После печальных событий в разгар Французской революции Магнус начал испытывать к вампирам некоторую неприязнь. Эта нежить убивала слуг и угрожала его ручной обезьянке. Парижский клан до сих пор слал ему письма с угрозами. Вампиры очень злопамятны, и тому кто перейдет им дорогу уж точно не поздоровится. Магнус предпочитал общество менее кровожадных существ, простите за невольный каламбур.

Кроме того, вампиры нередко совершали преступление, которое, на взгляд Магнуса, было хуже всего. Они не следили за модой! Бессмертные часто забывают, что время не стоит на месте, но вряд ли это можно считать оправданием для тех, кто во второй половине XIX века разгуливал в чепчике, вышедшем из моды еще при Наполеоне I.

Но теперь Магнус склонялся к мысли, что погорячился, утверждая, что все вампиры страдают отсутствием вкуса.

Леди Камилла Белькур была восхитительна, и одевалась она по самой последней моде. Когда он ее увидел, на ней было платье с кринолином; семь узких оборок из голубой тафты создавали впечатление, что гибкий стан поднимается из сверкающей голубой воды. Идеальную белизну едва прикрытой груди и точеной шеи подчеркивали густые блестящие кудри, обрамлявшие лицо. Один особенно длинный завиток лежал на изгибе ключицы, и взгляд Магнуса снова и снова возвращался к…

Да, к груди леди Камиллы.

Платье было восхитительно. Так же, как и грудь.

Однако Камилла Белькур отличалась не только красотой, но и наблюдательностью. Заметив взгляд Магнуса, она засмеялась:

– У детей ночи свои преимущества. Можно круглые сутки носить вечерние платья.

– Я об этом не задумывался, – ошеломленно сказал Магнус.

– Ах, я обожаю разнообразие и использую любую возможность сменить наряд. Если вечер полон приключений, может возникнуть множество поводов сбросить одежду… – Она наклонилась и шепнула ему: – Что-то подсказывает мне, что вы знаете толк в приключениях…

– Сударыня, со мной каждый вечер полон приключений. Но давайте продолжим разговор о моде. Это одна из моих любимых тем, – едва дыша, ответил Магнус.

Камилла улыбнулась, а Магнус тоже перешел на шепот:

– Или, если хотите, поговорим о поводах сбросить одежду. Это моя самая любимая тема.

Они сидели рядом на длинной скамье в лондонском Институте. Консул нудно вещал о соглашениях. По его словам выходило, что Сумеречные охотники чуть ли не даром хотели получить от колдунов с добрый десяток заклинаний. Магнус не видел в этих соглашениях никакой выгоды для нежити, но прекрасно понимал, почему нефилимам так не терпится их принять.

Он уже жалел, что согласился приехать в лондонский Институт. Только время напрасно потратил. Консул, какой-то Морг-Как-Его-Там, был просто влюблен в звуки собственного голоса.

И тут наступила тишина.

Магнус повернулся и обнаружил, что Консул смотрит прямо на него. Неодобрение на его лице читалось так же ясно, как руны на коже. И зрелище было не из приятных.

– Не могли бы вы хотя бы на секунду перестать флиртовать с вашей… соседкой? – ядовито спросил он.

– Флиртовать? Мы вели самый обычный разговор! – обиделся Магнус. – Если я начну флиртовать, об этом узнают все в этом зале. Я… Если я просто фриволен, то всякий доволен!

Камилла рассмеялась:

– Какая забавная рифма!

Шутка Магнуса немного развеяла обстановку.

– Я и сам не прочь с кем-нибудь поболтать, – произнес молодой зеленоглазый оборотень, Ральф Скотт. – Мы сидим здесь уже три часа, а нам не дали вставить ни слова. Похоже, право говорить тут имеют одни нефилимы.

– Поверить не могу, что я поднялась так далеко по течению Темзы и согласилась, чтобы меня вытащили из воды и поместили в большой аквариум ради этого! – фыркнула миловидная русалка Арабелла, и Магнус отметил ее наряд, украшенный ракушками.

Ее слова прозвучали так громко, что даже Морг-Как-Его-Там почувствовал некоторое смущение. У этих нефилимов такие длинные имена, подумал Магнус. Колдуны выбирают себе куда более короткие. Длинные фамилии – это так пафосно…

– Радовались бы, вонючие твари, что вам оказали честь, разрешив переступить порог лондонского Института, – огрызнулся Алоизиус Старкуэзер. – Будь я главой Института, здесь и духу вашего не было бы. Молчите! Пусть говорят те, кто достойнее вас.

Повисла неловкая пауза. Старкуэзер обвел глазами присутствующих, задержав взгляд на леди Камилле. Такой роскошный трофей мог бы украсить его коллекцию поверженных вампиров. В поисках поддержки Камилла растерянно повернулась к Алексу де Куинси, которого считала своим другом, но тот сделал вид, что ничего особенного не происходит. И тогда Магнус взял ее за руку. Кожа Камиллы была прохладной, их пальцы переплелись. Он увидел, как покраснел Ральф Скотт. Да он еще совсем мальчик! У Ральфа были тонкие черты лица, а огромные зеленые глаза выдавали все его чувства.

М-м, интересно, подумал Магнус, но не стал развивать эту мысль.

– Мы все должны получить шанс высказаться, – решительно сказал Ральф Скотт. – Я уже много слышал о том, какую выгоду извлекут из соглашений Сумеречные охотники. А теперь хочу услышать, что получат жители Нижнего мира. Дадут ли нам места в Совете?

Старкуэзер закашлялся. Одна из присутствующих дам поспешно встала.

– Простите! Кажется, мой муж так увлекся речью, что совсем забыл о закусках, – громко сказала она. – Меня зовут Амалия Моргенштерн.

Ах, вот как, подумал Магнус. Моргенштерн… Ужасное имя.

– Могу я вам что-нибудь предложить? – продолжила женщина. – Я позову служанку.

– Боюсь, псу сырого мяса не подадут, – усмехнулся Старкуэзер.

Кто-то глупо хихикнул. Ральф Скотт, положивший немало сил, чтобы собрать в зале нежить, побледнел. Он был единственным оборотнем в зале. Его младший брат Вулси попрощался с ним на ступенях Института. При этом он успел подмигнуть Магнусу, беззаботно тряхнув светлой шевелюрой.

М-м, интересно, снова подумал Магнус.

Феи явиться на встречу отказались, выполняя волю своей королевы. Из колдунов, кроме Магнуса, тоже никто не пришел. Магнус не питал никаких иллюзий насчет попытки заключить перемирие с Сумеречными охотниками, но ему было жаль юного оборотня, питавшего надежды на лучшее.

– Мы же в Англии, не так ли? – сказал Магнус, вежливо улыбнувшись Амалии Моргенштерн. – Я бы не отказался от булочек.

– Да-да, сейчас, – кивнула Амалия. – Со сливками?…

Магнус посмотрел на леди Камиллу:

– Сливки и прекрасные женщины! Что может быть лучше!

Ему нравилось дразнить Сумеречных охотников. Леди Камилле, судя по всему, тоже. Она прищурила зеленые глаза, как сытая кошка.

Амалия позвонила в колокольчик и произнесла:

– Пока мы ждем булочек, наш дорогой Родерик закончит свою речь!

– О боги, дайте мне сил… – простонал кто-то.

Родерик Моргенштерн – по мнению Магнуса, он заслуженно носил имя, звуки которого походили на те, что издавал бы козел, жующий гравий, – с воодушевлением продолжил. Амалия попыталась незаметно выскользнуть из зала, и Магнус подумал, что следовало бы предупредить ее: кринолин и незаметность – вещи несовместимые. Как только она распахнула дверь… в зал ввалились несколько юных нефилимов. Они походили на щенков, запутавшихся в своих лапах.

Глаза Амалии округлились от удивления.

– Это что такое? Вы… вы подслушивали?

Только один из них сумел приземлиться изящно. Он упал на колено перед Амалией, как Ромео перед Джульеттой.

Волосы у него были золотые, черты лица – утонченные и изящные; в расстегнутом вороте рубашки виднелась часть руны, начертанной на белой коже.

Но самыми удивительными в его внешности были глаза: смеющиеся, нежные, светло-синие, как небо в предвечерний час, когда даже ангелы поддаются соблазну.

– Я не мог больше вынести ни минуты в разлуке с вами, дорогая миссис Моргенштерн, – пылко произнес юноша и взял Амалию за руку. – Я… я тосковал без вас!