— Уж точно, что незаметно. Подумал — воры. Вам повезло, что я вас сначала не прижучил.

Это говорил прежний Диниас. В его голосе зазвучала угроза — естественная реакция на мой мягкий, извиняющийся тон.

— Мне ничего не грозило, я лишь хотел узнать о своей семье. Дождавшись сумерек, я направился к Святому Петру, а на обратном пути заглянул сюда. Дворец пустует?

— Здесь живу я. Кому же еще здесь жить?

Его вызывающий ответ эхом пронесся по пустой колоннаде. Мне захотелось попросить разрешения остановиться у него и посмотреть на его реакцию. Но здесь его словно что-то осенило:

— Говоришь, из Корнуолла? Какие оттуда новости? Говорят, посланцы Амброзиуса снуют по Малому морю.

Я рассмеялся.

— Не знаю. Я вел уединенную жизнь.

— Нашел место по себе. — Мне послышалось хорошо знакомое презрение. — Рассказывают, что старый Горлуа провел зиму, устроившись в постели с девицей, которой едва исполнилось двадцать лет, предоставив другим королям играть под снегом в свои зимние игры. Говорят, что по сравнению с ней Елена Троянская — рыночная торговка. Какова она из себя?

— Я не видел ее. У нее ревнивый муж.

— Ревновать к тебе? — Диниас рассмеялся и выдал комментарий, от которого у Кадала перехватило горло. Однако насмешка настроила Диниаса на шутливый лад, и он расслабился. Я оставался для него внебрачным родственником, не имеющим авторитета.

— Похоже на тебя, — добавил он, — провести мирненько зиму со старым козлиным герцогом в то время, когда остальные гоняли саксов по всей стране.

Итак, он сражался на стороне Камлака и Вортимера. Это мне и требовалось узнать.

— Я не несу ответственности за действия герцога, как тогда, так и сейчас, — сказал я мягко.

— Тоже знакомо. Тебе известно, что он был на севере у Вортигерна?

— Я слышал, что он уехал, чтобы присоединиться к нему у Кэрнарвона, правильно? Ты сам туда собираешься? — спросил я вкрадчиво. — У меня не было возможности получать все важные новости.

Между колоннами потянуло прохладным, сырым воздухом. Из какой-то разбитой трубы сверху на плиты закапала вода. Диниас запахнулся в накидку.

— Что здесь стоять? — радушие не уступало по количеству фальши высокомерию. — Пойдем, расскажем друг другу о новостях за бутылью вина, а?

Я колебался недолго. Ясно было, что у Диниаса имелись мотивы не попадаться Верховному королю на глаза. С одной стороны, если бы он смог отмыться от своего союза с Камлаком, то сейчас он находился бы у Вортигерна в армии, а не околачивался полуоборванный в пустом дворце. С другой стороны, он теперь знал о моем приезде в Маридунум, и мне было бы лучше держать его под присмотром, нежели отпустить, чтобы он рассказывал обо мне кому угодно.

С польщенным видом я принял приглашение, настаивая лишь на том, что угощать буду я, если он покажет, где вкусно готовят и хорошо топят.

Не дав мне закончить, он взял меня за руку и быстрыми шагами вывел через портик на улицу.

— Чудесно, чудесно! В западной части за мостом есть одно местечко. Там хорошо готовят и посетители не суют нос в чужие дела. — Он подмигнул. — С девчонками ты не связываешься, а? Ладно, хватит. Ты вроде не горишь желанием рассказывать о тех денечках. У нас же ты или за уэльсцев, или за Вортигерна. Город последнее время просто кишит его шпионами. Не знаю, кого они ищут, но рассказывают... Нет, убери свою тарелку. — Последние слова относились к нищему, протянувшему поднос с грубо обработанными камнями и кожаными шнурками. Человек безмолвно отодвинулся. Он был слеп на один глаз. Скулу, глазницу и переносицу рассекал ужасный шрам, оставшийся, похоже, от удара мечом.

Проходя мимо, я положил на поднос монету. Диниас кинул на меня далеко не дружелюбный взгляд.

— Времена поменялись. Должно быть, ты разбогател в Корнуолле. Расскажи мне, что случилось в ту ночь? Ты хотел поджечь весь дворец?

— Расскажу за ужином. — До дверей таверны я не проронил больше ни слова. Войдя, мы нашли место в углу и сели спинами к стене.

Я не ошибся, отметив бедность Диниаса. Даже в задымленном помещении были заметны его изношенная одежда и взгляд, в котором боролись обида и желание, когда я заказал еду и кувшин лучшего здесь вина. Пока их несли, я извинился и переговорил быстро с Кадалом.

— Возможно, я получу от него нужные нам сведения. В любом случае мне лучше остаться с ним, чтобы он был под моим присмотром. До восхода луны он неопасен. Или я устрою его в постель с девочкой, или же, если он окажется не в состоянии, провожу домой по пути в монастырь. Если же к этому времени не в состоянии окажусь я, то отправляйся к воротам у бечевника и переговори с моей матерью сам. Ты знаешь нашу историю. Скажи ей, что я столкнулся с кузеном Диниасом и мне надо сначала от него избавиться. Она поймет. А пока закажи себе поесть.

— Смотри, осторожно, Мерлин. Кузен, говоришь? Еще тот фрукт. Ты ему не нравишься.

— Подумаешь, открытие! — рассмеялся я. — Это у нас взаимно.

— А... Ну, тогда смотри.

— Постараюсь.

У Диниаса хватило воспитанности подождать. Я отпустил Кадала и, вернувшись, разлил вино. Он оказался прав в отношении еды. Принесенный нам пирог был нафарширован говядиной и устрицами, залитыми густым горячим соусом. Хлеб, хотя и был ячменный, отличался свежестью. Бесподобен был и сыр. И в остальном таверна не уступала другим. Время от времени из-за занавески выглядывали хихикающие девушки, кто-нибудь из посетителей оставлял свою чашу и спешил к ним. Судя по взглядам, которые Диниас бросал за занавеску, не переставая жевать, я подумал, что без труда спроважу его, получив нужные сведения.

Не узнав расклада, я не подготовился бы вступить на дорогу, которая могла оказаться скользкой. Но, используя свою семейную принадлежность, смог бы достаточно отсеять нужной Амброзиусу информации, расспрашивая лишь о родственниках. Диниас с готовностью отвечал на вопросы.

Сначала выяснилось, что меня, начиная со времени ночного пожара, считали погибшим. Тело Сердика исчезло вместе с целым флигелем. Когда неподалеку от дворца нашли моего коня без седока, то подумали, что я разделил участь Сердика. Мать и Камлак послали людей на поиски, которые, естественно, не дали результата. Никто и не предполагал, что я исчезну морским путем. Торговое судно не заходило в Маридунум, а лодчонку никто не заметил.

Мое исчезновение не вызвало переполоха, что и неудивительно. О мыслях матери никто не знал. Вскоре она затворилась в монастыре Святого Петра. Камлак, не теряя времени, объявил себя королем и проформы ради предложил Олуэн свое покровительство. У него уже родился сын, и жена ждала второго ребенка. А королеву Олуэн ждал брак с каким-нибудь безобидным аристократом. И так далее, и тому подобное.

Мы так и проговорили о новостях вчерашних, не являвшихся ни для меня, ни для Амброзиуса секретом. Закончив есть, Диниас откинулся к стене и расслабил пояс, разомлев от еды, вина и тепла. Я подумал, что настало время обратиться к более существенным вопросам. В таверне набралось народу, и стоял шум, заглушавший наш разговор. Из внутренних комнат вышли несколько девушек, раздался смех, и поднялась грубая возня. На улице стало темнее. Входившие встряхивались по-собачьи и громко требовали глинтвейна. Воздух наполнился дымом, запахами печей и пищи, вонью ламп. Я не опасался быть узнанным. Чтобы хорошенько рассмотреть меня в лицо, требовались определенные усилия.

— Послать еще за мясом? — спросил я.

Диниас покачал головой, рыгнул и улыбнулся.

— Нет, спасибо. Мы хорошо поели. Я твой должник. Теперь выкладывай свои новости. Мои ты уже слышал. Где ты был все это время? — Он вновь потянулся за кувшином с вином. — Чертов кувшин пуст. Еще?

Я засомневался. Его не отличала крепкая голова. Не хотелось, чтобы сразу напился.

— Давай, давай, не станешь же ты жалеть для меня кувшин вина? — Он неправильно расценил мои сомнения. — Не каждый день из Корнуолла приезжают богатые родственники. Что тебя туда занесло? Чем ты занимался все это время? Давай, Мирдин, послушаем твой рассказ, а? Но сначала закажи вина.