Похоже, в своем сне Алик перенесся в огромную картинную галерею, расположенную под открытым небом. Он шагал по усыпанной оранжевым песком дорожке, а слева и справа от него возвышались гигантские, заключенные в сверкавшие золотом рамы картины. Каждое полотно было высотой метров десять, не меньше, поэтому с близкого расстояния не сразу удавалось распознать, что именно оно изображало. Картины располагались на значительном расстоянии одна от другой и, чтобы обойти всю экспозицию требовалось несколько часов. Возможно, они образовывали большой круг, но Алик не был в этом уверен — оранжевую дорожку частично скрывали от взгляда синие холмы, не позволявшие увидеть конец маршрута.

- Никогда раньше не видел цветных снов, — произнес Алик, которого пугала непроницаемая тишина этого мира.

- Тебе не нравятся краски?

Не успел мальчик ответить на вопрос Шута, как пейзаж вокруг начал стремительно обесцвечиваться, превращаясь в подобие выцветшей черно-белой фотографии.

- Так лучше? — Шут старался выглядеть любезным хозяином, но в его глазах светилось жесткое равнодушное выражение, разрушавшее иллюзию гостеприимства.

- Нет, что вы…

- Да будет свет! — щелчок пальцами, и все вокруг вновь засверкало неестественно яркими красками.

- Куда

я

- Не задавай необдуманных вопросов. Важно не то куда ты попал, а зачем, с какой целью.

- И зачем?

- Человек не знает, что ждет его впереди. Он смело шагает вперед, не подозревая, что под его ногами уже разверзлась пропасть, — усмехнулся Шут, вовсе не собираясь отвечать на поставленный вопрос. — Уверенность в завтрашнем дне — самая большая иллюзия, которой наслаждается человечество.

- Никогда не задумывался над этим.

- А зря. Хотел бы ты знать, Чижик, что ожидает тебя впереди? Завтра, через месяц, через год?

- Наверное.

- Но вдруг там боль, страх, смерть? В неведении спасение и покой.

- Наверное…

Алика здорово озадачили рассуждения Шута. Он не думал о неприятностях, которые скрывались во мраке будущего, надеялся, что впереди его ждало что-то светлое, хорошее, значительное. Надо только вырасти и стать взрослым, тогда можно будет самому распоряжаться своей судьбой, делать то, что считаешь нужным. Но, судя по всему, все было не так просто. Тем временем, оранжевая дорожка привела их к первой из стоявших на синем лугу картин.

- Нравится?

Алик сощурил глаза, пытаясь разглядеть среди хаоса разноцветных мазков, что же именно было изображено на огромной картине. Наконец он сумел увидеть все: полотно изображало юную девушку, бесстрашно раскрывавшую руками пасть свирепого льва. Глаза хищника горели яростью, но на лице девушки не было и тени страха. Она сознавала свою силу и власть над этим грозным зверем.

- Нравится? — настойчиво повторил Шут.

- Да.

- Но это не твоя судьба. Идем дальше.

Мимо следующей картины Шут прошел торопливо, не задерживаясь, и, как почудилось Алику, покосился на нее с испугом. Рассмотреть изображение толком не удалось, но, кажется, на полотне было нарисовано чудовище — выбравшийся из преисподней демон с острозубым трезубцем в руке.

- Здесь все равны, но с Тифоном не поспоришь. Он — Рок, а перед роком склоняются даже те, кто творит людские судьбы. Однако и это не твоя судьба. Твоя ждет впереди.

Они миновали еще две картины — детей гулявших по берегу моря и женщину с повязкой на глазах, восседавшую на престоле с мечом в одной руке и весами в другой. Шагавшему рядом с Шутом Алику все эти фигуры казались очень знакомыми, но он никак не мог вспомнить, где видел их раньше.

- Я приходил к тебе сегодня, почему ты не сделал то, что необходимо? Времени все меньше, а мне не безразлично, кто станет приказывать нам.

- Но я не понимаю…

- То, что следует найти, находится совсем рядом. Стоит только руку протянуть. Иногда старые вещи скрывают маленькие тайны. Надо быть внимательным, надо торопиться. Она уже близко. Круг сужается, она почти достигла цели…

Сначала попав в этот удивительный сон, Алик не испытывал никаких опасений, но теперь слушая непонятные речи своего спутника, начал чувствовать страх. Пока еще смутный, неясный, такой же расплывчатый, как изображение Тифона на холсте, но грозивший обернуться настоящим ужасом. Сказочный мир синего луга таил в себе угрозу, все происходившее здесь отражалось в реальности, меняя жизни людей. Похоже, это было очень страшное место.

- Я хочу назад.

- Вот твоя судьба!

Алик ожидал увидеть очередную картину, но вместо этого обнаружил, что стоит перед пустой рамой, за которой виднелась не нарисованная, а настоящая башня, немного похожая на построенный им замок. Черное облако медленно ползло по перламутровому небу, неумолимо приближаясь к высокому зданию. Вот оно нависло над ним, и ослепительная молния ударила в зубчатые стены. Величественное каменное сооружение раскололось надвое, откуда-то с верхних его этажей полетели вниз маленькие людские фигурки. Все это происходило в гробовом молчании, и не было слышно ни криков людей, ни грохота грома. Тишину странного мира нарушали только позвякивание бубенцов да негромкий голос Шута:

- Никто из смертных не знает, что ждет его впереди, но все отвешено и отмерено, и здесь рождается судьба. Ты не властен над ней и все же способен на очень многое. Ты — связующее звено, посредник, ты обязан помочь нам. Она близка. В ее душе — ураган страстей и безумия. Она погубит всех!

Но Алик почти не слушал эту пылкую, хотя и произнесенную тихим голосом речь. Он думал о тех, кто свалился с расколотой молнией башни. Конечно, все это было только сном, но что если сном вещим?

Перламутровое небо темнело, тучи надвигались со всех сторон, превращая день в ночь. Испуганный мальчишка хотел спросить что-то у Шута, но тот исчез, растворившись в воздухе. В страшной тишине вспыхивали одна за другой молнии, откалывая от башни огромные куски, ужас становился все сильнее, а гроза яростнее. В какой-то миг Алик подумал, что погибнет здесь, в этом безумном, нереальном мире, откуда не было выхода и пути к спасению, а потом порыв ветра подхватил его, как бумажный листок, закружил в стремительном вихре…

Аннушка сидела за письменным столом, просматривая конспект по истории. Несмотря на то, что в канун майских праздников вовсе не обязательно было грызть гранит науки, такое времяпровождение успокаивало девочку, позволяя отвлечься от неприятных воспоминаний. Посещение квартиры Алика, где несколько лет назад произошло непонятное и пугающее событие, расстроило ее, и теперь в памяти то и дело всплывали зловещие образы — загадочный, обращенный в себя взгляд гадалки, ее иссохшие, словно принадлежавшие скелету руки, переворачивавшие одну за другой старинные карты, нарисованная Смерть, которая, как почудилось тогда Аннушке, качнула своим голым черепом, словно приветствуя ее. Надо было не думать об этом нелепом происшествии, заниматься делами, но избавиться от воспоминаний оказалось не так-то легко. К тому же настроиться на рабочий лад, мешало тихое постукивание, назойливо звучавшее в ушах.

В комнату заглянула Александра Георгиевна. Вид склонившейся над учебниками племянницы растрогал и умилил пожилую женщину. Она ничего не знала о самовольном Аннушкином побеге из школы, а потому думала, что видит перед собой реальное воплощение идеального ребенка. Немного понаблюдав за девочкой, довольная тетушка отправилась к себе. С уходом Александры Георгиевны затихший было стук, возобновился и даже стал громче.

На самом деле Аннушка просто смотрела в исписанную каллиграфическим подчерком тетрадь, не понимая смысла слов. Она пыталась сосредоточиться, однако назойливый звук не позволял сделать этого. Сегодняшней ночью Аннушке приснилось, будто его издавала покачивавшаяся лошадка-качалка, нарисованная на подаренной тетушкой картине, однако это вряд ли следовало считать убедительным объяснением происходящего. И все же девочка поднялась со своего места, подошла к висевшему в нескольких шагах от нее полотну.