Рядом вертелся Чугунов. Он о чем-то расспрашивал механиков, занятых ремонтом, все время оказывался у них на дороге, мешал. Механики недовольно посматривали на него, что-то, видимо, не очень лестное, бурчали себе под нос, но громко свое неудовольствие не высказывали. Все-таки офицер, летчик…

К костру Чугунов подошел своей обычной стремительной, слегка подпрыгивающей походкой и сразу начал, размахивая руками, рассказывать о ходе воздушных боев, проведенных другими эскадрильями, – он успел побывать на всех стоянках и расспросить летчиков. Теперь его так и распирало от добытых сведений.

– А Кошельков как даст!.. А Бекашонок развернулся и как врежет!..

Я почти не слушал Чугунова. «Чего он радуется?! Трое не вернулись, несколько самолетов пришли с пробоинами…»

– Почему так…

Что «так», я не договорил. Да и прошептал эти слова почти про себя. Но меня услышали. Очевидно, все думали о том же. Во всяком случае, Чугунов понял и сразу вскинулся, пытаясь скрыть испуг.

– Испугался? Вон Кошельков не испугался!

– Помолчи ты, балаболка! – одернул Королев Чугунова и повернулся ко мне. – Не вешай носа. Не сразу Москва строилась. Ты думал, десятками немцев сбивать будем, а сами целыми возвращаться?

– Да я знаю, так не бывает…

– И не может быть. Вы ж пришли только в полк. Опыта нет. Боев никогда не вели. Даже не видели живых «худых» и «Фоккеров».

Виктор свернул цигарку, закурил и продолжал:

– Слетанность плохая. Ведомый и без команд по радио должен знать, что хочет сделать ведущий. А у нас как? Вы на севере в Иваново получали матчасть, тренировались, а мы, фронтовики, на юге. Собрались вместе только в Воронеже перед отлетом на фронт. Вместе почти не летали. Четыре полета!.. Это ж смех! Сразу оторвешься. А ведомый с ведущим и на земле и в воздухе всегда должны быть вместе… Ничего, втянетесь, повоюете, тогда и сбивать будете. И сейчас нечего нос вешать. Слышал, Бекашонок с Кошельковым пять штук завалили?

– Слышал. По одному «Мессеру», по одному «Юнкерсу» и в паре еще одного «Юнкерса»…

– Ну вот. Всего-то за эти вылеты шесть мы сбили, а у нас только трое не вернулись. И с пробоинами наверняка тоже есть у них.

Все, что говорил Виктор, было понятно, И соотношение потерь вроде не такое уж плохое. Но одно дело понимать это умом, а другое – сердцем. Сбитые фашисты упали где-то там, на линии фронта, а пустые стоянки трех невернувшихся самолетов, техники и механики, понуро сидящие у этих стоянок, – вот они, рядом.

Королев между тем продолжал говорить:

– А пока смотреть лучше нужно. Если видишь немца, то он тебя не собьет. Всегда из-под огня уйти можно. А то привыкли за ведущим смотреть, а что в воздухе делается, вам неинтересно!

– Смотрел я кругом…

Смотрел я действительно плохо. В этом пришлось убедиться очень скоро.

Второй вылет на прикрытие ничем не отличался от первого. Разве только совсем ушла облачность и солнце светило вовсю. За Днепром группа так же разошлась по парам. «Зачем расходимся? Вместе ведь лучше», – подумал я, но во время патрулирования больше не видел ни наших, ни немцев. Только после команды идти на свой аэродром неожиданно увидел между собой и ведущим еще один самолет какого-то грязного желто-зеленого цвета. На его фюзеляже ярко выделялся черный крест, обрамленный белыми полосами.

«Мессер»! Откуда он взялся?! «Ме-109» был совсем рядом – каких-нибудь двадцать – двадцать пять метров. Я забыл обо всем: о радио, о том, что нужно предупредить ведущего… «Сбить!..» Немного подвернул самолет, прице… Прицелиться-то и не смог: прицел был выключен. Так учил инженер по спецоборудованию полка, оберегая дефицитные американские лампочки прицела, он рекомендовал включать прицел только в бою. Но немец совсем рядом, и так не промахнешься! Я нажал и тут же отпустил гашетку. Красный шар пушечного снаряда мгновенно преодолел это короткое расстояние и впился в мотор «Мессера». Разрыва снаряда не было – «значит, бронебойный». Две пули крупнокалиберных пулеметов – одна прошла перед самой кабиной вражеского летчика, а вторая пронзила эту кабину. «Эх, еще бы немножко…» Поздно. Фашист резким движением рулей увел свой истребитель вниз, под мою «Кобру». И тут же что-то вспыхнуло у пола кабины, обожгло правую ногу, раздался треск… «Второй „Мессер“ в хвосте», – понял я. Теперь моя очередь выходить из-под огня фашиста. Как это делать, я не знал. Королев и Архипенко рассказывали, но со слов не очень-то понятно. Инстинктивно повторил маневр «Мессершмитта». Попаданий в мою «Аэрокобру» больше не было. Оглянувшись, я никого не увидел, и сколько я ни осматривал воздух, немца нигде не было. Только теперь я передал по радио Королеву: «Худые» рядом!», но было уже поздно: «Меня подбили, иду на вынужденную!» – услышал ответ Королева. «Живой!» – настроение у меня немного поднялось, и я полетел на аэродром.

Не успел я выключить мотор у себя на стоянке, как вокруг самолета собрались летчики эскадрильи. Все интересовались подробностями.

– Бой вели? – спросил Чугунов.

Я не успел ответить. Чугунова отодвинул в сторону Валентин Карлов, коренастый шатен среднего роста, с несколько монгольскими чертами лица. Во время боев на Курской дуге он был ведомым у Королева и сейчас, естественно, хотел узнать, где он.

– Что с Виктором? – спросил Карлов.

Я подробно рассказал все, что произошло, успокоил Валентина, что Виктор благополучно сел на нашей территории, показал место посадки.

– Эх ты, вояка! Прозевал! Ведущего чуть не сбили, сам с пробоиной пришел. С парой «худых» не могли справиться! – возмутился Чугунов. – Я бы уж дал «шмиту»!

– Хватит тебе! Все вы одинаковые, – оборвал Чугунова Карлов, имея в виду всех молодых летчиков, прибывших в полк на пополнение. – Увидите «худого» – и мандраж в коленках.

Примерно через час у костра появился Королев.

– А! Виктор! Целый?! – окружили его.

– Целый… По мотору только попало немного…

– Слышали мы тут, как твой ведомый прозевал.

Я думал, что Королев будет ругать, но тот, наоборот, всю вину взял на себя.

– Да с Женьки какой спрос? Только летать начал. Первый боевой вылет. Всего-то сто часов налету на всех типах. Из них семьдесят пять, наверное, с инструктором. Хорошо, он «шмита» снял, а то бы могли сразу обоих срубить. – Виктор подсел было поближе к огню, но тут же поднялся. – Учить нужно, рассказывать, как сами учились, бои вели… Пошли, Женька, разберемся что к чему…

– Ну, рассказывай, как все получилось, – снова заговорил Королев, когда мы отошли на несколько шагов.

– Черт его знает… Когда разворачивались домой идти, вроде блеснуло что-то на солнце. Потом смотрел, смотрел – ничего не видно. Так и не передал по радио.

– Зря…

– Думал, показалось.

– Сказал бы, не подставили хвост солнцу. Показалось, не показалось – передавай, вместе смотреть будем. Дальше?

– Смотрю, «худой» между нами, рядом, вот как до этого самолета, – указал я на «ястребок», стоящий метрах в двадцати. – Дал я по нему короткую… – Королев остановился и даже сплюнул от возмущения.

– Ты что?.. Это даже для пробы оружия мало! Эх ты… Соображать надо! – Виктор крепко выругался.

– Все время в школе, в ЗАПе учили стрелять короткими очередями, беречь боеприпасы… – с обидой ответил я.

Думаю, Виктор понимал, что зря обругал меня. Чем я виноват? Его самого, как и всех летчиков, учили беречь боеприпасы… Пришлось на фронте переучиваться. Им повезло. Почти месяц до начала больших боев на Курской дуге они перехватывали разведчиков, вели бои с одиночными самолетами противника во фронтовом тылу. Один раз отражали налет «Юнкерсов» на свой аэродром. За это время поняли, что многие догмы, преподнесенные им в летных училищах и запасных полках, неприменимы на фронте. А наше пополнение без подготовки пошло в бой…

– Беречь… На кой черт тебе эти боеприпасы на том свете? Поберег, а этот же «Мессер» тебя потом сбить мог. Длинную очередь ты бы мог даже без прицела по трассе подвести. Расстояние-то вот… – ногтем большого пальца он отмерил кончик указательного. – Тут нужно бить, пока не увидишь, что фашист загорелся, падает… – Виктор стал советовать, когда и какими очередями нужно бить фашистов, объяснять, как строится взаимодействие в паре, как смотреть за воздухом. – Искать самолеты нужно не рядом, под своим хвостом, а вдали. Увидишь далеко – не растеряешься. Успеешь и меня предупредить, и проверить все.. Увидел – блеснуло что-то на солнце, а прицел не проверил, мне не передал… Нельзя так.