Когда пришло время идти на смотровую, они первым делом зашли в ресторан и поужинали. Максим был одет в штаны синего цвета и такую же ветровку с капюшоном. Под ветровкой футболка с принтом, за спиной — заткнутый за пояс пистолет. В голенище сапога спрятан кинжал. Максим был готов к непредвиденным событиям, но страх присутствовал всё равно, он холодил сердце и заставлял ладони потеть. Эмоции Волдин не показывал и гнал от себя панику, которая притупляла ум. Когда-то он уже боялся, это ни к чему хорошему не привело. Исключение составлял тот момент, где он столкнулся с Тимуром, это мгновение, пожалуй, было единственным светлым пятном в его прошлой жизни.

Смотровые площадки были на нескольких этажах, но для богатых клиентов — на носу девятого этажа. При этом она являлась самой большой и ничего особенного из себя не представляла. Огромная территория, расположенная полукругом на возвышенности, полностью окружённая стеклом, за исключением той части, где находились двери, ведущие в безопасность коридора.

Максим в сопровождении Стаса и Димона подошёл к двустворчатым дверям в восемнадцать минут восьмого. Внутри корабля шторм не чувствовался, его даже слышно не было, но ещё будучи у себя в каюте Макс, глянув в окно, заметил, что они вошли в циклон. Сразу потемнело, ветер ударил в стекло, бросил пригоршню града. Некоторое время Максим наблюдал за непогодой через окно в своей каюте и никак не мог понять: зачем выходить на смотровую и следить за штормом? В чём прикол? Ответа на вопрос не нашёл, но ступил на площадку, потому что у него были на то причины.

Стас и Димка остались позади. Они будут, как другие охранники, подпирать стенку и наблюдать за своими подопечными. Максим окинул присутствующих взглядом и удивился тому, насколько много их было. К стеклу уже не протиснуться, все важные территории были оккупированы орущей и визжащей молодёжью. Они успевали снимать друг друга, фотографировать шторм, пить шампанское, перекидываться восхищёнными фразами, снова пить и даже целоваться. Кто-то танцевал. Максим понял, что пришёл поздно, немного расстроился, но и одновременно почувствовал облегчение. Осознав, что это облегчение выдаёт слабость его характера, он хмыкнул, покачал головой и шагнул вперёд.

— О, Ма-акс! Ма-а-акс!

Волдин повернулся на окрик. Он был уверен, что Максов здесь было пусть не много, но энное количество точно. В другой момент он бы не откликнулся, если бы не узнал голос. Посмотрев в сторону кричавшего, Волдин вздрогнул. Оказалось, что тот был уже практически рядом с ним. Оттолкнув мешавшего ему человека, Жиров обнял Макса за шею, повиснув на нём. Сергей оправдывал свою фамилию: толстый, невысокий, но злой и противный. Максим, конечно же, улыбнулся в ответ, но обнимать врага не торопился.

— Ты что же опаздываешь, Максютка? — горланил Жиров, хотя можно было бы говорить и более спокойно. Но он был пьян и из него сочилась желчь. Злая, завистливая, полная ненависти желчь. Серые глазки сверкали ядом, а зубы готовы были впиться Максу в глотку.

— Опаздываю?

— Тут такое светопреставление было, похлеще фейерверков! Молнии, молнии, молнии-и-и!!! — загорланил он последнее слово, и толпа тут же подхватила его крик. — Они сверкали, бабахали, ломались! А ещё была шаровая. Здоровая тварь! Она треснулась в стекло, чуть не расхерачила его! А ты, Максик, — и Жиров понизил голос, сунув свой нос ему в лицо, — всё это пропустил.

— Ну, шторм же только начался? Ещё увижу.

— Не, — хмыкнул Жиров и сильнее сжал его шею. — Не увидишь. Часа через три-четыре шторм сойдёт на нет.

— Обычно, когда шторм начинает терять свою силу, — решил поддержать разговор Максим, — появляется волна. Она накрывает корабль с верхом, это тоже интересно.

— Ты знаток, я гляжу? — улыбаясь, зашипел Жиров. Свою «симпатию» к Максиму он скрывал с трудом.

— В прошлый раз «Хризантема» тоже шла этим курсом. Я наблюдал красоту шторма из своей каюты.

— О-о, да ты у нас… крут, — заржал, едва не давясь слюной, Жиров, а потом отхлебнул шампанского прямо из бутылки, забрызгав пеной и себя, и Максима, и рядом стоявшего человека.

Кто-то их толкнул, но они не обратили на это внимания. Макс сосредоточился на Жирове. А что если это он? Сам подошёл. Сам пробивает почву. Молния ударила в стекло — вот тот момент, когда природа могла оставить незаметную трещину в защите, а далее под напором ветра и воды всякое возможно. Только Максиму не ясно одно: ведь стекло может разбиться в любую секунду, а если Волдин сейчас покинет площадку? Рассчитать в таком случае время сложно. Значит, за ним следят?

— Слышь, Максютка, — не отлипал от него Жиров, и Макс понял, что слишком долго молчал, — ты, я прям смотрю, весь цветёшь и пахнешь, — и рука, в которой была зажата бутылка, стукнула Макса в грудь. — Чё, кубики пресса растишь, что ль?

Волдин криво ухмыльнулся. Была ещё одна причина, по которой Жиров ненавидел его — это Таня. Он был уверен, что они любовники. Но Макс никогда не спал и даже не думал затащить Татьяну в постель. А вот Стас… Возможно, Жиров знал про Боброва и Таню, но отрывался на ненавистном Максе. Почему бы и нет? Иногда люди, ненавидя одних, мучают своей ненавистью других.

Вот только Макс ответить не успел, по смотровой прокатился громкий крик. Жиров отвлёкся на стекло, запрокинул голову, глотнул из бутылки, а Максим быстро посмотрел назад, на Стаса. Тот подобрался, глядя куда-то за пределы смотровой. Максим проследил за его взглядом. Шаровую молнию он увидел сразу же. Она летела прямо на них откуда-то сверху и собиралась врезаться в стеклянный купол. Люди тут же принялись её фотографировать и снимать на видео. Визги и крики оглушили похлеще атомного взрыва, кто-то забрался на плечи своим друзьям, любовникам, мужьям, чтобы фотография получилась чётче и ярче.

Максим так и замер, чувствуя, как сердце пропускает удары. Ему показалось, что он затаил дыхание, глядя на жёлто-алый шар.

— О, красотка-а-а! — горланил рядом Жиров и не отпускал его.

В какой-то момент Волдин отчётливо увидел, как всё будет обстоять. Вот шар приблизился, врезался в стекло, затрещал, раскинул ломанные тонкие и толстые линии по куполу, подмигнул красным и синим светом, затем растёкся по преграде. В том месте, куда он угодил, появилась дыра. После стекло трещит, рассыпается на осколки и в смотровую ударяет ветер и волна…

Это всего лишь предположение, но оно реалистичнее любой правды. И стоило Максиму об этом подумать, как в ту же секунду погасли все телефоны и камеры. Молния, столкнувшись с преградой, окутала купол, заискрилась, забилась ломанными линиями, и Волдин отчётливо услышал в силиконовом переговорнике крик Стаса:

— Макс, осторожно!

Может, этот крик ему только показался, но стекло после этих слов лопнуло. Волдин отклонился назад, немного присел, а потом метнулся в сторону, освобождаясь из захвата Жирова. Толпа заорала громче, и под её рёв вниз рухнул дождь из битого стекла. Пытаясь избежать опасности, Максим ловко уворачивался от летящих острых осколков, стараясь при этом не поскользнуться — бьющаяся в эйфории толпа могла ненароком его задавить. Выход из смотровой был один, и некоторые кинулись к спасению, в то время, как другие продолжали ликовать. И на мгновение Волдин подумал о том, что они ненормальные. Однако спасительные двери не спешили открываться. Макс сразу же понял, что аварийная автоматика не сработала, ведь разряд молнии вырубил всю аппаратуру.

Максим бросил взгляд на стекло и понял, что трещины расходятся дальше. Прохудился купол только в одном месте, и это представляло большую опасность. Ветер ворвался внутрь, принеся с собой дождь и град. Шаровая молния исчезла, но этого хватило, чтобы понять — этот инцидент может закончиться чьей-нибудь гибелью. И Макс не упускал тот вариант, в котором трупом окажется он.

— Макс, валим отсюда!

Рядом оказался Стас. Но стоило им приблизиться к двери, как опасения Максима подтвердились. И как доказательство их предположений послышался новый звон стекла. Ветер бросил поток осколков вместе с градом и дождём вперёд. Несколько здоровых кусков врезались в стену рядом с Максимом. Слева захрипел Димон. Максим потянулся к нему, но корабль резко ушёл вниз. Волдин не удержался на ногах и покатился вниз.