В ВПК России и СССР основной болезнью было стремление начальства "обмануть природу", исполнителям ставились нереальные сроки, протесты не принимались. В итоге на производство спихивалась "сырая", недостаточно проработанная (а попросту говоря, неработоспособная) конструкция. Потом она "дорабатывалась" в течение времени, в 2-3 раза большего, чем требовалось для нормальной разработки (а точнее, переделывалась с самого начала, но так, чтобы использовать хотя бы частично то, что уже сделано, что усложняло задачу вдвое). Было характерно нежелание тратить средства на обучение сотрудников. Сотрудников не учили ни работе с компьютерами, ни работе с системами компьютерной графики, ни даже быстрой печати на клавиатуре. Деньги для покупки компьютерного оборудования и программ выделялись, а вот денег на обучение почему-то никогда не находилось, хотя это стоило в сотни раз дешевле. Никак не собирался опыт сотрудников ни в проектировании, ни в работе с программами, методы быстрой работы с программами не собирались и не распространялись, стандартизация оформления при работе с файлами не проводилась.
В итоге выпускник ВУЗа оказывался один на один с порученным заданием, без каких-либо образцов, кроме сделанной ранее второпях халтуры, и с нереальным сроком на разработку. Выкручиваться оставалось лишь с помощью собственной изобретательности.
Отдельная песня - это внедрение компьютеризации в проектирование. Как правило, начиналось это всё с покупки компьютеров и назначением начальником отдела компьютеризации кого-нибудь совсем не из этой области. Конструкторам ставили компьютеры и системы двумерной графики, не научив ничему. Люди начинали что-то рисовать "одним пальчиком", производительность труда падала вдвое. Потом кто-нибудь из конструкторов покупал за свои учебник и показывал другим, как чертить более - менее эффективно с помощью простых методов, производительность возвращалась к обычной или даже увеличивалась вдвое за счёт того, что на компьютере всё делается немного быстрее. Однако, стандартизация оформления при этом не проводилась, сложные и быстрые методы работы с программами не использовались, из-за чего производительность труда так и оставалось на уровне примерно вдвое ниже, чем могла бы быть.
Потом конструкторам ставили системы трехмерной графики (опять же ничему не уча) и внедряли какую-нибудь программу хранения и организации файлов. Криво работающая система управления файлами блокировала работу напрочь, неумелая работа с программами трехмерной графики снижала производительность в разы, но начальник отдела внедрения, показав высшему руководству образец полностью сделанного в трехмерке изделия, почивал на лаврах и говорил: "У нас всё хорошо". А руководство КБ после этого писало статьи в журналы, посвящённые компьютеризации, что на предприятии внедрено трёхмерное проектирование и автоматические системы учета состава изделия на всех стадиях жизненного цикла. Некоторые издавали приказы с запретом работать с чертежами и плоской графикой, в духе "теперь мы всё делаем в трёхмерке". Потом, правда, когда к ним приходили и говорили, что 90 процентов документации до сих пор выпускается в виде чертежей и сделать иначе невозможно, разрешали работать с чертежами "временно".
Юмор в том, что один раз сделать макет изделия (самолёта, корабля) в программах трёхмерной графики по готовым чертежам несложно. Самое сложное начинается тогда, когда вам приходится его изменять. Вот тут проблемы растут снежным комом. В реальной жизни документация самолёта или вертолёта изменяется постоянно. Где-то надо исправить ошибку, где-то поставить новый блок, где-то заказчик хочет новую планировку. Это происходит как при разработке изделия, так и после начала серийного выпуска. При разработке отрисовываются десятки вариантов, после начала производства "вылезают" сотни и тысячи ошибок, которые надо исправить и отразить в документации. Если у вас программа хорошая и позволяет изменять сделанные в трёхмерке детали, если их делал опытный человек, то вы сможете взять из хранилища старые детали, потратить несколько часов на изменение и сохранить изменённую деталь. А если у вас программа плохая, которая теряет все связи при переделке, или деталь делал неопытный, необученный человек, вам будет быстрее переделать деталь с самого начала (а это зачастую несколько дней работы).
Трёхмерная графика сама по себе очень дорогая и трудоёмкая забава. Трудоёмкость создания даже начальной конструкции в трёхмерке в разы больше, чем при плоском черчении, даже при использовании самых лучших программ. Соответственно, потребность в конструкторах растёт кратно. Если конструкторов в России не хватало даже для выпуска плоских чертежей, то где их взять для работы в трёхмерной графике? Читателю, я думаю, уже понятно, чего стоят приказы "теперь мы все конструкции выпускаем в трёхмерной графике". Это обман, самообман и имитация.
Для реальной жизни изначальную конструкцию надо постоянно менять и переделывать, поддерживать макет в том же виде, как и реальное изделие. Трудоемкость такой работы больше, чем при разработке нового самолета. Для этого необходимо ещё больше конструкторов, в разы больше. Ни одно из современных российских КБ до такого ещё не дошло, все помпезные заявления больших начальников о том, что "у нас всё делается в трехмерной графике", реальности не соответствует. При попытке отрабатывать все изменения все российские КБ встанут, им для этого необходимо в разы больше людей.
Ситуация осложняется тем, что в большинстве российских КБ используется крайне несовершенная программа NX (в прошлом известна как "Юниграфикс"), эта программа по сравнению с программой CatiaV5, в которой работают все западные авиационные компании, примерно в 20-50 раз медленнее при такой работе, когда надо переделывать готовый файл. Я не оговорился: в двадцать - пятьдесят раз медленнее, и это не только моя оценка злого старого профи. При этом в российских КБ количество инженеров, способных работать с трёхмерной графикой, исчисляется количеством в несколько сотен человек. Для сравнения: только в отделе фюзеляжа фирмы "Airbus" более 5000 человек, и им не всегда удаётся выпустить документацию вовремя для поддержки производства.
Все попытки уговорить руководство в том, что необходимо иметь программу трёхмерной графики собственной разработки, ни к чему не привели. В настоящее время обладание программой трёхмерной графики и её совершенство - это примерно как иметь ядерное оружие и не иметь. Кто не в курсе, лицензия на программу выдаётся на один год, и разработчики программ в любой момент могут сказать: "Мы запрещаем вам работать с нашей программой". И CatiaV5, и NX, и Pro-engineer принадлежат американцам. Прецеденты, когда госдепартамент США запрещал российским компаниям работать с той или иной программой, уже были. Но при этом все делают вид, что у нас всё хорошо и российская авиация успешно развивается. В действительности имеет место имитация деятельности, распад и потеря квалификации.
Все последние самолёты, спроектированные в РФ, созданы случайными коллективами, нарисованы не специалистами, а рисовальщиками - дизайнерами, имеют ряд ошибок как в аэродинамической компоновке (очень хорошо видных при внешнем осмотре), так и в конструкции. Их коммерческий потенциал равен нулю, над ними смеются во всём мире все, кто хоть что-то понимают в авиации. При этом при попытке их переработать или доработать, или даже сделать специальный вариант под требования заказчика разработавшие их КБ затянут дело на десятки лет из-за нехватки людей и общего безумия.
В молодости я думал, что торопливость и плохое обучение сотрудников - это свойство только ВПК из-за развала в начале 1990-х. Однако, пообщавшись с медиками и послушав в 2016 - 2017гг. передачи доктора Мясникова А. Л. на радио "Вести", я понял, что в медицине ситуация обстоит точно так же. Отсутствие массовой переподготовки, отсутствие стандартов и тотальная невменяемость вплоть до полной потери профессионализма - очень узнаваемая картина. Потом послушал адвоката М. Ю. Барщевского (там же), и стало ясно, что в судах ситуация ещё хуже. Насколько я понял, причина в том, что руководство и там, и там попало на должности не из специалистов, а из случайных людей, которые через реальную жизнь не проходили. Они не знают, какие вопросы должен задать себе молодой специалист и через какие проблемы пройти, чтобы стать дееспособным специалистом, не знают, какие тренинги необходимо организовывать и на какие подробности смотреть. И даже там, где люди попали на должности по карьерной лестнице, никто не думает о том, через какие ступени понимания растёт специалист и какой опыт ему необходим. Болтуны и дураки заполнили всё.
