— Да, конечно. — Я вызвал мальчика-слугу. — Но не называй меня здесь по имени, если нетрудно. Пока я не выясню, куда дует ветер, зови меня Эмрис.

Он согласился с удивительной готовностью, и я подумал, что дела в Маридунуме обстоят несколько сложнее, чем предполагалось. Похоже, было опасно вообще говорить, кто ты такой. Большинство людей в таверне походили на уэльсцев, но я никого не узнавал. Неудивительно, учитывая компанию, которую я водил пять лет назад. У дверей сидела группа русоволосых и бородатых людей, могущих оказаться саксами. Люди Вортигерна, наверное. Мы продолжали молчать, пока слуга не принес новый кувшин. Мой кузен налил себе, отодвинул тарелку, откинулся назад и вопросительно поглядел на меня.

— Ну, давай рассказывай о себе. Что случилось в ночь, когда ты исчез? С кем ты ушел? Тебе тогда было не больше двенадцати или тринадцати лет?

— Я встретил двух торговцев, отправлявшихся на юг. Дорогу я оплатил одной из брошей, которую мне подарил де... старый король. Они отвезли меня в Гластонбери. Там мне повезло — встретил купца, ехавшего на запад, в Корнуолл. Он вез стекло из Исландии и взял меня с собой. — Я нарочно поглядел мимо него. — Он хотел осесть там и повести жизнь джентльмена. Ему было бы престижно иметь мальчика, умеющего петь, играть на лире, читать и писать.

— Хм. Очень похоже. — Я угадал его мысли. В его голосе прозвучало удовлетворение, презрительное отношение ко мне получило подтверждение. Тем лучше. Мне все равно, что он подумает. — А потом?

— Я оставался с ним несколько месяцев. Он и его друзья оказались достаточно великодушны. Мне удалось даже подзаработать на стороне.

— Играя на лире? — спросил он.

— Играя на лире, — ответил я вежливо. — А также читая и ведя записи. Я вел его бухгалтерские дела. Когда он вновь отправился на север и решил взять меня с собой, я не хотел возвращаться. Не осмелился, — уточнил я с обезоруживающей откровенностью. — Я без особого труда устроился в церковном учреждении. Но за молодостью лет не принял сана. Честно говоря, мне там понравилось. Очень спокойная жизнь. Я помогал им переписывать историю падения Трои.

Выражение его лица рассмешило меня. Хороший товар, самийское изделие, блестящее от глянца с инициалами гончара. А.М. — меня сделал Амброзиус, — неожиданно подумал я и погладил буквы большим пальцем. Так завершился отчет безродного кузена Диниасу о тех пяти годах.

— Я работал там до тех пор, пока до нас не начали доходить слухи из дому. Сначала я не обращал на них внимания: слухи есть слухи. Узнав о том, что погиб Камлак, а потом и Вортимер, я заинтересовался, что же происходит в Маридунуме. Понял, что надо увидеться с матерью.

— Ты собираешься здесь остаться?

— Вряд ли. Мне понравился Корнуолл, у меня там дом.

— А потом ты станешь священником?

Я пожал плечами.

— Пока даже не знаю. Из меня всегда хотели сделать священника. Что бы мне ни готовило будущее, у меня теперь здесь ничего не осталось, даже если что-то и было. Конечно же, я не воин.

При этих словах Диниас улыбнулся.

— Ты им и не был, не так ли? Война еще не закончилась, а точнее, она еще даже не начиналась. — Он доверительно оперся на стол, но неосторожным движением опрокинул свою чашу, вино разлилось по столу. Диниас поспешно схватил ее и поставил на место.

— Почти все пролилось. Вина снова нет. Неплохое вино, а? Как насчет добавить?

— Как хочешь. Но ты хотел что-то сказать?

— Корнуолл. Мне всегда хотелось там побывать. Что там говорят об Амброзиусе?

Вино начало действовать. Он забыл о секретности. Он повысил голос, в нашу сторону повернулись головы. Я не стал обращать внимания.

— Думаю, ты слышал там, если до вас вообще доходят новости. Он собирается высадиться именно там, да?

— Аа! — с легкостью ответил я. — Об этом говорят постоянно, на протяжении многих лет, сам знаешь. Пока же его нет, и нам остается только гадать.

— Поспорим? — он потянулся к поясу за кошельком и достал пару игральных костей, бездумно перебрасывая их из руки в руку. — Вперед, сыграем игру!

— Нет, благодарю. Во всяком случае, не здесь. Погоди, Диниас, знаешь что, давай возьмем кувшин, два, если хочешь, и пойдем прикончим их дома?

— Дома? — он презрительно ухмыльнулся, надув губы. — Это где? В пустом дворце?

Он не понижал голоса, и я заметил, что кто-то в помещении наблюдает за нами. Никого из знакомых. Двое людей в темной одежде. Один с небольшой черной бородкой, другой — узколицый и рыжеволосый с длинным, как у лисы, носом. Судя по виду, уэльсцы. Перед ними стояла бутыль. Но ее содержимое за последние полчаса не уменьшалось. Я поглядел на Диниаса. По-моему, он дошел до той степени, когда начинают выбалтывать секреты и затевать драки. Настаивать уйти — значит, спровоцировать громкую ссору. Если за нами следят и люди у двери — люди Вортигерна, то лучше остаться здесь и попытаться спокойно уговорить кузена уйти, пусть даже потом и продолжат слежку. Что в конце концов значит имя Амброзиуса? Оно сейчас у всех на языке. С распространением слухов заговорили о нем все: и друзья, и враги Вортигерна.

Диниас уронил кости на стол и начал толкать их перед собой твердым указательным пальцем. По меньшей мере у нас найдется предлог для посиделок нос к носу. А кости могут отвлечь Диниаса от вина.

Я достал пригоршню мелких монет.

— Ладно, если ты так хочешь. Что ты ставишь?

Пока мы играли, я постоянно ощущал, что Черная борода и лис наблюдают за нами. Саксы у двери показались достаточно безобидными. Большинство из них уже прилично накачались вином и громко переговаривались, не обращая ни на кого внимания. Однако чернобородый не на шутку проявлял интерес.

Я бросил кости. Пять, четыре. Слишком хорошо. Хотелось, чтобы Диниас выиграл. Я не мог спровадить его с девочкой за занавеску, дав денег просто так. Тем временем я собью чернобородого со следа...

Негромко, но достаточно четко я сказал:

— Амброзиус, говоришь? Слухи тебе известны. Не слышал о нем ничего определенного, лишь истории, ходящие в народе последние десять лет. Люди говорят, что он появится или в Корнуолле, или Маридунуме, или Лондоне, или Эйвон-Мауте. Забирай, твой бросок.

Внимание чернобородого ослабло. Я наклонился, чтобы посмотреть ход Диниаса, и понизил голос.

— А если он придет сейчас, что тогда? Ты знаешь лучше моего — от Запада ничего не осталось. Кто поднимется с ним или встанет на сторону Вортигерна?

— Запад погибнет в огне, что, собственно говоря, уже произошло. Дубль или квиты? В огне, как в ночь твоего побега. Боже, как я смеялся! Мелкий негодяй поджигает дворец и убегает. Зачем? Мой ход, дубль пять. Бросай снова.

— Хорошо. Зачем бежал, спрашиваешь? Говорил же: боялся Камлака.

— Я не об этом. Зачем поджигать дворец? Только не говори, что вышло случайно, — все равно не поверю.

— Я устроил погребальный костер. Они убили моего слугу.

Диниас уставился на меня, зажав кости в руке.

— Ты поджег королевский дворец из-за раба?

— Почему бы и нет? Мой слуга нравился мне больше, нежели Камлак.

Он посмотрел на меня слегка опьяневшими глазами и бросил кости. Два, четыре. Я забрал себе несколько монет.

— Черт бы тебя побрал, — сказал Диниас. — Ты не имеешь права выигрывать. С тебя хватит. Так, снова. Твой слуга, подумаешь? Уж слишком ты заносишься для внебрачного сына, заделавшегося церковным писарем.

Я улыбнулся.

— Ты тоже внебрачный сын, дорогой кузен, не забывай.

— Может быть, но я по крайней мере знаю, кто был моим отцом.

— Потише, люди слышат. Ладно, бросай.

Пока стучали кости, образовалась пауза. Я с волнением наблюдал за исходом. В мою пользу. Было бы кстати, если бы свою силу можно применять в таких мелочах. Это не потребовало бы особых усилий, но облегчило бы многие вещи. Однако мне уже пришлось узнать, что могущество ничего не облегчает. Получив его, заимел вцепившегося в горло волка. Иногда я напоминал себе мальчика из старой сказки, который запряг лошадей солнца и помчался на них вокруг света, подобно богу. Став могущественным, он сгорел. Интересно, увижу ли я пламя вновь?