Вау! Я сам почти поверил этой брехне!

Спустя примерно сутки после тщательного допроса Ортая, я узнал, что верблюжатники, которых мы переняли, похоже, заходили в Иратуг и успели тут малость набедокурить. Потому-то нас и приняли без особой любезности, увидав в нашем караване зверя-демона и загадочных незнакомцев. А факт присутствия граждан Олидики в компании злобного верблюда и пары чужеземцев лишь разжег подозрения местных, что это Мордуй и навел на них лиходеев и душегубов.

Хитрый Ортай лихо перевел стрелки на нас – простодушных обитателей Степи, к тому же обеспечив себе беспроблемный проход через данную территорию. Ибо не таков, видно, местный пахан, чтобы позволить какому-то там Мордую перещеголять его в деле помощи дуракам, Ищущим Великие Амулеты. Ничего хорошего я от всего этого не ждал!

Следующие дней пять мы шли в столицу Иратуга, которая, по удивительному совпадению, тоже называлась Крепость и даже располагалась на такой же высокой и крутой горе, как и крепость Мордуя… Это царство мало чем отличалось от предыдущего. Разве что заселено было, кажется, погуще… или это просто мы шли по дороге, где располагалось больше поселков??? Сложно сказать, а спрашивать опасно. Если в чем и была разница между Иратугом и Олидикой, так это в реакции населения на нас с Лга’нхи.

Там народ, живший на границе со степью, все-таки более спокойно и лояльно относился к представителям иных культур и цивилизаций. (Гы! – цивилизация, каменновековая.)

Тут же публика явно была не избалована видом отличных от себя людей, и при виде нас (а особенно Лга’нхи) впадала в ступор и вела себя, мягко говоря, неприлично. Пусть бы они просто пялились на нас, как на диковинных зверушек. Это, конечно, раздражает, но потерпеть можно. Но когда в каждое встречное селение посредством специально посланного человека передается приказ прятать от пришельцев женщин и детей – это уже перебор. Мы не питаемся ни теми, ни другими и сглаз с порчей не наводим.

А еще этот постоянный конвой из шестерых мужиков с копьями, сопровождающий нас повсюду… Ребята, мы ведь пришли как гости! Так и относитесь к нам как к гостям, а не как к диким зверям… Иначе, их-то в нас и разбудите.

Особенно доставалось Лга’нхи. С его огромным ростом, мускулатурой и шрамами на морде он наверняка представлялся местным неким жутким чудовищем, вроде огра или тролля. И если меня, достаточно невзрачного, еще и могли оставить в покое, его даже до ветру вели под конвоем. И я начал замечать признаки того, что мой мягкий и пушистый приятель Лга’нхи все больше склоняется к идее выбрать стезю массового человекоубийцы и маньяка-живодера. С этим надо было что-то делать. В отличие от меня, Лга’нхи всегда был вольной птицей, и подобный тотальный контроль легко мог сорвать клапаны в его и так не слишком здоровой, после столкновения с дубинами врагов и кулаками друзей, головушке. И тогда самые жуткие кошмары наших конвоиров вполне могли бы стать реальностью.

Увы. Единственным способом избавить моего друга от тотального контроля было перевести стрелки на себя. Что означало, что под конвоем в нужник буду ходить уже я. Некоторое время я держался, надеясь, что «само пройдет». Хотя я, кажется, придумал способ…

Полдня раздумывал, взвешивая все «за» и «против». Откровенно говоря, побаивался переборщить и стать невинной жертвой охоты на ведьм. Но тут как-то гнида Накай, начальник нашего конвоя, очень хамски мне нагрубил. Спускать такое было нельзя.

Петь и плясать мне надоело… К тому же простыл я малость, в горле и так сплошные хрипы, а тут еще и петь? Так можно и голос сорвать. Да и правду сказать, надоело уже вопить истошным голосом «Кузнечика» или «Яблоки на снегу». В конце концов, и публике это приестся и перестанет действовать на нее столь же убойно.

Идея пришла, когда рука вдруг дотронулась до привычного туеска-кошелька на поясе… Там у меня хранилось не абы что, а заветный амулет нашего племени – тот самый глиняный «большой брат», чудесным образом превращенный из оленя… Пока вновь по весне не застрекочут кузнечики, он – наша главная защита и опора от всех неприятностей, что только может подкинуть судьба или злобные духи.

Так что на ближайшей стоянке, поковырявшись в земле, нарыл подходящий комок глины… Получилось не сразу, все-таки за столько лет навыки утратились. Но к тому времени, когда солнце ушло за горизонт, а угли костра окончательно прогорели, у меня в руках появилась фигурка. Довольно узнаваемая, надо сказать, фигурка Накая. Внешность у него была весьма подходящая к его сволочному характеру – резкие рубленые черты лица, густо заросшего растительностью, глубоко посаженные маленькие глазки и здоровенный крючковатый нос. Слепить такое было несложно.

Тайны из своего рукоделия я делать не стал. Более того, постарался показать всем. Ясное дело, Накаю это сильно не понравилось. И он даже осмелился требовать у меня – Меня! – Великого Шамана, объяснения, на фига мне понадобилось ворожить на него. Судя по его роже, он готов был прямо сейчас грохнуть злобного пришельца… только боялся. Мертвые шаманы, как известно, еще опаснее живых.

Ясное дело, я ответил, что – ничего страшного, просто хочу, мол, сделать ему в подарок сильный амулет, в благодарность за всю его ласку и доброту. Никакого вреда ему это, естественно, не причинит. Потому как даже подумать противно о том, чтобы причинить хоть малейший вред моему дорогому другу и приятелю Накаю. При этом говорил тоном типа «Собака съела мою домашнюю работу».

В ответ Накай снова обтявкал меня. Злобно, но уже гораздо более вежливо. Все-таки, когда твое изображение хранится в руках у Великого Шамана, повелевающего духами и демонами, это сильно помогает вспомнить давно забытые уроки этикета и вежливости.

Ладно, сволочь… Это еще только начало. На обеденной стоянке наковырял еще глины и, тихонько напевая «Потому что нельзя быть красивой такой», увеличил фигурке нос примерно вдвое. Показал всем, типа посмеяться! Гы-гы!!!

До конца дня я не упускал случая бросить взгляд на Накая, осторожно щупающего свой урыльник… И если бы я один. Все наши спутники, видевшие гипертрофированный нос на фигурке и знающие про наш конфликт, с интересом посматривали на его носяру.

И вот ситуация. Вы по какой-то причине подозреваете, что с вашей внешностью что-то не так. Да еще и замечаете преувеличенное внимание к вашей роже со стороны окружающих. Естественно, вы занервничаете. Проснется мнительность, подозрительность и паранойя. Думаю, к вечеру Накай уже был уверен, что его нос раза в два больше нормальных размеров. И судя по действиям Накая, чесался со страшной силой, будто и впрямь с ним происходят некие процессы. А я еще, сволочь такая, не стесняясь добавил глиняному носу еще длины и объема, а заодно уж (чего мелочиться?) вылепил фигурке отвратительный горб…

Утром Накай был невыспавшийся и несчастный. Уверен, он за всю ночь и глаз не сомкнул, обуреваемый очень плохими мыслями. Ворочался, вздыхал… Естественно, видок утром у него был еще тот. Глазки воспаленно сияют безумием, весь перекошенный, трясется… Кажется, его еще и перекособочило. Любо– дорого посмотреть.

В этот день охрана старалась держаться от нас с Лга’нхи подальше. Когда парочка вояк поперлась за моим приятелем в кусты, я просто поманил их пальчиком, и они послушно оставили его в покое. К вечеру Накай сломался окончательно, прилюдно просил у меня прощения и со слезами на глазах обещал, что больше никогда-никогда-никогда…

Ладно. Я хоть и сволочь, но сволочь отходчивая – я простил! Удалил фигурке излишки носа и горб и даже был настолько великодушен, что втер глину в бицепсы, ставшие после этого особенно рельефными. Но фигурку Накаю не отдал, а запрятал в мешочек и подвесил к поясу. Так. На всякий случай.

Больше Накай старался не попадаться мне на глаза, и охрана тоже предпочитала держаться в отдалении. Вот только не уверен, что Лга’нхи вообще понял, что это я ради него старался. Дылда неблагодарная!