Человек свободен лишь в той степени, в какой он сам определяет линию своего поведения, в какой он сам, исходя из своих внутренних потребностей, просветленных светом разума и знаний, просветленных верой в Бога, определяет свое поведение. Свобода — это самое существенное в человеке. Свобода — это то, что резко выделяет нас в мире живой природы. Свобода — это то, что определяет нашу личность, индивидуальность, нашу уникальность, нашу неповторимость. Наша свобода — это печать нашего богоподобия. Это светлый образ Бога в нас. Это печать нашего первородства. И это образ все больше затмевается в нас современной жизнью. Эта печать все более стирается в современном человеке по его собственной вине! Все более и более люди начинают подменять подлинную — высшую, духовную свободу «свободой произвола», «свободой», которая руководствуется не разумом, а «неразумием».

Как это происходит? Импульс, который побуждает человека поступать произвольно, так сказать, «назло миру и самому себе», поступать по пословице: «А пущай у меня руки отмерзнут — чего хозяин рукавиц не дает» — это импульс очень хорошо описал Достоевский в своей повести «Записки из подполья».

Герой этой повести произносит такую самооправдательную речь: «Скажите, кто это первый объявил, кто первый провозгласил, что человек потому только делает пакости, что но знает своих настоящих интересов; а что если б его просветить, открыть ему глаза на его настоящие, нормальные интересы, то человек тотчас же перестал бы делать пакости, тотчас же стал бы добрым и благородным, потому что, будучи просвещенным и понимая настоящие свои выгоды, именно увидел бы в добре собственную свою выгоду, а известно, что ни один человек не может действовать зазнамо против своих собственных выгод, следственно, так сказать, по необходимости стал бы делать добро?.. Что же делать с миллионами фактов, свидетельствующих о том, как люди зазнамо, то есть вполне понимая свои настоящие выгоды, отставляли их на второй план и бросались на другую сторону, на риск, на авось, никем и ничем не принуждаемые к тому… Я нисколько не удивлюсь, — продолжает этот персонаж, — если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтоб все эти логарифмы отправились к черту, и чтоб нам опять по своей глупой воле пожить! Это бы еще ничего, но обидно то, что ведь непременно последователей найдет: так человек устроен. И все это от самой пустейшей причины, об которой бы, кажется, и упоминать не стоит: именно оттого, что человек, всегда и везде, кто бы он ни был, любил действовать так, как хотел, а вовсе не так, как повелевали ему разум и выгода».

Попробуем разобраться, прав ли этот герой.

Давно уже известна иерархия степеней свободы — от низшего уровня свободы к высшему.

Первый вид свободы — это «свобода от…», — то есть свобода от чего-то, например свобода от стесняющих внешних обстоятельств, от нравственных ограничителей и т. д. Ясно, что «джентльмен с насмешливою физиономией» предлагает действовать в рамках именно этого, низшего, вида свободы, — антиобщественные, преступные, разрушительные и саморазрушительные действия людей не выходят за границы этого типа свободы.

Второй вид свободы — это «свобода для…». Под нею понимается самореализация, самоосуществление человека раскрытие его творческих возможностей, способностей, талантов… В рамках этого вида свободы люди творят, добиваются успехов или терпят неудачи в различных видах созидательной деятельности.

И наконец, третий вид свободы — высшая свобода — «свобода во Имя…», — то есть свобода во имя осуществления высших принципов, высших ценностей. Если второй вид свободы — «свобода для…» — осуществляется как самореализация человека на пути воплощения им какого-либо высшего принципа, высших ценностей, то «свобода во имя Имя…». Лишь эта свобода является подлинной духовной свободой.

Необходимым условием осуществления «свободы во Имя…» является ограничение себя требованиями абсолютных принципов морали, о которых говорит Слово Божие и Библия. Я имею в виду заповеди: «Возлюби Бога превыше себя, а ближнего своего, как самого себя», «Не убивай», «Не кради», «Не прелюбодействуй» и другие. Ограничение своих действий Божьими заповедями, конечно, предполагает определенную «несвободу» для произвола. Если мы свободно принимаем в свою душу Божьи ценности, Божьи заповеди в качестве главного жизненного компаса, то мы неизбежно должны закрыть доступ в свою душу низменных побуждениям и прошлом, ибо «свобода произвола» — это не что иное, как рабство у наших низменных побуждений. Свобода достигает совершенства, когда она подчинена Богу. Путь, который выбирает подлинная свобода, — это путь послушания Богу. Выбор непослушания Ему, выбор зла, выбор греха есть злоупотребление свободой и ведет нас в рабство греху. Это путь погибели.

Возвращаюсь к характеристике нашего времени… Я глубоко убежден, что все его беды, неурядицы, катастрофы — связаны с отказом человека от высшей свободы, от свободы во Имя высших, Божьих ценностей. За жалкую чечевичную похлебку тленных материальных благ этой жизни люди продают свое право первородства, истребляют в себе образ Божий и натягивают на себя звериную личину.

Христианин же может и должен извернуться из-под давящей на него плиты мертвой бездуховности, может и должен освободиться очищением в своей душе образа Божия, обретением вновь нашей неотчуждаемой свободы, дарованной нам нашим Творцом. Христианин может и должен не только освободиться сам, но и помочь освобождению других людей. Свобода — это такое удивительное сокровище, которое чем больше раздаешь, тем больше его у тебя остается. Таковы все Божьи сокровища. Будем неукоснительно и с воодушевлением следовать совету апостола Павла: «Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства». И далее: «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода не была поводом к угождению плоти» (Гал. 5:1,13). Гарантия успеха в нашем освобождении — преизобильная Божья благодать, Божья помощь в святом деле высветления нами в самих себе образа Божия!

Сначала несколько слов о том, что такое наука и что такое идолопоклонство. Под наукой в общем смысле слова обычно понимается некоторая тщательно сформулированная и логически систематизированная совокупность утверждений о видимом (материальном) мире. Среди этих утверждений выделяются два основных вида. Первый вид — это описания фактов. А вторым видом важнейших утверждений науки являются формулировки законов. Вторые утверждения, то есть формулировки законов, называют также гипотезами и теориями. Гипотезы и теории представляют собой не что иное, как способы систематизации и компактного описания первых утверждений, то есть утверждений о фактах. На основе законов уже известные факты объясняются, а неизвестные предсказываются. Особенностью научных фактов и законов является то, что они доступны проверке различными людьми, то есть не являются уникальными, единственными в своем роде, каковыми, например, являются наши сновидения. По существу наука — это некоторый понятийный мир, который создается совокупным трудом ученых. Этот мир изменяется со временем: на смену устаревшим научным гипотезам и теориям приходят новые. Таким образом, мир, как его представляет наука, является не более чем некоторой схемой, причем схемой временной: научное представление о мире (научная картина мира) изменялась, изменяется и будет изменяться.

Под идолопоклонством понимается поклонение твари творению, как Творцу. Идолы — это ложные боги. Когда люди не веруют в истинного Бога — Творца, они начинают поклоняться ложным богам. Ложными богами, то есть идолами, могут быть не только языческие боги древних народов, но и любые творения. Причем идолом может быть не только творение Бога, но и творения человека! Например, идолом может стать и наука.