей шутки. Поведение дочери иногда огорчало ее. Что-то в улыбке Брендона задевало тайную струнку в ее сердце. Это и радовало, и беспокоило ее.

Только открытие золота в Западной Австралии в 1893 году сумело бы удержать экономику на плаву. «НСУ Трэйдерс» — почти государство в государстве — тем не менее успешно вела свой корабль мимо мелей и подводных рифов бурного моря бизнеса.

Дэн тоже пытался вести «Филлипс Энтерпрайсиз» через неспокойное море бизнеса.

Большинство же австралийцев очень сильно пострадало. Не хватало рабочих мест. Цена на шерсть упала. Банки и предприятия сокращали капиталовложения. Это, в свою очередь, выбивало почву из-под ног Союза рабочих.

Казалось, по всему Сиднею вытянулись очереди ожидающих какой-либо работы. Женщины и дети просили милостыню на улицах, грабители стали обычным явлением: отчаявшись найти хоть какую-нибудь работу, мужчины выходили на «большую дорогу».

Дэн последние несколько ночей напряженно думал, пытаясь найти хоть какое-то решение, которое облегчило бы участь бездомных и голодных. Одной из его задумок была Трансавстралийская железная дорога, инвестировать строительство которой он уговаривал еще своего тестя. Уолтер неохотно уделял внимание этому проекту, и как результат железная дорога была построена лишь наполовину, замерев у Порт-Аугуста, на границе с одним из самых пустынных районов мира — Нолларборской пустыней.

Дорога должна была протянуться на сотни миль через опаленную солнцем пустыню, красные песчаные дюны, покрытые солончаковыми зарослями кустарника, сквозь саванну с высохшими акациями. Декабрьское солнце прогревало воздух до ста градусов (по Фаренгейту.). Такие названия, как, например, озеро Разочарования, вполне подходили для описания этой бесплодной страны грубых скал и высохших озер.

Здесь, подумал Дэн, и кроется возможность дать безработным людям работу. Если его план удастся, то железная дорога понемногу протянется и через Нолларборскую пустыню. Все необходимое для жизни на время работ туда можно доставлять на верблюдах.

«Безумный план», — откликнулась «Сидней Пост», но Райан поддержал идею в «Сидней Диспэтч». Так же поступила и Луиза, вдобавок еще пытаясь уговорить Дэна дать работу на строительстве Трансавстралийской магистрали и женщинам.

Дэн едва удержался от насмешки. Он был доволен, что жена активно участвовала в борьбе за права женщин в то время, как американки только еще рассуждали об этом вопросе. Он погладил жену по голове, где сквозь золотистые локоны уже изредка пробивались серебряные пряди.

— Луиза, любовь моя, зной Нолларборской пустыни выдержат только настоящие мужчины, а о женщинах тут и говорить нечего.

— Ба! — рассердившись, она поправила рукой прическу.

Луиза до конца не понимала, какой соблазнительной она выглядела в его глазах с голой грудью, торчавшей из-под сползшего одеяла. Иногда Дэн спрашивал себя, а правильно ли поступил, рассказав жене о своем происхождении? Обнаружив тем самым, что является одним из отпрысков династии Ливингстон-Трэмейн. Но он не мог поступить иначе, это было бы недостойно мужчины. Все, чего он хотел, — оградить свою личную жизнь от вмешательства сестры.

— Может быть, я и американка, Дэн Варвик, — негодующе сказала Луиза. — Но в этом я разбираюсь лучше тебя. Женщины преодолевают трудности наравне с мужчинами с самого основания колонии.

— В Нолларборской пустыне нет женщин.

Глаза Луизы превратились в узенькие щелочки.

— Там живут женщины аборигенов. Они — Хранительницы Грез для следующего поколения белых женщин, и твоя дочь будет первой из них, Дэн Варвик!

1898

Единственным отрадным явлением среди всеобщего финансового кризиса был рост национального самосознания у рабочих и предпринимателей. Своеобразный национальный подъем, не преследовавший однако свержение Британского владычества на континенте. Скорее, он способствовал укреплению позиций Австралии на Филиппинах, где шла война между Испанией и Соединенными Штатами.

Читая об этом в «Сидней Диспэтч», Шевонна была захвачена героикой театра военных действий. Хотя ей еще не исполнилось и шестнадцати, девушка уже проявляла унаследованные от матери силу воли, упорство и независимость натуры. Под влиянием разговоров старшего поколения патриотизм в ее душе вырос до великой и привлекательной идеи.

Поэтому, когда отца выбрали на собрание политических лидеров, самое представительное из всех когда-либо проводившихся в Австралии, Шевонна постаралась приложить все усилия, чтобы сопровождать родителей в поездке в Аделаиду. Из-за соперничества между собой Сиднея и Мельбурна самой подходящей для такого случая оказалась Аделаида, как нейтральная территория.

В Аделаиде вместе с Райаном Шериданом и представителями других колоний Дэниел должен был заняться разработкой проекта федеральной конституции.

— Мы хотим утвердить Австралию как отдельную независимую страну с объединенным правительством, — объяснял Дэн дочери. — Наши колонии станут штатами, которые сохранят за собой большую часть своих прав.

Шевонна вместе с родителями и верной Минни путешествовали по собранному участку Трансавстралийской магистрали. После первого утомительного дня путешествия девушка привыкла к размеренному стуку колес и к саже от паровозного дыма, залетающей в открытые окна и оседавшей на шелковых занавесках.

Март выдался на редкость жарким и влажным. Из своего обитого тиковыми панелями купе Шевонна с любопытством смотрела на проплывающий за окном пейзаж. Величественные горные цепи и пустынные равнины, стаи эму и стада кенгуру с детенышами в сумках привлекали внимание не только городской девочки, какой была Шевонна.