Должен ли существовать выборный парламент как законодательный орган? С древнейших времён при вполне авторитарных правителях существовали совещательные органы, в которые сам правитель подбирал наиболее опытных людей общества. И это мудро - правитель не может знать всего, и если он не будет спрашивать мнения знающих людей, он неизбежно надорвёт организм своего государства, что выльется либо в восстание, либо в бегство граждан (или просто вымирание). Но в настоящих условиях парламенты и разные думы - рады превратились исключительно в места отстоя, в которые удобно прятать начавших мешать чиновников, генералов и опасных олигархов. Там они получают большие деньги за принятие того или иного решения, тратят энергию на споры друг с другом и становятся неопасны. Если и держать парламент в обществе, то только для этой цели. Не было ещё ни одного случая, чтобы какой-нибудь парламент сам выдвинул действительно полезную новую идею и выступил проводником необходимых изменений. А вот случаев, когда хорошие идеи топились в политиканстве и бесплодных обсуждениях, было много.
По этим причинам парламент можно держать, но только как фасад и отстойник. Для реальной работы правителю необходим совещательный орган, укомплектованный не толстосумами и генералами, а экспертами в своих областях. Как их подбирать в этот орган - с помощью системы седьмого уровня или по личному выбору первого лица - зависит от конкретных политических условий. Вот с этим органом действительно стоит совещаться, причём этот экспертный совет должен работать в тесной связи с системами седьмого уровня. В некотором смысле этот совещательный орган плюс личный штаб первого лица (например, администрация президента) являются в сумме системой "второго человека", о которой говорилось выше.
Первобытные коммунисты уделяли много внимания вопросу о том, кому принадлежит собственность. В настоящее время этот вопрос потерял остроту. По большому счёту, что министерства и крупные предприятия в СССР, что крупные корпорации на Западе (даже те, что считались частной собственностью) являлись полноценными само-осознающими организмами с коллегиальным управлением. При ближайшем рассмотрении они не отличаются ничем. Совершенно одинаковое эгоистичное поведение, направленное на рост экономической мощности и политического влияния, игнорирование нужд народа ради повышения прибылей, игнорирование требований экологии - вот что характерно для таких организмов. Если дать им волю, они оставят на месте государства пустыню, переделают всё живое на прибыль. Заставить эти системы быть эффективными, соблюдать экологию и производить то, что необходимо для здоровой жизни, а не то, что даёт наибольшую прибыль, можно только со стороны вполне так себе классическим вооружённым давлением.
Если государство не хочет, чтобы эти системы превратились в конкурирующие государство, оно должно присматривать за ними самым внимательным образом, требовать, чтобы все процессы в этих корпорациях изучались экспертами государства. Деятельность корпораций можно регулировать как налогами, так и организационными решениями. В США, например, если какая-то компания захватывает монопольное положение, её силовым образом делят пополам, на две разные конкурирующие компании. Это не всегда возможно, иногда некоторая монополия неразделима, поскольку является единым неразделимым организмом, и тогда государственным экспертам приходится следить за ценовой и тарифной политикой данной монополии, устанавливать цены, исходя из собственных расчётов.
Все предприятия зарубежных корпораций на своей территории следует считать частью организма других государств. Запрещать их необязательно, они могут быть вполне выгодными, но и придавать им статус священного, неподконтрольного нам организма тоже не надо. Пока они остаются взаимовыгодными и выполняют требования законов данного государства, позволяют регулировать тарифы в случае монопольного положения, пусть работают. Как только они начинают использовать заработанные деньги для влияния внутри государства или перестают быть выгодными, их нужно выгонять.
Таким образом, не имеет большого значения, кому принадлежит та или иная корпорация, национализирована она или нет. Если ваши эксперты устанавливают в ней тарифы и цены, требования трудового законодательства, запрещают контракты с враждебными государствами - то чем она отличается от национализированного предприятия? Тем, что некоторый процент её официальный собственник тратит на роскошную жизнь? Обычно это очень небольшой процент, а если он становится слишком большим, то можно попросить и уменьшить, под угрозой национализации. Но лучше этого не делать, когда в обществе есть богатые люди, способные достаточно свободно распоряжаться большими суммами, это иногда очень сильно помогает развитию общества. Многие из них тратят деньги на сумасбродства и оргии, но есть и много примеров, когда из личных увлечений богатых людей потом вырастали целые отрасли промышленности и искусства. Разнообразие делает нашу жизнь интереснее, а образ государства притягательнее. Конечно, можно всех владельцев ограничить небольшой зарплатой, но что это будет за мир, в котором все только и делают, что едят только макароны с морковкой ради того, чтобы могло жить как можно больше людей? Мы живём не только ради того, чтобы есть, в мире должно быть много всякого для разных людей.
Если говорить не о большом бизнесе, а о малых предприятиях, то они почти не имеют значения в современных условиях. Основные доходы государства и основные технологии выживания народа контролируются организациями в размере государства (а то и больше). А малый бизнес - мелкие промышленные артели, выпускающие небольшие технические изделия, мелких фермеров, мелкую торговлю и рестораны вообще можно не рассматривать как бизнес, считать самозанятием и налоги не брать. Они заплатят свои налоги косвенно - как плату за транспорт, здания, электричество, промышленные изделия, за землю. Налоги с дохода мелких предприятий интересуют только мелкие государства, у которых нет крупной промышленности, и там вынуждены заниматься крохоборством. Какая будет форма собственности у мелких предприятий - личная, акционерная, частная - не имеет никакого значения. Пока они не занимаются отмывом денег больших корпораций, они никому не интересны.
Уровень зарплаты на малых предприятиях будет определяться уровнем зарплаты на больших предприятиях (иначе люди просто перетекут). Так что можно ограничить размер предприятия до определённого количества вложенного капитала и сотрудников (или определять по уровню дохода) и освободить их от налогов, или установить какой-нибудь простой налог, чтобы большие предприятия не маскировались под маленькие. Это вопрос налоговой тактики, который в данной работе не обсуждается. Национализировать или запрещать частную собственность в этом разделе нет никакого смысла, как правило, такие дела держатся на любви к делу одного человека, убери его - и оно просто исчезнет. Эксплуатации одного человека другим в этом мире тоже можно не бояться, много там не наэксплуатируешь, а мелкие конфликты разрешать с помощью трудового законодательства. Конечно, хозяин может быть грубым и несправедливым с сотрудниками, но грубости и несправедливости можно получить "выше крыши" и на государственных предприятиях. Здесь форма собственности не имеет никакой роли, это уже межчеловеческие отношения, которые могут быть весьма острыми и без каких-либо коммерческих отношений. Если хозяин начнёт давить больше определённого предела, от него все просто разбегутся, и этот факт можно считать естественным ограничителем.
Таким образом, христианские коммунисты не могут обещать своим последователям быстрого счастья "единым волевым деянием", в духе "отберём всё у капиталистов и раздадим всё народу". Изобильную, справедливую и счастливую жизнь придётся выстраивать постепенно, шаг за шагом, изменяя налоговую политику, ценовую политику, технологии, традиции, воспитание и образование. Где-то, наверное, придётся уступить кусочек роскоши властям организатором промыслов, где-то с помощью уговоров экспертов удастся уговорить власти отказаться от откровенно глупых и вредных методов руководства. Так и придётся действовать, отжимая шаг за шагом разное зверство и глупую жадность из общественной жизни.
