– О да! Его чертовски священная работа! Его дела, его сумбурные письма, его аресты… я слышу это годами!

Снова он впал в ярость, и Ален перебил его.

– Твой дедушка был намного хуже, но это не помешало мне добиться того, что я хотел. Прекрати жаловаться, Винсен мальчишка по сравнению с Шарлем.

Я не могу даже представить, что бы он сделал, если бы я уехал не спросив его.

– Он, тем не менее, оставил тебя в покое! Ален изобразил безрадостную улыбку.

– Чтобы больше меня не видеть. Он меня ненавидел, в то время как твой отец тебя любит, ты не так несчастен, как ты думаешь. Пойдем…

Они стали спускаться к равнине, покидая тень оливковых деревьев. Когда они проходили мимо плетня, Виржиль протянул руку, чтобы сорвать аппетитные красные ягоды.

– Ты хочешь отравиться? – воскликнул Ален, ударив его по рукам.

– Это не боярышник? Мама делает из него варенье.

– Это тамус, он ядовитый. Я научу тебя различать. Что касается твоей матери, я напоминаю тебе, что она пригласила нас на ужин. Но с обедом нам надо справиться самим. Омлет пойдет? Завтра, я тебя предупреждаю, твоя очередь становиться за плиту.

Их жизнь вдвоем не была еще организована, и Виржиль засмеялся, воодушевленный перспективой свободы, которая открывалась перед ним.

– Я могу доверить тебе секрет? – спросил он веселым тоном.

– Лучшее средство сохранить его, никому об этом не говорить, – заметил ему Ален с улыбкой.

– Может быть, но надо кому-то это сказать, а ты, все знают, что ты не расскажешь.

Доверие, с которым относился к нему Виржиль, тронуло его. Он умел нравиться своим племянникам и их кузенам, потому что он всегда находил время, чтобы их выслушать и постараться понять.

– Давай…

– Я влюблен.

– Лучшее, что может произойти в твоем возрасте.

– Ты считаешь?

– Я в этом уверен.

– И ты не хочешь знать, о ком идет речь? – настаивал Виржиль.

– Ты скажешь мне это через две секунды. Я ее знаю?

– Нет, ты ее никогда не видел. Ее зовут Беатрис и ей двадцать четыре года. Проблема – она живет в Париже.

– Пригласи ее сюда на выходные.

– Мы не слишком близки для этого, но я надеюсь, что она приедет. Она брюнетка с потрясающими голубыми глазами.

– Браво, я всегда предпочитал брюнеток, – спокойно сказал Ален.

Изумленный, Виржиль на мгновение остановился. Он не знал ни как сформулировать вопрос, который вертелся у него на языке, ни должен ли он был его задавать.

– Но я думал, что…

– Что? – спросил его Ален, поворачиваясь.

Он снисходительно смерил Виржиля взглядом, с ироническим блеском в золотистых глазах.

– Точнее, изначально я предпочитаю блондинов, а потом брюнеток. Так доволен?

Они никогда не затрагивали этот вопрос, и сделать это таким образом было очень грубо.

– Если ты хочешь задать мне вопрос, Виржиль, не сомневайся.

Его улыбка была доброжелательной, и его искренность вызывала уважение.

– Знаешь, – поспешил уточнить молодой человек, – никто из нас… в общем, я хочу сказать, что никто не…

– Что касается меня, я тебя ни о чем не спрашиваю. Ты идешь или нет?

Солнце стояло в зените. Жара была невыносима. Виржиль очень быстро догнал Алена и показал на крыши Валлонга.

– Последний моет посуду, ладно?

Ален ему не ответил, но первым сорвался с места.

Беатрис упала на простыни вся в поту. Она отдышалась только через одну-две минуты, потом решилась открыть глаза. Ее комната показалась ей маленькой, но она никогда еще не чувствовала себя в ней так хорошо. Винсен лежал на животе, повернув голову к ней, и смотрел на нее. Импульсивным движением она приблизилась к нему и поцеловала в плечо.

– Я хочу пить, – вздохнула она. – Схожу за водой. Ты хочешь?

Он немного подвинулся, обнял ее и притянул к себе.

– Останься здесь, – пробормотал он, – попьешь попозже. Я пригласил тебя на ужин, ты помнишь?

Он искал ее губы, которыми нежно овладел. Когда он ее, наконец, отпустил, она с досадой проворчала.

– Для мужчины, занятого исключительно своей карьерой, я нахожу тебя очень способным. На самом деле ты снимаешь девочек по ночам, так?

– Речь идет о новом комплименте? Спасибо…

Опершись на локоть, он рассматривал ее с ног до головы.

– Ты больше, чем красивая, Беатрис. Настоящий подарок, свалившийся с неба. Я до сих пор не знаю, почему ты меня выбрала, но этот вечер я не забуду.

– Я хочу еще много других! – воскликнула она. – Ты не был жертвой в моем списке, я влюблена в тебя!

– Тут ты говоришь глупости, даже если мне приятно их слышать.

Он взглянул на часы, которые не согласился снять. Он приехал за девушкой домой в восемь часов, как и договорились, не смог ей противостоять, когда она бросилась ему в объятия. Они оставили одежду в прихожей, в крошечном коридоре меблированной квартиры на улице Вожирар, прежде чем оказаться в ее спальне, где они сладострастно занялись любовью, в то время как наступила ночь.

– Если мы не поедем ужинать сейчас, ресторан закроется, – сообщил он ей улыбнувшись.

– Поехали, но при одном условии.

– Каком?

– Потом мы вернемся сюда.

– Это лестно для меня, единственное, я встаю очень рано завтра утром.

– Мне плевать!

Она встала и на секунду задержалась у кровати. Ночник, который она должна была зажечь рано или поздно, подчеркивал ее совершенное тело. Он прошелся взглядом по ее бесконечным ногам, узким бедрам, маленькой круглой груди, которую он с таким наслаждением ласкал. Она была не просто красива, она еще хорошо занималась любовью.

– Ванная рядом, – сказала она не двигаясь.

– После тебя…

– Почему не вместе?

– Очень хорошо. В таком случае мы никогда не поужинаем, но мне все равно.

С болью в мышцах он встал. Он подошел, прижался к ней, положил ей голову на плечо. Они долгое время стояли обнявшись, тихие, немного удивленные тем, что с ними происходило. После Магали Винсен не испытывал ни малейшего чувства в своих редких связях. Их развод его уничтожил, он больше не хотел любить. Даже если он об этом никогда не говорил, он страдал месяцами, утопая в работе, чтобы избежать чувства вины и горя. В его глазах женщины были лишь обязательным дополнением, он испытывал к ним только проходящее желание, потом однодневное удовольствие. Эгоизм, который он отлично понимал и который не удовлетворял его. Встреча с Беатрис должна была закончиться, как и все остальные, только на этот раз он не хотел уходить. Наоборот, он снова испытал странное чувство, что она тоже была такой же покинутой.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – прошептала она. – Ты, должно быть, тот тип мужчин, с которыми не встречаются дважды. Дай мне шанс пойти дальше.

– Шанс? Полно, Беатрис, ты первая пресытишься…

– Значит, у нас есть будущее?

Она так резко вскинула голову, что сильно ударила его по подбородку. Он почувствовал вкус крови на языке.

– Я сделала тебе больно? – забеспокоилась она.

– Нет. Но ты это сделаешь рано или поздно.

– Почему?

Она услышала, как он глубоко вздохнул, потом, наконец, прошептал:

– Потому что ты слишком молода для меня. Значит, из нас двоих я точно проиграю.

Она с бьющимся сердцем обвила его руками и пробормотала:

– Я буду любить тебя всю жизнь!

– Остановись, это глупо.

Чтобы заставить ее отойти от него, он взял ее за плечи, но она отбивалась, пока они вместе не грохнулись на кровать.

– Займись со мной любовью, – сказала она тихо.

Его не надо было просить. Он уже умирал от желания.

Жан-Реми скромно стоял спиной, как будто разглядывал картины, как простой посетитель, пока Магали говорила с клиентом. Услышав, что зазвенел колокольчик двери, он, наконец, обернулся.

– Ты была великолепна! – воскликнул он.

– Правда?

– Клянусь. Он вернется, поверь мне. Можешь считать, что продажа состоялась.

Магали ослепительно улыбнулась ему. Она была в брючном костюме, который ей поразительно шел, не очень мудреный, но прекрасно скроенный. Это он помогал выбирать ей одежду с тех пор, как открылась галерея, так же как он руководил оформлением магазина и выбирал художников, которые будут выставляться. Мысль о художественной галерее была не очень свежей в Сен-Реми-де-Прованс, но имя Жана-Реми Бержера, выгравированное золотыми буквами на стеклянной двери, привлекало настоящих любителей. С самого начала он предупредил Магали, что она должна предпринять большое усилие, чтобы понять, как работать в этом виде коммерции. Для нее, совершенно ничего не понимающей в живописи, это был спор, пари, заключенное между ними. Пари, которое она решила выиграть.